Чтение 40–й страницы книги ~Козырной стрелок~

- Фиалка слушает.

- Говорит Гладиолус. Прошу разрешения работать. Вышедшие из дома
мелкоуголовные братки столпились возле одной из машин и что-то горячо
обсуждали.

- Папа сильнее.

- Почему сильнее?

- Потому что ближе.

- Папа только грозит. А этот за два дня чуть не угробил четверых наших.

- То-то и оно, что "чуть". А Папа - ни "чуть". Папа угробит
по-настоящему. Лично я предпочитаю получить пулю в ногу, чем перо под ребра.

- Ну и что делать будем?

- Лучше бы - лечь на дно. Но придется то, что Папа сказал.

- А я думаю...

Думали подручные Папы, может быть, первый раз в жизни. Вернее сказать,
обсуждали вслух то, что думали. Потому что раньше, даже если что поперек
авторитета Папы и имели, то не возникали. А тут языки развязали. В таком
неудобном во всех отношениях месте.

- Фиалка вызывает Розу.

- Роза слушает.

- Как у вас?

- У нас все в порядке. Подходы чисты.

- Что Ромашка?

- Ромашка на месте.

- Фиалка вызывает Гладиолус.

- Гладиолус слушает.

- Гладиолусу работать. Два объекта работать... Два, потому что за
вчерашний и сегодняшний день. Потому, что такой был уговор - один выстрел в
один день.

- Вас понял, Фиалка. Приступаю к исполнению. Гладиолус дослал в ствол
патрон, вжался плечом в приклад и припал к окуляру прицела. В перекрестье
замелькали лица.

- Кого работать?

- Кого хочешь.

Это был очень непривычный приказ. Снайперы не пехотинцы, которым все
равно, в кого палить. Снайперы всегда работают конкретный объект. А здесь -
"кого хочешь"!

Гладиолус провел дулом винтовки по лицам, выбирая жертвы.

Пожалуй,тот и тот.

Не потому, что они хуже других. Потому что удобней других стоят.

Гладиолус остановил движение винтовки. Совместил крест прицела с жертвой.
Задержал дыхание. Снял предохранитель. И плавно вдавил указательным пальцем
курок.

Пуля, коротко взвизгнув в воздухе, ударила одного из стоящих в ногу,
ломая и дробя кость. Раненый упал навзничь и дико закричал:

- А-а-а!

Братва разом дернулась в стороны в ожидании второго выстрела. И не
ошиблась. Второй выстрел последовал.

Снайпер, мгновенно сместив дуло винтовки вправо, поймал в прицеле плечо
второй жертвы и произвел выстрел. Чуть позже, чем следовало, произвел. На
долю секунды позже.

Пытаясь спастись, мелькнувший в окуляре прицела человек присел, подставив
под выстрел вместо плеча - голову. Пуля хрустко впечаталась в лоб и, пройдя
сквозь мозг, вышибла затылочную стенку черепа. Отчего у всех создалоа
впечатление, что голову разорвало в куски.

- Это он!

- Шухер!

- Спасайся кто может!

Братва бросилась в стороны, но по большей части в сторону недалекой,
обещавшей спасение двери, из которой они совсем недавно вышли.

- Работу закончил, - сообщил Гладиолус.

- Гладиолусу разрешаю эвакуацию. Снайпер быстро, но аккуратно разобрал
винтовку и сложил ее в чемоданчик.

- Фиалка вызывает Розу.

- Роза слушает. - Ромашке - отбой.

- Сашка. Ты где? - привычно крикнул в подъезд сунувшийся в парадное
"случайный прохожий".

Иван Иванович, подхватив "дипломат", начал спуск с пятого этажа к входной
двери.

В другую дверь, больно пихаясь коленками и локтями, оттаскивая друг друга
за руки и волосы, ломилась братва. Дверные косяки трещали от их напора.

Те, кто уже проник внутрь, тащили из карманов шпалеры и, передергивая
затворы, вставали между проемов окон, где их нельзя было достать с помощью
винтовки.

В доме стоял гул от топота ног, матерных криков и клацанья затворов.

- Что там происходит? - громко спросил со второго этажа Папа.

- Какая-то заваруха на улице, - доложила ничего еще не понимающая охрана.

