Чтение 10–й страницы книги ~Криминальный отдел~

- Не забуду. Будьте спокойны.

Человек в спецовке выходил в коридор и, не снимая наушников, шел в двадцать
пятый кабинет. На предмет "замерения влияющего на мужскую потенцию
СВЧ-излучения".

- Ты там не переигрывай, в рамках держись, - ворчал в плейерные наушники
голос. - Они люди образованные. Могут что-нибудь заподозрить...

- Они в финансах образованные. А в этом деле полные дубы. И похоже,
неврастеники, - отвечал прибору измеритель СВЧ-излучения. - Погоди-ка...

Навстречу человеку в спецовке по коридору двигалась девушка из отдела
кассового обслуживания. Очень симпатичная во всех отношениях девушка.
Особенно в близких отношениях. Она шла по коридору и слегка пританцовывала
и покачивала из стороны в сторону юбкой, как видно, в такт звучащей в
нацепленных на уши плейерных наушниках музыке. У девушки было очень хорошее
настроение. И очень хорошая фигура.

Глядя на нее, человек в спецовке тоже стал подтанцовывать. Хотя в его
наушниках никакой музыки слышно не было. Кроме недовольно отчитывающего его
голоса.

- Что слушаем? - спросил измеритель СВЧ-излучения, поравнявшись с девушкой.

- Вы меня? - переспросила она, приподнимая наушники.

- Вас. Что слушаем, спрашиваю?

- Майкла Джексона. А вы?

- А я муру всякую. Безголосую фанеру.

- Не повезло.

- Это точно, что не повезло. Может, махнем?

- Куда? - игриво спросила девушка, оценивая внешность и новую, с иголочки
спецовку встреченного ею неудачливого меломана.

- Наушниками махнем. Мне Джексона. А вам муру.

- Я не люблю муру.

- Я тоже...

- Эй, - возмутился голос в наушниках, - кончай шуры-муры разводить. Тебе в
двадцать пятый кабинет!

- У меня перекур, - сказал человек в спецовке.

- Что? - переспросила девушка.

- Я говорю, что, согласно одной из статей Конституции, граждане России
имеют право на отдых. По причине чего я объявляю положенный мне перекур. А
вы?

- А я уже курила.

- Но не мои. И не со мной...

Сидящий у центрального пульта Грибов стянул с головы наушники. И досадливо
бросил их на стол. Работы по установке в помещениях банка микрофонов
откладывались на неопределенное время. По причинам, связанным с
закрепленным Конституцией правом граждан России на отдых.

Глава 7

Дом банкира выглядел на удивление скромно. И даже унитаз был обыкновенный,
мраморный. А не золотой, как поговаривают не вхожие в дома "новых русских"
недоброжелатели. И мебель из неокрашенной березы. Карельской.

Следователи сидели за стареньким, шестнадцатого века столом. На неновых,
того же века, стульях. И, говоря казенным языком, снимали показания с
потерпевшей. А если не казенным - то выслушивали всхлипы, жалобы и
проклятия потерявшей дочь матери. По второму кругу выслушивали. Потому что
до того она только плакала и не могла сказать ни одного вразумительного
слова. Все матери, у которых вдруг пропадает единственный ребенок, ведут
себя одинаково. Вне зависимости от интерьера, в котором проживают.

- И все-таки, как это случилось?

- Она... она вышла из школы, перешла дорогу... Там дорога. От самого порога
школы до остановки... Она вышла... А тут автомобиль. Прямо к самому
тротуару. Где большая лужа. Она... она отпрыгнула, но все равно попала под
брызги. Из машины выскочил мужчина, извинился и предложил подвезти. Чтобы
она не простыла. Они и сели. А потом... А потом...

- Успокойтесь, - сказал Грибов. И пододвинул к женщине уже почти пустой
стакан с водой. Третий за всю их недолгую беседу.

- Да-да. Простите.

- А откуда вы знаете про машину? И про брызги? - задал свой вопрос второй
следователь.

- Ее подруги видели. С которыми она в одном классе учится.

- А номера? Номера машины они не запомнили?

- Нет.

- А марку автомобиля?

- Тоже нет. Самая обыкновенная машина. Вроде "Мерседеса".

- А самого водителя? Рост, внешний вид, особые приметы?

- И водитель обыкновенный.

"Безнадежно, - покачал головой Грибов. - Ничего она сейчас не скажет. Надо
говорить с девочками". И задал вопрос на совсем другую тему:

- Скажите, подобных происшествий раньше не случалось? Дочь ничего вам не
говорила? Никто ее никуда не приглашал? Не провожал? Не подвозил? Ни о чем
не спрашивал?

