Чтение 64–й страницы книги ~Игра на вылет~

микрофон был в рабочем состоянии. В просто зашитую в мышцы железку никто не
поверит.

Вот уж не предполагал, что не сработавший тогда, когда на него была вся
ставка, микрофон пригодится сейчас.

- Ну как? Хотя зачем я спрашивал. Я ответ на лице видел.

- Это действительно микрофон.

- Имитацией не пользуемся.

- А где в таком случае приемник?

- Приемник курсирует, точнее курсировал в полутора километрах от
микрофона. Сейчас кассеты с записью лежат в надежном месте. Пока лежат, но в
любой момент им можно приделать ноги. Надеюсь, вы не предполагаете, что я
вшил микрофон просто так, забавы ради. Я бы мог найти себе менее болезненные
и менее затратные развлечения.

- Ты блефуешь!

- Может быть, и блефую. А если нет? Хотите проверить? Хотите рискнуть?
Могу поспособствовать...

Он не верил в зафиксировавший его откровения микрофон. Для этого он был
слишком рассудочен. Но он не мог подтвердить своего неверия. Микрофон был
представлен. Микрофон был представлен в рабочем состоянии. Узнать, передавал
он информацию или просто находился в теле, было невозможно. Собственно
говоря, это было и не важно. Важно, что он МОГ передавать информацию! В
данном случае возможность была равна событию.

Исходя из постулата - считай случившимся то, что могло случиться, он
должен был принять мою информацию па веру. Он не мог поступить иначе. И он
принял ее.

Блеф состоялся. Шестерка била покер! Я выиграл жизнь.

Послесловие

Звезду Героя мне вручал лично Президент. После всех.

Вначале Президент вручал правительственные награды официальным кавалерам
- военным, милиции и пр. Потом таким, как я. Героям в упор невидимого
фронта.

Я сидел в одиночестве в небольшой приемной, слыша краем уха торжественную
церемонию вручения официальных правительственных наград. Торжественную - это
значит с музыкой, газетчиками, телевидением и последующим фуршетом.

Нам так орденов не вручают. Нам вручают - как кур воруют: без свидетелей,
заводя и выводя по одному через специальные двери. Такая специфика.

Нас награждают и тут же изымают награды на ответственное хранение. У меня
уже хранится несколько орденов где-то в недрах начальственных сейфов. Я даже
не знаю где. Для нас знаки отличия имеют чисто теоретическое значение. Как
для коллекционера эполет давно сгинувшего полка. У меня есть награды, но я
даже не знаю, на какую фамилию они выписаны. Какую выбрало начальство как
базовую? Петров? Иванов? Сидоров?

У меня есть награды, но у меня нет меня. Мне эти ордена не на кого
навешивать.

Я жду своей очереди для получения знака высшей доблести. И ничего не
чувствую, кроме того, что у меня затекли ноги.

За что мне дали Звезду, я так и не понял. За раскрытие заговора, которого
не было? За предотвращение покушения на главу государства, которое он сам же
и заказал? За аферы с изъятием денежных сумм из банков? За похищенный на
"Мосфильме" "ЗИЛ"? Или за молчание?

Скорее всего за молчание. По калькуляции. Исходя из расценок,
закрепленных в давней пословице: молчание - золото.

Мое молчание потянуло тяжело. Мое молчание потянуло на Звезду Героя.

Я бы, может, и не молчал. Я бы, может, и растворил уста, только сказать
мне о том, что я знаю, некому. Да и слушать никто не станет.

Что политика грязное дело, всем и так известно. Что Президент не хорош? А
где лучшего взять? Уж что заслужили. По сенъкам и шапка! Даже если она и
Мономаха.

Рассказать про несостоявшееся покушение? Так ведь оно несостоявшееся. На
нем дивидендов не заработаешь и тираж не поднимешь. Вот кабы оно удалось,
кабы жертв побольше...

Всем жертвы нужны. И тем, кто за них, и тем, кто против них. Время такое.
Политический капитал зарабатывается на крови. Божок такой новый объявился.
Современный. Политика прозывается. Истукан с многоступенчатым алтарем. Не
может без обильных жертвоприношений. Сердится. И жрецы, ему поклоняющиеся,
не могут. Без жертв внимание к себе себе подобных не привлечешь. И против
напрасных жертв без жертв тоже не воспротестуешь. Всем кровь нужна. Как
вурдалакам каким-нибудь. Все чужой кровью питаются, на чужой крови растут.

