Чтение 54–й страницы книги ~Игра на вылет~

- Магнитофон где? - просипел я, чувствуя, как спина покрывается холодным
потом.

- Так это, не знаю. У меня пацан его посмотрел, говорит, дерьмо
магнитофон. Ремонту не подлежит. Морально устаревшая модель.

- Ну?

- Чего ну?

- Магнитофон где?!

- В мусор, наверное, выкинул. Да вы не расстраивайтесь так. Я же не знал.
Я же понимаю. Я вам могу вот этот новый отдать. Японский,
стереофонический...

Ну что его за это, убивать, что ли?

Сходили, конечно, мы к пацану, показал он нам мусорное ведро, в которое
легла кассета ценой в пару миллиардов долларов, показал мусорный бак, на
котором было в пору мемориальную доску колотить: "Здесь покоятся надежды
нерадивого суперагента вкупе с несостоявшейся новой государственной
политикой".

И на свалку мы съездили.

- Что ты? - хором вздохнули мусорщики. - Тут столько грязи с тех пор
понасыпали и столько раз ее бульдозерами перепахали, что, будь даже твоя
вещица из чистого золота, искать ее мы не возьмемся. Пиши пропало!

Не работай бы я в одиночку, я бы эту свалку с помощью Конторы перетряс,
перещупал по миллиметру. Не то что старый магнитофон - газ из выпитой в
прошлом году бутылки газированной воды отыскал бы! А так...

Можно, конечно, согнать сюда за наличное вознаграждение тысячу-другую
студентов, но, опасаюсь, подобные масштабные поиски привлекут внимание не
одной только рабочей силы. Боюсь, нагрянут сюда и мои недруги. И придется
тогда перерывать свалку траншеями и окопами полного профиля, чтобы отразить
их вооруженное до зубов любопытство.

Пропала кассета!

И для чего только меня по почкам колотили, и для чего только я в машине с
моста падал? Зря колотили. Зря падал.

Плюнул я себе под ноги и пошел восвояси.

- Слышь, мужик, а машина как же? - забеспокоился, закричал вдогонку
водитель. - И деньги вот еще, - показал на напряженно мычащего немого.

- Под вашими задницами машины и деньги ваши. Под обшивкой сидений. И
доверенности и справки. Вы на них неделю дырки вертели. Работнички...

Сутки я пребывал в печали. Я бы и больше пребывал, если бы ко мне мои
недавние друзья-приятели не подбирались. Вряд ли они поверят в мою смерть,
пока мой утопший труп собственными глазами не увидят и собственными руками
не пощупают. Ошибку я совершил, на победную кассету надеясь. Так бы,
глядишь, организовал им подходящего утопленника и ушел вместе с ним в
небытие. Правда, не знаю, ушел ли бы от Конторы. Скорее всего нет. Эти мое
полное физиологическое досье имеют, вплоть до хромосомного кода. Этим туфту
не подсунешь. Но хотя бы передышку выгадал. Устал я нападать и убегать без
перерыва на обед. Жить устал.

Так, может, и не жить? Может, перестать?

Возможно, я и перестал бы себя жизнью мучить, если бы меня не заело. Если
бы не понесло. Да что же такое, что я ни надумаю сделать - все против меня
оборачивается. Или меня судьба выбрала в качестве образцово-показательного
неудачника? Тогда я эти неудачи в одиночку тащить не желаю! Тогда я ими
поделиться хочу. С недругами своими. Вот с ними я и поплакать вместе готов,
и помереть. А в пустой комнате пулю в лоб пускать - это не по-нашенски. Их,
пуль, в обойме, чай, не одна. Конечно, может, и моя есть. Но последняя.
Самая последняя! Иначе я не согласен.

Для меня только одна форма самоубийства приемлема - вначале они, потом я!
А если я сейчас в мир иной тихо отойду, кто им мои мучения припомнит? Кто
спросит за все?

И дело уже не в спасении, не в конторском приказе, хотя черт его знает,
что там в Конторе происходит и за нее или против нее я выступаю, тот приказ
исполняя. Дело в принципе. Дело в том - кто кого,

Они - меня! Или я-их!

Глава тридцать первая

Я полез на рожон. Я уже знал туда дорогу. На хитроумные комбинации у меня
не было ни сил, ни времени, ни желания. Это спец, над которым начальство
висит, не может себе позволить неоправданного риска, а без роду и племени
утопленник - сколько угодно. Утопленника Устав за руки не держит.

Два дня я пас место моего недавнего заточения и мост, с которого так
неудачно, с точки зрения расследовавших ДТП гаишников, и так удачно со своей
свалился несколько дней назад. Я искал знакомое мне лицо. Искал с помощью
длиннофокусной оптики издалека, памятуя, что с не меньшим усердием
разыскиваемые ищут меня. В соревновании, кто в кого первый пальцем ткнет,
выиграл я.

Мне повезло больше.

Я отследил все показавшиеся мне подозрительными машины. Особенно с
зашторенными окнами и матовыми стеклами. Не может же человек безвылазно в
машине жить? Должен же он хоть изредка из нее выходить по надобности? Ну
хотя бы для того, чтобы с женой увидеться, детей по головке погладить?

