Чтение 29–й страницы книги ~Дама в автомобиле в очках и с ружьем~

молчал, что я даже подумала, не повесил ли он трубку. Но нет. Он вдруг
сказал мне:

- Подождите, мадемуазель, я кое-что придумал. Одну минутку.

Теперь я слышала в трубке гул голосов, стук посуды. Я пыталась восс-
тановить в памяти это бистро, в котором была два дня назад. Длинная де-
ревянная стойка, фотографии разбитых грузовиков, трехцветная афиша,
объявляющая о гулянье 14 июля. Я представила себе закусывающих шоферов,
красные круги на клеенке - следы от стаканов с вином. И сама внезапно
почувствовала сильный голод и жажду. Со вчерашнего дня я выпила только
две чашки кофе. В трубке раздался чей-то голос:

- Алло! Кто у телефона?

- Меня зовут Лонго, Даниель Лонго. Я сказала мсье, который со мной
разговаривал...

- Что вы хотите от Рекламной Улыбки? Мой новый собеседник тоже гово-
рил с южным акцентом, както присвистывая, и голос его звучал недовольно,
видно из-за того, что его оторвали от обеда. Я снова изложила все с са-
мого начала, беспрерывно повторяя "простите, мсье", "сами понимаете,
мсье".

В ответ он сказал:

- Рекламная Улыбка - мой товарищ по работе. Поэтому я хочу знать, с
кем имею дело. Если вы в него втюрились, это одно, но если речь идет о
чем-то еще - в конце концов, откуда мне знать, что там у вас на уме, -
то я не хочу подводить друга. Вы понимаете меня? Вот станьте на мое мес-
то...

В общем, как завелся... Я думала, у меня будет нервный припадок. Но
все же, когда мне удалось вставить слово, я сумела сохранить все тот же
смиренный тон. Я сказала, что он угадал, я действительно хотела пови-
даться с его другом, потому что он назначил мне свидание, но я не приш-
ла, а теперь, конечно же, сожалею об этом, - одним словом, да, он уга-
дал. И тут он выказал такую деликатность, от которой растаяли бы даже
камни, а если учесть, сколько стоит минута телефонного разговора, то
проявил просто истинное мастерство.

- Ладно, я не настаиваю. Коли это любовное дело, я молчу.

Уж во всяком случае, не я буду лишать приятеля удовольствия.

Но вы обязательно скажите ему, что я вас свел только потому, что вам
невтерпеж, а то он еще сочтет меня трепачом.

Вот зануда! В конце концов он все же сообщил, что его друга зовут Жан
Ле Гевен, что живет он в Марселе, в квартале СентМарт, - точного адреса
он не знает, но я могу позвонить нанимателю Рекламной Улыбки: ф-ирма
Гарбаджо, бульвар Дам, телефон Кольбер 09-10. У меня ушло бы слишком
много времени, чтобы записать все это правой рукой, и я попросила его
повторить, чтобы запомнить.

Прежде чем повесить трубку, он еще целую вечность бубнил:

- Да, заодно передайте ему, чтобы, когда поедет обратно, забрал четы-
ре тонны на улице Лувра. Скажите, что это я ему передал. Сардина. Он
поймет. Четыре тонны груза. На улице Лувра. Ну, валяйте, желаю удачи.

Телефонистка на коммутаторе гостиницы ответила мне, что Париж еще не
дали. Я попросила соединить меня с номером Кольбер 09-10, а также подать
мне обед в номер. Контору Гарбаджо мне дали сразу.

- Ле Гевена? - спросил женский голос. - Вам не повезло, дорогая, он
уже уехал! Подождите-ка, он должен был грузиться у причала. Позвоните
Кольбер 22-18, может, еще застанете его. Но знаете, сегодня вечером он
должен забрать свежие овощи в Пон-Сент-Эспри. Так что едва ли он там за-
держится.

- Вы хотите сказать, что он едет в Париж? На своем грузовике?

- А вы полагаете, что он отправится туда поездом?

- Разве он работает четырнадцатого июля?

- Да вы что, мадам, судя по вашему парижскому выговору, не мне вам,
конечно, объяснять, но парижане едят каждый день. Даже четырнадцатого
июля!

Я попросила дать мне Кольбер 22-18. В тот момент, когда меня соедини-
ли, я услышала стук в дверь. Прежде чем пойти открыть ее, я спросила в
трубку, нельзя ли мне поговорить с Жаном Ле Гевеном.

Мне просто ответили: "Пожалуйста", - и он сразу же подошел к телефо-
ну. Я ожидала, что его долго будут искать, и от неожиданности даже оне-
мела.

- Да? Алло? Алло! - кричал он в трубку.

- Это Жан Ле Гевен?

- Да, это я.

- Здравствуйте, я... мы с вами встретились в субботу, помните, в Ру-
аньи, после обеда? Белая машина, букетик фиалок?

- Да вы шутите...