Не интересна моя информация никому. Прошло ее время. Смыло свежими
кровавыми потоками.

Вот я и молчу. Чтобы зануду, пересказывающую всем известный анекдот, не
напоминать. В тряпочку молчу. В Звездочку.

Сломался я. В огне, в воде, в канализационных трубах выжил. А в высоких
кабинетах сдох. Не моя это среда оказалась. Не по зубам. Все у них
шиворот-навыворот. Говорят одно, думают другое, делают третье, а
подразумевают нечто совершенно противоположное. И, главное, чувствуют себя
во всей этой мешанине недомолвок и полунамеков уютно, как глист в дерьме. Я
так не умею. За что и расплачиваюсь. Нет у меня политического чутья. Чего
нет, того не оказалось. Сколько ни принюхивался, бродя по высоким кабинетам,
- не внюхался. Запах крови, дерьма, гнусности - слышу. А политики - хоть
убей. Профнепригоден.

Ну и черт с ним! Я не жалею. Я лучше ко дну пойду. Меня на поверхности
качественный состав окружения не устраивает. Не всегда поверху лучше
плавать...

- Приготовьтесь, пожалуйста. Сейчас вам будет вручена награда.

Приготовиться - это в смысле застегнуться на все пуговицы и выпучить
глаза в радостном нетерпении?

- Пройдите сюда, пожалуйста. Ожидайте. Каков молодец-удалец! Такому бы
агентом в наружке трудиться. А не служкой-референтом. Возник из ничего,
молвил слово и исчез в никуда. Растворился, как бриллиант в стакане воды.
Словно его и не было. Какие кадры пропадают в канцелярских тенетах! Еще один
из стены вынырнул. Такой же услужливо-стеклянный.

- У вас три минуты.

Распахнулась дверь. Затворилась бесшумно.

Президент.

Глава страны.

- Разрешите вручить вам знак высочайшей воинской доблести...

Тянет руку с коробочкой. В коробочке подушечка. На подушечке - Звезда.

Не узнает он меня, что ли? Или делает вид, что не узнает?

- Отвечайте, - шипит за спиной услужливый референт. - Что вы молчите?

А что отвечать? Служу Отечеству?! Так я не военный. Спасибо? Как-то
глупо. И за что?

- Надеюсь, что и впредь вы с честью будете исполнять свой долг по...

Все говорит и говорит. Засыпает словами паузу. Как яму галькой. Наверное,
это я виноват. Застыл истуканом. Слова в ответ не скажу, руки за наградой не
протяну.

- Что с ним? - суетится кто-то сзади. - Толкните его.

Толкают.

- Не надо, - останавливает Президент разволновавшихся референтов.

Выковыривает из коробочки Звезду, разворачивает, собственноручно
пристегивает к лацкану моего пиджака. Прихлопывает сверху ладонью.

Вокруг кто-то жидко и подобострастно начинает подхлопывать. Шептать.

- Смотрите-ка, Герой, а в присутствии самого растерялся. В форменный
столбняк впал...

- Развернитесь, пожалуйста, в мою сторону. Они еще и ведомственного
фотографа притащили? Для истории. Я у них что, в Конторе - первый Герой?

Вспышка. Еще вспышка.

- Ну, разреши еще раз, по-простому...

Президент шестой части суши придвинулся, и, презрев протокол, сграбастал
и крепко обнял своего нового Героя.

Его лицо приблизилось к моему. Я почувствовал его дыхание, тонкий запах
дорогого одеколона. Почувствовал, как он постукивает меня по спине.

И еще я увидел возле своих губ его ухо. И снова услышал удивленное
шипение:

- Ну что ж он молчит-то. Он же должен что-то ответить. Это же просто
неприлично.

Действительно неприлично.

Я увидел его ухо и сказал то, что считал нужным сказать в данный момент.
То, что сказать потом мне не представится возможным.

- Сука ты, Президент!

Он не отшатнулся, не закричал, не затопал ногами. Он еще крепче прижал
меня к себе. Еще шире улыбнулся. И так же тихо ответил:

- А ты дурак. Не суди о делах, в которых ни черта не смыслишь. И не
будешь судим. Гер-рой! Твою мать!

На том мы и разошлись.

Он - государством править. Я - в нем жить.

А через полгода случилась большая кровь. Я не знаю, кто в ней оказался
прав, кто виноват. Но я знаю, кому она была выгодна.

Она была выгодна всем!

Они все-таки добились своего...