намертво. Всякий вступивший с ними в контакт человек наверняка
фотографируется, отслеживается и идентифицируется. Был бы я размером с
клопа, может быть, еще и проскочил.
у охранника милостыню? Проверят и обнаружат под лохмотьями доказательства
принадлежности к сильному разведполу. Угнать танк и разутюжить по тротуарам
всех шпиков? Хорошо бы. Вползти в квартиру через канализацию? Влететь через
открытую форточку? Пробиться, как когда-то, в бытность курсантом, через
стену? Нет, все это громко и, значит, бессмысленно. Мне нельзя спугнуть
противника, мне нужны доказательства его наличия, а не отсутствия.
квартире не пройти. Значит, выхода нет? Нет!
когда не может быть в принципе! Только так! Вопрос лишь в крепости мозгов и
нестандартности мышления.
В очередную проходку охранник снял с доски объявлений свежую начальственную
писульку, шпики, как я и предполагал, дураками не были и задерживать его не
стали. Их вся цепочка интересовала, а не отдельные ее звенья.
До метра! Теперь все зависело от пунктуальности моих подопечных. Опоздай
они хоть на мгновение, забеги хоть на дециметр, и разработанный план мог
рассыпаться, как доминошная пирамидка.
старую телогрейку, замызганный оранжевый жилет, каску и стоптанные
резиновые сапоги. Купил объемный рюкзак, полиэтиленовые мешки, раскладную
лестницу-стремянку и набор инструментов. Инструменты, лестницу и рюкзак я,
конечно, вывалял в грязи, обил и поцарапал, так как они были слишком новыми
на вид. После такой работы они выглядели замечательно - грязно и гнусно.
Следующие двадцать часов мне предстояло провести не в самом приятном месте.
И отчего я пошел не во внешнюю разведку, где можно выслеживать добычу за
коктейлем на очередном великосветском рауте? Плохо у нас поставлена
подростковая профориентация. Из рук вон! Вечером, шаркая резиновыми
подошвами сапог об асфальт, громыхая инструментальным ящиком и проклиная
бригадира, пославшего меня на ночь глядя на аварию вместе с куда-то
запропастившимся напарником, я брел по улице. На заранее облюбованном
перекрестке я установил посреди проезжей части треногу с привязанной к ней
грязной тряпицей, подцепил монтировкой крышку на кабельном колодце и
спустился в люк. Часа два я изображал работу: стучал молотком о железо,
распутывал прихваченные с собой провода, матерился вслед неаккуратно
проезжающим автомобилям.
горловину люка тонкой круговой прокладкой из пористой резины. Ближе к ночи,
убедившись, что за мной никто не наблюдает, я убрал треногу и задвинул
крышку люка. Здесь, в темноте бетонного склепа, мне предстояло высиживать
семнадцать часов тридцать две минуты. До времени "икс" я уже не мог влиять
на события, происходящие снаружи, - я мог только ждать.
варенье, но и не имели дурной привычки обсуждать начальственные приказы.
Они не имели привычки обсуждать приказы, но не отказывали себе в
удовольствии обсуждать само начальство, их отдавшее.
приказом, но не могли его не исполнить. Они могли усомниться в лояльности
начальника, но не могли не подчиниться его воле. Они могли догадываться,
что последующие шаги будут угрожать их жизни, но ничего не могли
предпринять для ее сохранения.
завершив шестой от центральной улицы поворот, вышел на пересечение улиц
Магистральной и Рабочей. Он никогда здесь не был, но шел уверенно, так как
знал, сколько и в каком направлении ему еще предстоит сделать шагов. Его
вели мои ноги, отмерившие этот путь с точностью до миллиметра.
Еще один поворот. Небольшой пустырь со сквером, захламленный самостроем и
импровизированной стоянкой частного и государственного автотранспорта. Сто
двадцать шагов на юго-запад. Поворот! Налево.
насвистывая какую-то легкую мелодию. Ему не надо было смотреть под ноги, он
был здесь дома, знал каждый камень и чуть ли не каждого встречного
прохожего. По крайней мере так должны были думать случайно увидевшие его
люди.
скат, одновременно окинув взглядом замок дверцы, выбрал из связки требуемую
отмычку, открыл дверцу, запустил мотор и неторопливо выехал со стоянки.
Если бы эта машина по каким-либо причинам сорвалась, он прошел бы еще
пятьсот метров до другой стоянки и там открыл бы другой отмеченный мной
ранее однотипный фургончик. Осечка была исключена.
предварительно залив полные баки, на стоянке возле бензозаправки.
ревизоров.
неважно: игра пошла в открытую.
лишь бы крутились колеса и гудел двигатель. И все это время, утирая пот со
лбов, технари вертели ручные дрели и постукивали деревянными (чтобы звук
был глуше) молотками по остро заточенным зубилам.
строго запрограммированной скоростью - пятьдесят пять километров в час.
Если бы она опоздала или поторопилась хоть на минуту, операция была бы
провалена.
опоздание не превышало трех секунд при допустимом отклонении в шесть.
секунды, чтобы проскочить под угасающий свет желтого глаза светофора.
Теперь надо было ждать 30 секунд. От них, этих малых 30 мгновений, зависело
все: успех или провал операции, карьера, а возможно, двадцать-тридцать
оставшихся лет жизни каждого из нас. Тридцать секунд, разделявших красный и
зеленый свет светофора, против тридцати долгих лет жизни.
сигналы условлены не были.
было. Если бы машина на месте не оказалась, я просто бы свернул операцию.
руками, приподнимаю чугунную крышку люка, слышу урчание работающего мотора,
чую запах выхлопных газов, вижу тени колес по бокам - машина надо мной,
своя ли, чужая. Разбираться нет времени. Я сдвигаю крышку, тянусь руками к
дну автомобиля и сразу вижу чуть -более светлый, чем окружение,
прямоугольник выпиленного, высверленного, выдолбленного за эти несколько
часов с помощью подручного инструмента "десантного" окна. И еще я вижу две
пары устремленных в мою сторону рук. Я вытягиваю ладони вперед, и меня
мгновенно втягивают внутрь, обдирая о неровные края ткань телогрейки. Еще
пять секунд - закрыть колодец. Люк тихо падает на резиновую прокладку.
места. Для посторонних глаз вся эта хитроумная операция выглядела
вынужденной тридцатисекундной остановкой перед закрытым светофором.
моего лица: на мне глубоко надетый колпак с прорезями для глаз. Они не
услышат моего естественного голоса - я изменяю тембр. Но узнают, что
отпускающий им приказ за приказом начальник не миф, а вполне конкретный,
среднего возраста и среднего же телосложения, мужчина.
подчиненными! Куда уж дальше! Но мне некуда деваться, мне необходима их
помощь. Их замечательно устроенные электронные мозги, их опыт, их руки. Они
мне помогут. Не могут не помочь!
командую я водителю. Продолжать крутить бессмысленные вензеля по городу
значит, вызывать дополнительные подозрения. Охранник пожимает плечами и
делает левый поворот. На все про все у меня не более трех часов.
скорее всего не соответствуют истине, - кратко излагаю я суть дела. -
Считаю необходимым продублировать результат. - Технари переглядываются. Они
не хотят рисковать, у них семьи, дети, зарплата. Им не так долго осталось
до льготной пенсии.
Прозоров Александр
Ильин Андрей
Маккэфри Энн
Шилова Юлия
Маккарти Кормак
Конюшевский Владислав