Чтение 14–й страницы книги ~Правосудие Бешенного~

— Но разве русским не доверяют?

— А что, среди русских журналистов нет тех, кто работает на американцев?

— Наверняка есть.

— Ну вот, ты все сам отлично понимаешь… — Христо, прищурясь, посмотрел на Савелия. — Я знаю, что ты хороший боец…

— Ну и что? — пожал плечами Савелий.

— Для варианта, который я хочу тебе предложить, это очень важно. Скажи, слышал ли ты что-нибудь о генерале Черном?

— А кто это? Извини, у меня было совсем мало времени перед отправкой сюда, — смущенно пояснил Савелий.

— Ладно, даже ты не можешь знать все. Черный — это наша легенда. В свое время он сделал большие деньги на нефти. Потом, когда началась гражданская война, Черный на свои средства собрал сербское ополчение. Сам встал во главе этой армии, сражался на нескольких участках. У нас говорят, что его слава и беззаветная вера в могучую и свободную Сербию затмевают в народе популярность Милошевича. Он никому не подчиняется, правда, иногда проводит с регулярной армией совместные операции; его добровольцы — настоящие профессионалы, на уровне спецназа, они прекрасно вооружены, а их снаряжение лучше, чем у нашей армии.

— Он что, анархист? — спросил Савелий, пожалевший, что никогда прежде не слышал о таком народном генерале. Он напомнил Говоркову нашего Котовского или скорее Махно.

— Нет, он — настоящий патриот. Если бы все наши бизнесмены были похожи на него, мы бы сейчас сбивали американцев дюжинами.

— А ты сам? Я знаю, ты…

— Я тоже стараюсь быть патриотом своей страны, — перебил его Христо: было заметно, что он категорически не хотел вдаваться в подробности своей деятельности.

— Ладно, замнем… — успокоил его Савелий. Но Гранич все-таки упрекнул его:

— Я же не расспрашиваю тебя, Бешеный, о твоих подвигах в США, где ты получил от Президента высшую награду Америки, или о том, за что тебе дали звание Героя России-Савелии поразился — эти сведения о нем были известны только самым близким людям, — но промолчал, отметив про себя, что такому информированному парню, наверное, очень трудно жить на свете и все еще оставаться в живых…

— Ну, так что твой Черный? — напомнил Савелий с деланной невозмутимостью, видя, что между

— Между ним и Граничем все еще висит напряжение от возникших недомолвок.

— Где он сейчас?

— Где ему быть? Конечно, в Косово. Его люди укрепились вдоль границы с Албанией. Генерал считает, что именно оттуда войска НАТО начнут свое вторжение. Эти сведения секретны. Но я раскрываю их только потому, что собираюсь предложить тебе стать одним из добровольцев армии Черного. Это лучший для тебя способ выполнить свою задачу.

— Предположим, я соглашусь. Что тогда? — Савелию понравилась идея Христо, но ему нужны были детали и подробности.

— Сейчас в Нови-Саде находится один из командиров Черного. Я сведу тебя с ним, а он доставит тебя туда, куда будет нужно. — И твердо добавил: — Я уверен!

— Я не буду связан никакими обязательствами?

— О чем ты?

— Ну, есть же в армии Черного дисциплина, приказы, подчинение общим тактическим установкам…

— Да, дисциплина у Черного очень строгая. За невыполнение приказа — расстрел. Но тебя это не коснется. Ты будешь получать не приказы, а только советы. Устроит?

— Да.

— Тогда оставайся здесь, вечером за тобой придут. Советую получше отоспаться. Не уверен, что в ближайшие дни у тебя будет на это время…

— Спасибо, Христо.

— Скажешь «спасибо», когда останешься жив после всей этой заварухи. Чего тебе очень желаю.

Мужчины крепко пожали друг другу руки, и Гранич ушел.

Вечером к Савелию заявился крепкий, можно даже сказать, кряжистый мужик, одетый в комбинезон с серо-коричневыми разводами. На его полувоенной форме не было никаких знаков различия, только на левом плече красовалась черная нашивка с двуглавым орлом и надписью над ним «Великая Сербия». Внимательно и быстро оглядел Савелия.

— Капитан Стойко Панич, — представился он. — Говори по-русски, я немало понимаю.

— Сергей. Но лучше зови меня Бешеный, — в свою очередь назвался Савелий.

— Ну что, идем?

Капитан кивнул, и они вышли на неосвещенную — в целях маскировки — улицу.

У дома стоял микроавтобус. Стекла его были наглухо занавешены. За рулем сидел крепкий молодой парень в такой же форме, как и у капитана. Он молча бросил быстрый взгляд в их сторону и тут же отвернулся. Савелий сдвинул дверцу и залез в темный салон автобуса. Чьи-то крепкие руки помогли ему на ощупь найти свободное место. Автобус, не включая фар и постоянно увеличивая скорость, покатил по пустым — видимо, ожидался новый авианалет — улицам.

