приставил и вмял одним концом в жесть пожарную монтировку. Встал на верхний
конец. От моей, давящей сверху тяжести монтировка только крепче заклинилась.
Над ней, под другую ногу, я коротким ударом вбил в короб нож. На секунду
уперевшись в ручку ножа ногой, расперся в трубе, перенес монтировку выше.
горизонтальное ответвление вентиляции. Я был почти свободен. Погоня,
обозначая себя отдельными выстрелами, продолжала ловить меня где-то там, в
глубине темного подвала. Я же вознесся над ними более чем на десятиметровую
высоту. Теперь мне достаточно было выбраться наружу и, спустившись к вахте,
незаметно проскользнуть, в крайнем случае, прорваться с боем на улицу. Я уже
продумывал маскировку, которая позволит мне одолеть это последнее
препятствие безболезненно. Кроме того, есть еще окна первого и второго
этажей. Время у меня в достатке. Пока преследователи пройдут весь подвал,
обшарят каждое встретившееся на пути боковое помещение, да все это
крадучись, ежесекундно ожидая выстрела, пока обнаружат пролом в вентиляции,
пока догадаются в чем дело, я десять раз успею добраться до ближайших кустов
и раствориться до темноты во временном маскировочном убежище. Эта часть
операции волновала меня менее всего. Я выиграл главную - выбрался из
замкнутой мышеловки подвала! Здесь меня, где всякая дверь, всякое окно
обещает спасение, попробуй возьми!
огляделся. Помещение, похоже, какая-то лаборатория, было пустым. Еще с
минуту послушав тишину, я выдавил жестяную решетку, притиснулся в отдушину
и, вытянувшись на руках, спрыгнул вниз.
не окрик, а выстрел, потеряно еще не все! Изображая неловкое приземление я
"подвернул" ногу, в падении вытянул пистолет и, свалившись на пол, просунул
дуло между левой рукой и телом. Вряд ли противник разгадал мой маневр, тем
более вряд ли заметил высунувшееся из-под мышки дуло. Теперь мне достаточно
бросить мимолетный из-за плеча взгляд на врага и тут же всадить ему пулю в
лоб, откатившись от встречного выстрела.
выбил оружие из моих рук. Это еще повезло! Сантиметр выше и от моих пальцев
остались бы кровавые обрубки!
пара дружелюбных глаз смотрели мне в переносье.
мог избрать только этот! Присаживайся, - он указал пистолетом на стул.
собственной жизни, не допрыгнешь, не достанешь! А так бы не пожалел, успел
бы даже с пулей в сердце воткнуть ему в глотку монтировку.
успеешь. Лучше брось железо.
имеется. Этим идиотам лазить по подвалу и этажам еще часа полтора. Потом я
тебя, извини, пристрелю. Не хочу, чтобы на моем, пусть противнике, но все же
коллеге, эти гориллы отрабатывали приемы рукопашного боя. Мы спецы, а не
боксерские груши! Ты не против?
ничего не придумал! Хотел проверить на месте, так места уже нет. Пустырь.
Сгорел хлопковый заводик! До головешки. Несчастный случай.
обмена опытом. Мне кажется, полтора часа жизни стоят такого пустячка. Ведь
это касается только нас. Остальные пусть продолжают думать, что это стихия.
Ну?
и кивнул. Я взял мел, подошел к лабораторной доске.
нашей заочной дуэли. Были и у меня победы. И не маленькие! Не одному ему
ходить в победителях!
каким образом я его тогда сделал. И ведь красиво сделал!
шахматистов, разбирающих когда-то проигранную, но тем не менее очень
интересную партию.
ЗИЛами, - ловко! Ведь я рядом прошел! Сантиметрами!
схемы.
не стал стрелять. На курок с испугу, не задумываясь, жмут только
профаны-любители. Он был уверен в своих силах и легко отбил удар,
одновременно достав меня костяшками кулака, в котором был зажат пистолет. Я
упал на пол и замер.
время спарринг-боя с инструктором по рукопашке, я понимал, что у меня нет
шансов на победу. Он был заведомо сильнее и опытнее меня. На всякий удар я
получу два более сокрушительных. Наверное не стоило затевать этот безумный
поединок, не стоило нарываться разбитым в фарш телом на жесткие кулаки. Но я
не мог себя более сдерживать. Меня вел уже не разум, но злоба и надежда.
Надежда не на жизнь, на месть!
подошел, не склонился надо мною, чтобы проверить мертв я или притворяюсь. Он
выстрелил! Пуля, выламывая щепу, вошла в пол в сантиметре от моей головы! Я
выдержал, не вздрогнул. Я лежал, продолжая изображать мертвого. Собственно
говоря я и был мертвым. Девяносто отпущенных мне минут - не в счет! Смерть
уже склонилась надо мной, уже вошла в меня! Что мне было вздрагивать от
выстрела. На этом свете я уже не боялся ничего.
чуточку наклонился. В это мгновение, а и было-то оно у меня
одно-единственное, я ударил его пяткой по руке, держащей пистолет и,
поднимаясь, всем корпусом в грудь. Он успел сделать два выстрела, но все они
ушли мимо. Распрямляясь пружиной, которую давили и сжимали все эти недели, я
принял на себя его вес, поднял и вместе с ним, оторвавшись ногами от пола,
полетел в окно.
проиграл, он цепко схватил меня, прижал к себе. В этом последнем
любовно-смертном объятии мы упали на землю.
допускал, просто не думал, что я предпочту не выжить, а умереть. Умереть
вместе с ним. Он мерил меня по себе и в этом была его ошибка.
стороной. Видно не пришло еще мое время.
груди, чуть ниже ключицы, торчал кусок заостренной толстой щепы. Мы упали на
кучу мусора и я тяжестью своего тела впечатал его в эту случайно торчащую
палку, которая пробила его насквозь!
выставленный из норы в чистое поле зверь, я стремился как можно быстрее
спрятаться, исчезнуть, раствориться в зарослях обещающего спасение леса.
уставясь открытыми глазами в небо. Казалось, он пытается разглядеть что-то
там, в заоблачной выси, что-то, доступное только ему.
другой!
выглядело как мясная отбивная, еще не уложенная на сковородку, но уже
добросовестно разбитая кухонным молотком.
Никакой грим не поможет! Плюс теперь мои враги имели мой фотопортрет, плюс
мои искалеченные руки, плюс хромота, плюс... Плюс да плюс, а в результате
один безнадежно огромный минус. Законы арифметики здесь срабатывают не
всегда. Много дорог ведет из ловушки, но все они для меня закрыты.
человеческий вид. Имею я этот месяц? Нет! Имею надежное и более или менее
стерильное (не сидеть же мне с открытыми ранами где-нибудь в земляной норе!)
убежище? Нет! Есть человек, который будет четыре недели носить мне еду?
Херберт Фрэнк
Корнев Павел
Соломатина Татьяна
Шилова Юлия
Круз Андрей
Березин Федор