- Нет, я серьезно. Помните?

Он рассмеялся. Я узнала его смех, перед моими глазами всплыло - очень
четко - его лицо. В дверь снова постучали. Он сказал:

- Вы знаете, а фиалки-то завяли, придется мне купить вам другой буке-
тик. Где вы сейчас?

- В Кассисе. Я вам звоню не из-за букетика - вернее, нет, именно
из-за него. Я... подождите минуточку, прошу вас. Вы можете подождать?
Только не вешайте трубку.

Он снова рассмеялся и сказал, что подождет. Я соскочила с кровати,
подошла к двери и спросила, кто там. Мужской голос ответил, что это офи-
циант, принес обед. Поскольку я была в одних трусиках, я побежала в ван-
ную, схватила полотенце, обернулась им и опять подошла к двери. Приотк-
рыв ее, я взяла поднос, сказала "спасибо, большое спасибо" и тут же зах-
лопнула дверь. Когда я снова взяла трубку, Рекламная Улыбка еще был у
телефона. Я сказала:

- Извините меня. Я в гостинице, у себя в номере. Ко мне постучались,
принесли обед.

- Что у вас вкусненького сегодня?

- Что принесли? Сейчас. - Я взглянула на поднос. - Жареную рыбу. Ка-
жется, барабульку.

- И все?

- Нет. Еще что-то вроде рататуя, салат, креветки. Я звонила в Жуаньи,
чтобы разыскать вас.

- Мне повезло. А зачем? Из-за фиалок?

- Нет. Не совсем.

Я не знала, как объяснить. Молчание затягивалось. Я спросила:

- Скажите, после того как мы с вами расстались, вы ведь ничего плохо-
го мне не сделали?

- Вам?

- Да. У меня были неприятности по дороге. Я решила, что это вы надо
мной подшутили, одним словом, что это вы. Я думала, вы меня разыграли.

- Нет, это не я. - Он говорил спокойно, но его тон стал капельку ме-
нее дружелюбным, менее веселым. - А какие неприятности?

- Я не могу рассказать по телефону. Я бы хотела встретиться.

- Чтобы передать мне о своих неприятностях? Я не знала, что ответить.
Несколько секунд мы молчали, потом он вздохнул и сказал:

- Ваша барабулька остынет.

- Пусть.

- Слушайте, я уже погрузился - сейчас мне как раз оформят накладные -
и должен буду ехать. А ваше дело нельзя отложить на два-три дня? Сегодня
вечером мне надо быть в Пон-Сент-Эспри, обязательно.

- Я вас очень прошу.

- Через сколько времени вы можете приехать ко мне в Марсель?

- Ну, не знаю, через полчаса, минут через сорок пять.

- Ладно. Постараемся. Отсюда я еду на грузовую автостанцию в Сен-Ла-
зар. Спросите любого полицейского, каждый покажет. Я буду вас ждать до
четверти второго. Дольше не смогу.

- Я выезжаю.

- Грузовая автостанция в Сен-Лазаре. Я вам говорил тогда, в субботу,
что вы красивая?

- Нет. То есть да. Но не так прямолинейно.

- Надеюсь, ваши неприятности не слишком серьезны. Как вас зовут?

- Лонго. Дани Лонго.

- Имя у вас тоже красивое.

Дальше я все делала одновременно. Натягивала на себя костюм, жуя лис-
тики салата, впихивая ноги в туфли, глотая минеральную из стакана. В тот
момент, когда я уже уходила, зазвонил телефон. Меня соединили с Парижем.
Я совершенно забыла, что вызывала своего друга художника.

- Это ты, Бернар? Говорит Дани.

- Послушай-ка, ну и задала ты мне ребус. Боже, где ты?

- На Юге. Сейчас я тебе все объясню.

- А почему ты в ту ночь вдруг бросила трубку?

- В ту ночь? с; - Конечно, в ту ночь. Сначала разбудила, а потом...

- Когда это было?

- Да в пятницу. Боже мой! Или, можешь считать, в субботу.

Ведь было уже часа три ночи.

Он кричал на меня. Я уверяла его, что не звонила. Я села на кровать,
положив сумочку себе на колени. Кошмар начинался снова. Только что, пока
я разыскивала шофера грузовика, разговаривала с ним, даже когда упомина-
ла о своих неприятностях, у меня появилось такое чувство, будто всего,
что произошло за эти два дня, в действительности не было. Я забыла о
трупе в машине, о ружье, о телефонограмме в Орли - словом, обо всем. Я
слышала спокойный, доброжелательный голос, меня с интересом спрашивали,
что мне принесли на обед, я была в мире, где не было места ни убийству,
ни страху.

А оказывается, все это есть. Даже Бернар Тор, мой давнишний, самый
верный мой друг, которого я посвящала во все свои дела, и тот вдруг ока-
зался втянутым в этот кошмар. Я перестала его понимать. Он тоже не пони-