Вскоре они, миновав без особых проблем пару милицейских кордонов, выскочили на шоссе и поехали на юго-запад страны.

Ранним утром автобус остановился посреди какого-то леса. Капитан отдал приказ — и все сидевшие в автобусе стали выходить. Савелий насчитал, кроме себя и Панича, еще десять человек. Все они были молодые и крепкие ребята, на них еще не было формы, и кое у кого на утреннем ветерке развевались длинные волосы.

— Вперед! — приказал капитан и махнул рукой в сторону ближайшей лесной опушки.

Новобранцы гуськом потянулись к лесу. Капитан пропустил их вперед, показав Савелию, чтобы тот шел за ними, а сам пошел замыкающим их небольшой колонны.

После трехчасового марша по гористым лесным склонам они сделали остановку. Капитан посвистел в какой-то свисток типа охотничьего, ему ответили точно таким же условным свистом. Через десять минут к ним подошли двое одетых все в ту же форму добровольцев. Дальше все двинулись по извилистой, малозаметной тропинке, по которой отряд вели встретившие его бойцы.

Еще минут пятнадцать быстрой ходьбы, и они оказались на небольшой поляне, сверху закамуфлированной маскировочной сетью. Савелий заметил ряд глубоких землянок с бревенчатым перекрытием, шалаш-столовую, у которой стояла небольшая группа людей в форме, и мощную полевую радиостанцию, у которой сидел в наушниках еще один ополченец.

Капитан Панич подвел новобранцев к шалашу и отдал их на попечение одного из стоящих там военных — наверное, это был кто-то типа сержанта или старшины. Затем Панич сделал знак Савелию следовать за ним. Они спустились в одну из землянок. Навстречу им поднялся поджарый, невысокого роста, но крепкого сложения мужчина лет сорока пяти.

— Полковник Бойко, — представился он.

— Бешеный, — сказал Савелий.

— Идите, капитан, — почему-то по-русски распорядился полковник. — Накормите ребят. Ты будешь? — спросил он у Савелия; тот кивнул — есть ему действительно очень хотелось. — Тогда и сюда что-нибудь пришлите…

Савелий решил про себя, что не будет ничему удивляться, но все-таки был удивлен, когда полковник заговорил.

— Садись, Бешеный… Кличку-то где получил, не в Афгане? Меня вот под Кандагаром ребята мои — я тогда комроты был — Бойким прозвали. Удивлен, что русского здесь встретил?

— Есть немного, — честно признался Савелий.

— Я тут уже шестой год воюю. Вообще-то я в России майором был, в десантных. А здесь, видишь, Черный меня в полковники произвел. Доверяет, значит. — Бойко довольно улыбнулся. — Ну и я стараюсь его не подвести, он мужик что надо! Ладно, это все до твоего дела не касается. У меня про тебя приказ есть: содействовать во всем, что понадобится. Ты пожуй пока, а после мы обсудим, что, как и с чего начнем… ,

— Мы сейчас где? — спросил Савелий.

— На восток, в пятнадцати километрах ниже по склону, — граница Косовского края с Сербией. Вас чуть-чуть до нее не довезли. А чего спрашиваешь?

— Да так, сориентироваться хотел.

Савелий поел принесенного солдатом густого и сытного супа с мелко нарезанными кусочками мяса, выпил кружку чая. Затем они с полковником разложили карту Косово и стали обсуждать дальнейший маршрут Савелия. Узнав, зачем Бешеный прибыл в Косово, Бойко нахмурился:

— Вот сволочи, и здесь чечены покоя не дают! Ко всем бочкам затычки. И чего наши генералы телятся с ними? Надо было добивать их до конца, а то — «давайте договариваться: мир, мир нужен»… Вот и получили «мир»: расползлись по всему свету, как змеи подколодные, и жалят, жалят!

— Генералы тут ни при чем, здесь политика замешана. И деньги… — заметил Савелий.

— Видал я в гробу эту политику! Впрочем, как и эти грязные деньги! — Полковник разозлился не на шутку. — Вот наши политики, скажи, разве они хоть чем-то братьям славянам смогли помочь, а?

— По-настоящему нет… — ответил Савелий.

— А я вот захотел — и помогаю! И никакая политика мне в этом не помеха и, во всяком случае, не указ! Если бы наши политики действительно о своем народе думали, то расклад в мире был бы другой… — сказал он, потом твердо добавил: — Совсем другой!

— Это точно. — Савелий был полностью согласен с Бойко: российские политики, в этом он уже давно успел убедиться, совершенно не замечали того, чего хочет избравший их народ.

