иметь стопроцентную уверенность в положительных результатах покушения,
прежде чем объявляться пред очи подчиненных. Он не хотел рисковать.
теплым животом ледяную поверхность бетонной плиты. Ни секундой меньше, но и
ни мгновением больше. В этом поднявшемся тарараме, где будет подозреваться,
проверяться и задерживаться всякий праздношатающийся по улицам прохожий,
надо еще умудриться незаметно утечь из города. Чем позже, тем это будет
труднее. Но все равно - пятнадцать минут отдай, не греши! Пятнадцать минут,
отпущенные на непредвиденный случай. Если каким-то чудом Президент уцелел в
пламени взрыва, он непременно проедет здесь. Это та улица, которую он не
сможет миновать ни в живом, ни в мертвом виде. Здесь его и надлежит ожидать.
еще как минимум две новоотстроенные девятиэтажки, пять пикетов милиции и
дюжина распластанных по крышам снайперов. Такие баррикады без затяжного боя
не преодолеть. Но ему и не требовалось их преодолевать. Он не стремился
лично, тем более такой ценой, присутствовать на трассе. Его вполне
удовлетворяла и эта, поднятая на семиэтажную высоту во всех отношениях более
безопасная плита. Он и отсюда мог увидеть все то, что хотел увидеть. Не для
того он так долго и тщательно готовился - кстати, для того и готовился -
подстраховать свою жизнь, - чтобы получить в башку пулю от какого-нибудь
второразрядного снайпера-стажера.
но все-таки не такой дорогой, как жизнь. Технолог считал себя неглупым
человеком. Даже очень неглупым.
он на стенах нескольких стоящих вдоль интересующей его трассы домов
установил миниатюрные видеокамеры. Точнее, не установил - налепил и размазал
по кирпичу вязкую, похожую на пластилин и одновременно на засохший цементный
натек массу, в которую просто-напросто воткнул под нужным углом
микрообъективы. При такой передовой шпионской технологии не надо было
долбить стены, укрепляя импровизированный телевизионный штатив с риском
привлечь к себе внимание не в меру подозрительных граждан. Все гораздо
проще: подошел, бросил мягкий комок, вдавил, ткнул в него камеру и ступай
себе как ни в чем не бывало дальше.
преобразователя световой и тепловой энергии в электрическую. Стены домов
всегда чуть теплее окружающего воздуха за счет поступления внутреннего
(батареи, плиты и т.п. нагревательные приборы у жильцов) и внешнего
(солнечные лучи) тепла. Перепада температур даже на градус было довольно для
получения устойчивого рабочего напряжения. В принципе такая микрокамера
могла бы работать бесконечно долго, если бы через день, два или месяц, в
зависимости от программы, а точнее от состава замазки, не отпадала от стены
и не самоликвидировалась путем сметания дворником под видом нарушающего
чистоту сора в мусорный бак.
нескольких кварталов. И никакие милиционеры и снайперы не помеха. Правда,
изображение нельзя было укрупнять или удалять, да и четкость картинки на
переноском, размером с коробку от сигарет, мониторе оставляла желать
лучшего, но уж тут простите, не до жиру. Не на телестудии. Первая камера,
вторая, третья, четвертая...
пятая, шестая...
тишина. Еще двенадцать минут, и можно покидать это не очень-то уютное
воронье гнездо.
"ЗИЛ". Он несся на максимально возможной скорости, странно повиливая из
стороны в сторону. Помятые, обгоревшие бока, растрескавшиеся стекла не
оставляли сомнений в том, что он только что побывал в серьезной передряге.
Но - и это было самым удивительным - он уцелел. Уцелел там, где уцелеть было
просто невозможно. Минный заряд был такой мощности, что должен был разделать
"членовоз", несмотря на всю его броню, как кузнечный пресс пустую консервную
банку. Или заряд рванул раньше положенного срока растратив всю свою мощь на
пустое сотрясение воздуха или эту машину выложили дополнительным
полуметровым слоем брони? Но как тогда он смог двигаться?
замедляющий своего хода "ЗИЛ".
случиться никогда, поздно. Теперь надо действовать. Теперь надо доводить до
логического конца то, что не смогли сделать другие.
