Андрей Ильин

Настоящий полковник (Полковник-2)

ЧАСТЬ I

Глава 1

Вначале было тихо.

Затем послышался звук - негромкий, еле слышный, то и дело заглушаемый
лесными шорохами и криками Спустя некоторое время звук окреп, превратившись
в ровный, нарастающий, исходящий со всех сторон гул. Словно где-то далеко
зазвучали и приблизились тысячи играющих разные мелодии оркестров.

Звук надвигался, нарастал, вдавливая барабанные перепонки в уши, а людей в
землю. Звук напоминал рев труб, извещающих о Страшном суде. Но это были не
трубы Страшного суда. Это был рев десятков работающих авиационных турбин.

Хотя все-таки это был суд.

Из-за ближайшего леса, рубя и расшвыривая винтами ночь, выскочили
вертолеты. Много вертолетов. Очень много вертолетов. Может быть, даже целый
полк. Может быть, два полка.

Вертолеты неслись, приседая над самой землей; словно стая гончих псов,
загоняющая зайца. Они шли так низко, что срубали нисходящими воздушными
потоками вершины деревьев.

Вертолеты наткнулись на вырубленную в лесном массиве площадку, на стоящих
на ней людей и замерли, зависли борт к борту в железном ревущем кольце.
Полсотни прожекторов разом резанули темноту, уперлись в землю, в стоящие
внизу фигуры. Люди зажмурились, закрыли глаза руками.

- Бросай оружие! - приказал тысячекратно усиленный голос. - Или я прикажу
открыть огонь!

- Хрен вам оружие! - зло ответил один из ослепленных, вдавленных ветром в
землю бойцов. - Не возьмете!

И, не открывая глаз, вскинул вверх автомат с под-ствольным гранатометом. Он
стрелял наугад. Но он не мог промахнуться, потому что промахнуться было
невозможно - вертолеты заслонили своими черными силуэтами все небо.
Вертолеты сами стали небом. И потому, стреляя в белый свет как в копеечку,
стрелок все равно неизбежно попадал в цель.

"Не стреляй! - попытался закричать полковник Зубанов. - Не надо..."

Но крикнуть не смог. И даже рот открыть не смог. Потому что не успел.

Граната ахнула вверх и влепилась в борт одной из машин. И взорвалась
невидимой в ослепительном сиянии сотен прожекторов вспышкой.

- Теперь все! - сказал стрелок.

Теперь действительно было все. Теперь должен был последовать единственный
возможный в подобных обстоятельствах ответ. Ответ на поражение!

- Ну и черт с вами, - сказал громоподобный, звучащий с неба голос. - Вы
сами этого хотели!

И с последним словом произнесенной им фразы от вертолетов к людям
потянулись пунктирные линии крупнокалиберных пулеметных трассеров. Сотни
тысяч пуль нашли и ударили в не защищенные броней тела.

В том числе ударили в грудь и голову полковника Зубанова, раздирая и
расшвыривая по сторонам его плоть. Тупые чушки крупнокалиберных пуль
терзали тело, но больно не было...

Полковник проснулся.

В ушах продолжали реветь турбины вертолетов, но глаза уже различали стены,
видели потолок, люстру, задернутые шторами окна. За окнами кто-то прогревал
движок автомобиля.

- Сволочь, - досадливо выругался полковник и встал с дивана.

Каждый раз, когда неизвестный ему водитель прогревал мотор, полковник видел
один и тот же сон. Сон с вертолетами, прожекторами и пулями,
расстреливающими его тело. Каждый раз...

Полковник нашарил в кармане висящего на спинке стула пиджака сигареты,
спички и подошел к окну. На улице было еще темно.

Он зажег сигарету и, глядя на отсвечивающий в стекле огонек, и мимо, и
сквозь него на улицу, стал курить. Без удовольствия, вяло думая о вчерашнем
дне, сегодняшнем дне, ближайшей неделе и предстоящем месяце... Короче,
думая о чем угодно, кроме прошлого.

Когда сигарета догорела, он прикурил от нее новую...

Он стоял так до полного света, множа окурки в пепельнице.

В семь часов на кухню вошла женщина. Но не жена. Это женщина не была жена,
хотя он жил у нее, спал с нею и кормился приготовленными ею обедами. Но,
хотя он жил с нею уже почти год, она была ему никто. Была совершенно чужая.

Женщина, позевывая и зябко кутаясь в халат, подошла к газовой плите.

- Опять полуночничаешь? - спросила она.

- Угу, - невнятно буркнул Зубанов.

- Кофе будешь?

- Угу...

- Что угу?

- Буду.

Женщина поставила на огонь кофейник и, все так же позевывая и кутаясь,
вышла из кухни.