Должен.

Потому что не бывает легальных агентов без семьи. Тогда бы всех их можно
было вычислять по печатям в паспорте. Круглый холостяк? Значит, либо
импотент, либо разведчик. Выходи строиться. Это только мы, конторские,
обходимся без домашней ласки. А также настоящих фамилий, биографий и мест
работ. Мы особняком стоим. А эти - другое дело. Этим легалам без прикрытия
нельзя.

Вот возле таковых прикрытий я их и стану отлавливать. Как волков подле
логова. В конечных пунктах их автомобильных маршрутов.

Пятнадцать машин я отследил впустую. А вот шестнадцатая принесла мне
удачу. Блеснули затемненные стекла, открылись бронированные дверцы, и вышел
из-за них на свет Божий, да-да, он, мой допрашивавший меня враг-спаситель. И
пошел себе ножками как обычный советский гражданин к обшарпанной двери
подъезда.

А вы думали, спецы ходят сквозь барабанный бой роты почетного караула и
шпалеры выстроившихся коридором телохранителей? Нет, обычно ходят. Они же не
официальные генералы, коим охранный шум-тарарам по должности положен. Они же
вояки ТАЙНЫЕ! Им к себе привлекать внимание нельзя.

Так что вполне может быть, что и у вас в соседях ходит какой-нибудь
генерал-суперкиллер, настрелявший живого народу больше, чем другой охотник -
зайцев. А вы ему про дела подъездные, про то, кто в какой квартире напился,
кто с кем подрался, а кто окурками на лестнице сорит. А он вам в ответ - и
не говорите, нет с ними сладу. Это ему-то. Да ему подъезд, дом, улицу, город
средней руки от дебоширов-хулиганов избавить, что вам пол подмести. И даже
быстрее.

Но нельзя! Высовываться нельзя. От простого, измученного коллективным
бытом гражданина отличаться нельзя. Вот и приходится обходиться без
излишеств - без телохранителей, спецтехники и т.п. демаскирующих роскошеств.
Так, разве по мелочи: стекла на окнах пуленепробиваемые, хотя на вид
совершенно обычные, один-два соседа из сослуживцев, бригада
боевиков-охранников, расквартированная где-нибудь поблизости, бронерубашечка
с бронетрусами, пистолетик сорок пятого калибра в потайном кармашке и
краснокожий документик, а то и два еще более убойного калибра.

Хорошо быть тайным агентом-командиром. Но и плохо.

Потому хотя бы, что вот такой невоспитанный вроде меня супротивник
запросто может в том подъезде к холодной стенке прижать. И в отличие от
случайного грабителя с ним просто так не сладить. Он все заранее подготовит.
И квартирку подходящую освободит, жильцов куда-нибудь по бесплатным билетам
в цирк или в профилакторий отправив. И отходный путь. через чердак или окна
протопчет. И о контрольном радиосигнале, который положено подать водителю,
едва захлопнув дверь в квартиру, позаботится. Все продумает. Ничего не
упустит.

Станет подниматься вот так вот тайный агент по лестнице после трудового
дня, и услышит вдруг за дверью ссору-перебранку, и увидит, как дверь та
настежь распахивается. Отступит вежливо в сторону, чтобы в чужую склоку не
мешаться. А его хлоп по затылку резиновой дубинкой и волоком внутрь. И
сигнал тут же, чтобы водитель ненароком тревогу не поднял.

Здравствуй, спаситель! Это ты меня с помощью багров и водолазов на дне
реки искал? Так вот он я. Поговорим?

- Живой, значит, - первое, что сказал мой вынужденный собеседник, придя в
себя. - Выплыл!

- Такие ребята, как я, не тонут. Состав не тот.

- Похоже, - согласился он, ощупывая затылок.

- Другие контрольные сигналы, кроме "Я дома", есть? Молчание.

- Это я к тому, что лишний шум в первую очередь во вред тебе. Мне уже
терять нечего. Я уже утопленник. А тебе еще служить и служить. Ты вовремя
кнопку не нажмешь, охрана налетит, меня повяжет. Хочешь не хочешь, мне
придется показания давать. Правдивые. И зачем тебе это? Конечно, я при
задержании могу случайно застрелиться, ну чтобы врагу живым не даться. Но
это только усугубит. Тогда я информацию остановить уже не смогу. Ты же
понимаешь, не по своей охотке я к вам шел, не по своей инициативе сбегал, не
по своему желанию сейчас с тобой встречаюсь. Ну ведь раньше-то ты все
правильно рассудил. Итак? Предусмотрены ли дополнительные формы связи?

- Через двенадцать минут я должен выйти в эфир повторным сигналом либо
продублировать его телефонным звонком.

- Ну вот теперь я вижу, что ты расположен к беседе.

- Не кривляйся. Говори, что нужно.

- Пустяк. Имя и адрес твоего Куратора.

- А личной встречи с Господом Богом не требуется?

- В этом ты мне не помощник. Господь Бог не по вашему ведомству.

- Нет!

- Угрожать тебе пытками, смертью, здоровьем семьи, карами небесными,
геенной огненной, я так понимаю, бессмысленно?