сомнения, сожаления - после. Сейчас только дело. Технолог загнал в ствол
патрон. Это был не просто стандартный патрон, это был патрон, снаряженный
Технологом по своей рецептуре. В специально выточенную гильзу он набил
двойной заряд пороха с особыми, ведомыми только ему добавками. То, что такой
сверхмощный патрон неизбежно повредит внутреннюю поверхность ствола, его
волновало мало. Из этой винтовки не надо было палить по рябчикам. Эта
винтовка предназначалась для одного-единственного выстрела.
интересовала только девятая и десятая. Покалеченному, хромающему на все
четыре ноги "ЗИЛу", если только, конечно, он раньше не развалится, их не
миновать. И кроме как туда, куда эти камеры смотрят своими объективами, ему
ехать некуда.
неподвижность винтовки при стрельбе по удаленным целям. Снял крышку с
объектива оптического прицела. Взглянул в окуляр.
панелей. Только стык и ничего больше. Он закрыл глаза. Три раза полной
грудью вдохнул и выдохнул воздух. Еще раз взглянул в объектив.
зрение набирало обороты. Сказался опыт давних занятий на спецтренажерах. Их
не учили там обращаться с оружием. Их учили там обращаться с собой, с
собственными руками, глазами, легкими. Это было много важнее. При
снайперской стрельбе оружие имеет второстепенное значение. Первостепенное -
сам стрелок. Если он не умеет владеть своим телом, самая современная
винтовка в его руках будет не полезней примитивной первобытной дубины. И
наоборот, профессионал, умеющий ладить со своим организмом, способен
совершить уникальный выстрел из серийной трехлинейки одна тысяча восемьсот
девяносто восьмого года выпуска. Железо, оно всегда только железо, имеющее
раз и навсегда устоявшиеся тактико-технические характеристики. Человек - это
тоже только человек, на которого в отличие от оружия влияют не только
объективные погодные условия - скорость, направление и сила ветра,
влажность, тепло, прозрачность воздуха и пр., но еще и состояние организма и
психики.
который не верит в свое право на выстрел, покажет много худшие результаты,
чем он же, но здоровый, сытый и несомневающийся. Именно в таком подходе к
стрельбе по живым целям скрыт резерв результативности. Уметь подавлять
сомнения, управлять каждым своим органом и организмом в целом и значит быть
снайпером. Технолог был хорошим снайпером. По крайней мере в этом виде
спорта с ним не смог бы потягаться и олимпийский чемпион по стендовой
стрельбе. У чемпиона в последний момент обязательно дрогнула бы душа, а
вместе с ней и палец.
приливает кровь к зрительным нервам, как расширяются зрачки. Весь его
организм сейчас работал на выстрел. Он даже не замечал, как слегка
покачивается плита, тело само компенсировало плавные боковые смещения. Его
тело помнило давние, преподанные ему в спецучебке уроки. Его тело все еще,
даже спустя много лет, боялось болевого наказания за неправильные реакции:
за бухающий, так что подпрыгивает мушка винтовки, пульс, за не вовремя
сузившиеся зрачки, зачесавшуюся ногу, непроизвольный вздох или чих. Его тело
не хотело повторения той сверлящей, ужасной боли и потому все делало
правильно. Так, как учили. Перекрестие прицела как приклепанное замерло на
единственной, выбранной Технологом точке на бетонной панели дома. Отвернуть
его от этой точки теперь мог только сам стрелок. Во всех остальных случаях,
как бы ни крутили саму винтовку, или стену, или стрелка, заряженное смертью
дуло оставалось бы упертым в цель.
здания областной Администрации. Она не затормозила возле этих ворот, не
загудела, требуя открыть их, она врубилась в них на полной скорости, вырывая
из стен и асфальта силовой крепеж, раздирая, разбивая и разбрасывая во все
стороны металл. Машина сделала то, что и следовало сделать при возникновении
нештатной ситуации. Ценой любых потерь как можно скорее доставить пассажира
под прикрытие надежных стен.
заднюю правую дверцу вплотную к крыльцу подъезда. Такое положение
обеспечивало быстрый выход пассажира из двери в дверь и одновременно
прикрывало его броней автомобиля от открытого для нападения пространства
двора и просматриваемой сквозь разбитые ворота улицы. До спасения
Президента, если он еще был жив, или переноса его тела в безопасное место,
если он погиб, оставались считанные метры и секунды.
Ларссон Стиг
Шилова Юлия
Гюго Виктор
Никитин Юрий
Конан-Дойль Артур
Круз Андрей