Через полтора часа Зубанову надо было отправляться на работу. Хотя какая
это к бису работа! Насмешка одна. Вот уж не думал полковник Зубанов, что
закончит свою карьеру начальником охраны. Фактически сторожем! Думал хотя
бы генералом и начальником управления. Чему были все предпосылки. Так нет,
вмешалась судьба в виде затонувшей не в его ведомстве десантной шлюпки. И
"главного опера" шестого отдела ГРУ генерала Федорова. С которых все
началось и все покатилось. Под гору покатилось...

- Ты если есть будешь - садись, - предложила непонятно кем ему приходящаяся
женщина. Его, выражаясь казенным языком, сожительница.

Полковник в отставке Зубанов сел за стол и стал пить кофе, мазать маслом
разрезанную пополам булочку, смотреть на чужую ему, о чем-то оживленно
болтающую с ним женщину и привычно думать - ну что же поделать, если все
так обернулось? Что ни нормальной работы, ни любимого дела, ни семьи у него
не осталось. Вернее, остались там, в прошлой жизни и в далекой Москве. А
здесь вот эта кухня и эта женщина. Впрочем, не такая уж плохая женщина.
Только чужая женщина...

- Я пошла. Не опоздай на работу и не забудь убрать все в холодильник, -
сказала его нынешняя сожительница, поцеловала в висок и ушла.

Зубанов допил кофе, убрал в холодильник масло и, вытащив мобильный телефон,
набрал номер.

- Я слушаю, - ответил заспанный голос.

- Не я слушаю, а дежурный слушает, - поправил Зубанов.

- Дежурный слушает!

- Машину мне выслали?

- Выслали... Вернее, уже высылаем.

Бардак. Как их ни учи, как ни натаскивай - один черт - бардак. Нормальный
гражданский бардак.

Полковник прошел в спальню, надел брюки, рубаху и заплечную кобуру.
Привычно проверил, сунул в кобуру оформленный газовым "Макаров", в карман -
удостоверение к нему и спустился вниз на крыльцо.

Время было без пяти секунд полдевятого.

Машины не было. Опять не было!

Тут хоть разбейся! Если не приучили людей к порядку, то уже не исправишь.
Только если могилой. Или армией. В армии их бы подтянули в один момент.
Навесили бы за каждую секунду по наряду - враз бы образумились...

Со стороны улицы во двор зарулила служебная "Ауди". Подкатила к крыльцу,
осадила на тормозах.

Полковник подошел к водительской дверце и придвинул к стеклу часы. Водитель
виновато пожал плечами.

- Сколько время? - громко спросил Зубанов. - Сколько?

- Тридцать две минуты девятого.

- А сколько должно было быть?

- Половина. Или, может быть, у вас часы вперед бегут.

- Мои часы никогда не бегут и никогда не отстают, - сказал Зубанов,
усаживаясь на переднее сиденье.

- Так уж никогда? - чуть ехидно спросил водитель.

- Никогда! - обрубил Зубанов. - Если мои часы отстают, я их выбрасываю.
Поехали. Водитель тронул с места.

- Ремень застегни, - показал на болтающийся ремень безопасности Зубанов.

- Да вы что, Григорий Степанович? Тут же ехать всего ничего. Да и гаишники
еще спят. Я пока к вам ехал - ни одного не видел.

- Все равно застегни.

От дома, где жил Зубанов, до работы было восемнадцать минут езды со
скоростью восемьдесят километров в час. Плюс две минуты в резерве. Которые
его нерадивый водитель уже израсходовал. Итого он должен был появиться на
рабочем месте без десяти девять Все прочие работники - в девять. Десять
минут было необходимо, чтобы сосредоточиться перед рабочим днем.

Впрочем, здесь сосредотачиваться было не перед чем. И приходить раньше тоже
было незачем. И даже вовремя приходить - незачем. Просто Зубанов следовал
раз и навсегда выработанной привычке. Еще на той, которая действительно
работа, работе выработанной.

- Приехали, - сказал водитель.

- Подгонишь машину в десять пятнадцать, - напомнил Зубанов, захлопывая
дверцу. - Смотри не опаздывай!

- Буду как штык! - с подчеркнутой готовностью отрапортовал водитель. Достал
его этот бывший полковник своими нынешними манерами и привычкой сверять
жизнь с часами. Не его одного - всех достал.

Зубанов поднялся по ступенькам и ровно без десяти девять открыл дверь.

- Товарищ начальник службы безопасности, - громко доложил вышедший
навстречу дежурный. - За время вашего отсутствия никаких происшествий не
случилось! - И сделал шаг в сторону.

- И все?

- Все...

- А кто докладывал?