Они еще немного поговорили о намеченном маршруте, и, как выразился не стесняющийся в выражениях бойкий полковник, об «этой еврейской сучке Олбрайт», и о том, что хваленые американские спецназовцы не чета нашим: уж слишком любят комфорт и все норовят вперед оплату просчитать — сколько им заплатят за это, сколько за то…

Наконец полковник хлопнул ладонями по коленям и поднялся на ноги:

— Ну, ладно, закончим политграмоту! Мне моих ребят проинструктировать надо. Посидел бы я с тобой, Бешеный, еще: водочки бы хватанули, к местным девчонкам бы сходили — знаешь, какие они горячие! Идейные, мать их! Здесь, у югов, солдаты Черного в чести — любая за честь сочтет под тебя подстроиться. Жаль, времени совсем нету этим пользоваться, мы ж, как партизаны, всегда в лесу да в лесу… — Он вдруг внимательно осмотрел Савелия. — Ты вот что, сходи получи у сержанта нашу форму, так лучше будет — и перед ребятами не будешь выделяться, и у чужих повода для лишних разговоров не возникнет. А через два часа выдвинемся на маршрут. Я сам с тобой пойду, тебе без переводчика не очень-то сподручно будет. А на месте кого-нибудь найдем с русским.

— Сколько нас будет?

— Я отделение возьму, на смену. Так что скучно не будет, мы с ОАК не церемонимся. Ты, кстати, при оружии?

— Еще нет.

— Ну, с этим проблем у нас нет. Выберешь, что понравится. Скажи сержанту, что я разрешил.

Они вышли из блиндажа. Бойко показал сержанта, у которого Савелий должен был отовариться формой и оружием, а сам направился в глубь леса, где, вероятно, находились землянки для личного состава.

Одевшись в ладно скроенную форму, Савелий поудобнее пристроил на поясе кобуру с отличным армейским кольтом и ножны со средней величины зелингеровским ножом. Еще в арсенале у сербов он прихватил пару ручных гранат и «кобру» — компактный и надежный штурмовой автомат чешского производства.

Свои вещи и документы, как понял Савелий сержанта, он мог получить, когда возвратится в Нови-Сад. Но до этого было еще далеко…

Они вышли, когда совсем стемнело. Конечной точкой маршрута были окрестности Печа — старинного сербского городка, расположенного на западе Косово, неподалеку от границы с Албанией. Именно туда должны были прибыть через несколько дней чеченские мусульмане-добровольцы. Савелий сразу вспомнил название этого города: у него в памяти хранился один явочный адресок в Пече, который он почерпнул из списка Богомолова, но Говорков решил, что воспользуется этим агентом лишь в крайнем случае; для дела, ради которого он приехал, ему хватало и людей Бойко.

Пока они добирались до места, Бойко с искренней любовью в голосе рассказывал о «своей второй родине» — Сербии. Полковник очень много успел узнать об этом крае, о его истории и людях, его населяющих. Савелий с удивлением узнал, что когда-то Печ был столицей Рашки — страны, населенной предками сербов. Это было в те же времена, когда Киев был столицей Древней Руси.

«Русь, Рашка… — думал, слушая рассказ полковника. Савелий, — как много у нас общего! Даже страны назывались созвучно».

— Потом, с четырнадцатого века, в Пече поселились сербские патриархи, — продолжал свой рассказ Бойко. — При них там такую красотищу настроили! Ну, ты еще, наверное, сам сможешь увидеть — если американцы не разбомбили. В общем, пока османские турки, вплоть до девятнадцатого века, тут хозяйничали, в Пече была резиденция сербских епископов. Ну а когда в середине прошлого века наши братки — русские солдаты — пришли сюда и помогли сербам от мусульман освободиться, то из Печа все в Белград переместилось, поближе к их королю. Но Косово у сербов так и считается, как наша Киевская Русь, прародиной их веры и государства. Ежу понятно, что, когда тут, с легкой руки хорвата Тито, иноверцы- мусульмане принялись хозяйничать, сербы за просто так им этого позволять не стали…

— Странно…-призадумался Савелий, услышав исторический экскурс Бойко. — Тогда скажи, полковник, как ты думаешь, почему у чеченцев точка в Пече?

— Понимаешь, так уж вышло, что сейчас в Пече одни албанцы-мусульмане. Выжили они постепенно оттуда сербов, братан. Наши православные там только по монастырям остались да на хуторах рядом с этими монастырями. Я так думаю: чеченцев хотят как раз на эти монастыри натравить — в этот отряд, как я понимаю, только самых ярых мусульман брали, а они ж настоящие отморозки! Им только в радость будет над монашками поиздеваться. Вовремя вы этот отряд просекли: там, в Пече, армии югославской нет, милиции тоже с кот наплакал, они не справятся, если ОАК и чеченцы сообща даванут на них. У монахов одна надежда — генерал Черный!