- Какая, на хрен, заваруха! - возмутились уцелевшие братаны. - Он Серого
завалил. Он ему башку из своего винта в куски разнес! Там мозги по всему
двору...

- Кто стрелял? - перекрывая возмущенные голоса, крикнул Папа.

- Он стрелял. Он!

Папа быстрыми шагами подошел к окну и, прижавшись спиной к стене,
выглянул наружу. Просто так выглянул. Следуя выработанной во время
милицейских облав привычке.

Он выглянул и увидел улицу. Увидел машины и идущих по своим делам
прохожих. Которые знать не знали, что вон за тем, недалеким забором только
что убили одного и ранили еще одного человека.

Папа еще раз оглядел прохожих и увидел то, что не ожидал увидеть, но что
хотел увидеть.

Из двора дома, что стоял напротив, не спеша вышел мужчина в длинном
светлом плаще. И так же никуда не торопясь пошел по направлению к стоящей
неподалеку машине. Он шел так, как будто не знал, куда шел и, главное,
откуда шел! Как будто просто прогуливался. Но если он просто прогуливался,
зачем он держал в правой руке большой, черный, тяжелый "дипломат"?

Нет, этот прохожий был не просто прохожий. Этот прохожий был Иванов Иван
Иванович!

Который выходил из двора дома, откуда только что стреляли из винтовки с
оптическим прицелом.

- Все на улицу! - громко закричал Папа, бросаясь к лестнице. - На улицу!
- повторил он свой приказ на первом этаже. - Ну!

Но никто не двинулся с места. Все, прячась за стенами и пряча глаза от
направленного на них злобного взгляда, остались стоять там, где стояли.
Охрана и братва боялись открыть дверь, за которой, возможно, их ждала
смерть. Они не желали расплескивать свои мозги по асфальту.

- Он там! Он идет по улице! Убейте его! И снова никто не шевельнулся.

- Коните, гниды!

Папа шагнул к двери и сильным пинком распахнул ее. Выстрела не
последовало.

- Убейте его!

Охрана, испуганно озираясь и заступая друг за друга, потянулась на улицу.

Братва никак не отреагировала на прозвучавший приказ. Братва осталась на
месте.

- Папа, он замочил Серого!

- Кто сказал?! - громко, беря на испуг, гаркнул Папа. - Кто? Ты? Ты?

Но на этот раз никто не стал прятаться за спины.

- Я сказал! - выступил вперед Бурый.

- Ты?!!

- Он сказал то, что думают все, - поддержали Бурого остальные. - Тогда
пусть говорит. Пусть говорит один.

Бурый слегка стушевался, но его подтолкнули сзади.

- Папа, он перестал пугать. Он стал мочить. Он перемочит всех. - И что?

- Он перемочит всех! - повторил Бурый, потому больше не знал, что
сказать.

- Перемочит! - согласился Папа. - Потому что вы боитесь замочить его. А
он не боится.

- Мы бы не смогли замочить его. Он мент.

- И что? Разве менты не умирают? Разве вы не мочили ментов?

- Он не простой мент. Он особый мент. Он ранил Губатого и вторым
выстрелом кончил Серого. Он попал Серому прямо в лоб. Он попал ему в лоб,
когда тот пытался смыться! Он мочит из своего винтаря в лет, Папа! Он
никогда не промахивается!

- Тогда тем более его надо шлепать!

- Может, и шлепать. А может, и договариваться...

- Кто сказал?! Кто? На этот раз братва молчала.

Братва молчала, но слово было сказано. Против Папы сказано. Потому что за
мочилу.

* * *

Охрана никого поймать не смогла. Потому что не ловила. Охрана, опасливо
заступая за выступы фасадов зданий, двигалась по улице, шарахаясь от каждого
встречного прохожего. На кой ей были все те приключения? Которые показывают
в американских боевиках.

Навстречу охране двигались Маки, прикрывающие отход Ромашки. В
обязанности Маков вменялось встать на пути возможного преследования с целью
его дезорганизации и отвлечения внимания наступающих сил противника.

Маки были сильно пьяными мужиками, которые цеплялись чуть не к каждому
прохожему.

- А ну, ты куда, ты... - невнятно орали они, обступая каждую
подозрительную личность и одновременно перекрывая своими телами тротуар и
часть проезжей части улицы.

У главного "пьяницы" за отворотом пиджака был закреплен микрофон, по