- Нет-нет. Ничего. Она бы сказала. Она обо всем говорит. То есть говорила.
То есть...

- Выпейте. Выпейте воды.

- Спасибо.

- А вы не замечали в последнее время каких-нибудь изменений в ее характере?
Подавленности. Или, наоборот, чрезмерного оживления. Или вдруг неизвестно
откуда появившихся свободных денег. Или незнакомых нарядов.

- Нет. Все было как обычно. Как всегда... Постойте, каких денег и нарядов?
О чем вы говорите? Зачем ей чужие деньги и наряды? У нее все есть. Все, что
нужно. Ей отец, хоть и не родной, ни в чем не отказывает. Себе иногда
отказывает, а ей - нет. У нее в столе в верхнем ящике всегда лежат деньги.
Муж оставляет. А если кончаются, он тут же добавляет новые.

- Вы говорите, не родной?

- Нет. Но больше, чем родной. От родного она ничего, кроме криков и
попреков, не слышала. А этот в ней души не чает. Потому что своих детей не
было. У него, так же как и у меня, второй брак. Но первый бездетный. И
поэтому он мою дочь... И она его... Теперь он мучается очень. Хотя
старается не показывать. Очень мучается. Придет в ее комнату и стоит на
пороге. Часами. И винит себя, почему охранника для нее не нанял. Только
теперь уж чего об этом говорить...

- А родной отец, где он сейчас?

- Я даже не знаю. Уже года два ничего о нем не слышала.

- А адрес, телефоны родственников, его друзей у вас есть?

- Здесь нет. Вы сами понимаете. Мой муж не любит вспоминать то время.
Ревнует сильно. Но если вам очень надо...

- Очень.

- Тогда я попробую поискать у мамы. Там остались какие-то старые письма,
записные книжки.

- И желательно фотографию.

- Чью?

- Вашего бывшего супруга.

- Откуда ей у меня взяться? Я когда уходила, все фотокарточки... все - в
мусорное ведро. Я ведь уходила.

- Ну, может быть, хотя бы одна осталась. На память?

- На какую память? Что хорошего мне о тех годах вспоминать? Я забыть хочу.
А вы - фотография.

- Ну тогда на общих снимках. Где с родственниками, друзьями.

- Хорошо, посмотрю. Хотя вряд ли...

- Кстати, как вы с прежним мужем расстались? Миром? Или, может быть...

- Или. Он пил сильно. И хулиганил. Ну вы знаете, как это бывает. Я пыталась
с ним скандалить. А когда устала - ушла.

- А ребенок? На ребенка при вашем расставании он не претендовал?

- На ребенка нет. На деньги претендовал. На опохмелку.

- Угрожал?

- Не без этого. Вернее сказать, пугал. Говорил, что если кого-нибудь возле
меня увидит - убьет.

- То есть вашего нового мужа?

- Нет. Тогда его еще не было. Он потом появился, когда я в банк работать
устроилась. Не в этот, где он сейчас. В другой. Тогда у меня никого не
было. И сил дальше терпеть не было.

- И больше прежнего мужа вы ни разу... И ничего о его местонахождении не
знаете?

- Я же говорю - нет. Не знаю. У меня сейчас совсем другая жизнь. И другие
знакомые.

- Тогда еще просьба. Если вдруг кто-нибудь вам позвонит... по поводу вашей
дочери, вы, пожалуйста, нажмите вот эту кнопку. И говорите спокойно. Не
кричите. Не обвиняйте ни в чем. Попытайтесь вслушаться, вспомнить, вдруг
вам этот голос покажется знакомым. И обязательно попросите позвать к
телефону дочь.

- Вы думаете, они позвонят?

- Я думаю, обязательно. Если, конечно...

Женщина вздрогнула и напряглась.

- Если, конечно, вы себя будете правильно вести, - спохватился Грибов. -
Если вы будете себя правильно вести, все закончится благополучно. Поверьте
моему опыту.

Глава 8

Подруги пропавшей девочки ничего вразумительного сказать не могли. Хотя
Григорьев бился с ними второй час подряд.

- Как он выглядел? Тот мужчина, что вышел из машины?

- Он очень страшный был.

- Почему страшный?

- Не знаю почему. Я когда его увидела, сразу подумала, что он здесь
неспроста. Что, наверное, что-то такое задумал.

- Что задумал?