Чтение 34–й страницы книги ~Снежная слепота~

Вскоре уже четверо "снежных волков" насмерть дрались с теми, с кем всего
лишь несколько минут назад сражались плечом к плечу. А шестеро оставшихся в
живых колонистов, отойдя в сторону, наблюдали за побоищем, в котором шли в
ход не только ножи и прутья, но также кулаки и зубы.

Марсал наблюдал за сражением через прорезь в полоске черного пластика и
видел только крошечные черные фигурки людей, набрасывающихся друг на друга в
животной ярости. Но даже ему вскоре стало ясно, что на поле битвы творилось
нечто странное.

- Что там происходит? - недоумевающе посмотрел он на Харпа.

Харп молча передал ему монокуляр.

- "Снежные волки" убивают друг друга! - едва ли не с ужасом воскликнул
Марсал, взглянув в монокуляр.

- Это уже не "снежные волки", - усмехнувшись, ответил Харп. - Четверо из
них стали Первым.

- Как это? - не понял Марсал.

- Убив колонистов, они заняли их места в сообществе Первого, - объяснил
Харп. - Теперь они будут убивать своих бывших товарищей до тех пор, пока в
живых не останется ровно столько, сколько требуется сообществу. Остальные, -
на лице Харпа появилась презрительная гримаса, - пойдут на мясо. Как я уже
говорил, Первый не брезгует каннибализмом... Хотя вполне возможно, что
людей, не входящих в его сообщество, Первый себе подобными не считает.

Марсал снова приложил к глазу монокуляр. Сражение уже закончилось.
Четверо "снежных волков", присоединившихся к сообществу Первого,
безжалостно, с нечеловеческой жестокостью добивали металлическими прутьями
тех, кто еще подавал признаки жизни. А кто-то из колонистов, наклонившись,
хладнокровно перерезал горло одному из своих бывших товарищей, который
казался мертвым, но неожиданно, придя в сознание, начал подниматься на
четвереньки.

- Жуть! - только и смог сказать, зябко передернув плечами, Марсал.

- Пойдем отсюда. - Харп забрал из рук Марсала монокуляр и убрал его в
футляр, висевший на шее. - А то как бы эти любители мертвечины, покончив со
"снежными волками", вновь не заинтересовались нами.

Надвинув на глаза солнцезащитные очки, Марсал зашагал следом за Харпом.

- А почему ты не стал Первым, когда встретился с колонистами? - на ходу
спросил он.

- Во-первых, их было всего трое, - ответил Харп. - А во-вторых, мы
вначале довольно-таки мило беседовали, а затем я быстро перевел всех троих в
бесчувственное состояние. У них просто не было возможности залезть ко мне в
мозги.

- Ты думаешь, Первый может знать, где находится выход из этого мира? -
спросил чуть погодя Марсал.

- Возможно, - подумав, ответил Харп. - Правда, в таком случае, я не
понимаю, почему он сам здесь остается... Может, ему просто нравится быть
Первым, пусть даже в этом безжизненном мире... В любом случае я не имею ни
малейшего желания вновь с ним встречаться.

Обернувшись назад, Марсал удостоверился в том, что погони за ними больше
нет.

Возможно, Первый решил, что в свете блестящей победы над большой группой
"снежных волков" парочка, двигающаяся в направлении западных гор, не
представляет для него интереса. А может, Марсал и Харп уже пересекли ту
границу, за которую обитатели поселка на юге никогда не выходили, боясь
утратить связь с основной группой, что было бы для них равносильно
мгновенной потере памяти и представления о себе как о личности.

Теперь, когда опасность, связанная с идущими по пятам "снежными волками"
осталась далеко позади, впереди снова замаячила зловещая перспектива ночевки
в снегах. Пока ни Марсал, ни Харп холода не чувствовали, но и мороз был не
выше сорока градусов. К ночи же похолодает до семидесяти - семидесяти пяти.
Сможет ли слизь снежного червя защитить от такой стужи?

Поскольку при каждом движении складки одежды снимали какую-то часть слизи
с кожи людей, существовала вероятность, что вскоре потребуется обновить
защитный слой. Железы внешней секреции на теле снежного червя постоянно
выделяли новые порции слизи, которая равномерно распределялась по всей
поверхности кожи. Людям же для того, чтобы нанести на кожу очередную порцию
слизи, нужно было раздеться на лютом морозе.

Кроме того - Харп не говорил об этом вслух, но у него были такие
опасения, - слизь снежного червя, собранная в бидоны, могла оказаться
подверженной разложению. И от того, насколько быстро пойдет этот процесс,
зависели жизни людей.

Несколько часов, остававшиеся до заката, Марсал и Харп упорно шли вперед
в направлении горного хребта, стараясь не снижать скорости и не выбиваться
из взятого ритма движения.

За два часа до заката Харп почувствовал облегчение, в первый момент
показавшееся странным даже ему самому. Теперь, когда стало ясно, что даже
если они повернут назад, то не успеют к ночи добраться до жилья, у них не
оставалось иного выбора, как только продолжать идти вперед, веря в удачу,
которая в последнее время была к ним благосклонна.

Когда солнце краем коснулось горной гряды, Харп предложил сделать
короткий привал, чтобы перекусить дотемна.

Усевшись на коврики из теплоизоляционного пластика, Харп и Марсал съели
по лепешке и по небольшой порции мяса, которое, хотя и было упаковано, в два
слоя целлофана, успело промерзнуть настолько, что от него приходилось
отрезать по небольшому кусочку, кидать в рот и ждать, прижимая языком к
верхнему небу, когда он оттает. Но кое-что порадовало путешественников:
промороженное мясо снежного червя утратило присущий ему изначально
омерзительный резиновый привкус, и теперь его можно было есть почти без
отвращения.

- Как ты предполагаешь заночевать? - спросил Марсал.

У Харпа уже был готов ответ:

- Как снежные черви. Зароемся поглубже в снег. Однако, поскольку ночь
длилась без малого сорок восемь часов, Харп решил, что разумно продолжать
движение до тех пор, пока температура не упадет ниже критической точки,
после которой слизь перестанет быть надежной защитой от холода.

Когда солнце полностью скатилось за горизонт и землю окутала ночная мгла,
лишь местами тронутая тоненькими серебристыми лучиками света, испускаемыми
звездами, сложенными в чужие, совершенно незнакомые созвездия, Харп достал
из кармана два светящихся цилиндра.

В принципе, идти можно было и в полной темноте: дорога была настолько
ровной, что не существовало ни малейшей опасности оступиться и упасть.
Единственную угрозу могли представлять выходы из лазов снежных червей, но
Марсал заверил Харпа, что так далеко от берега Замерзшего моря они обычно не
заползают. И все же не очень яркий свет, испускаемый светящимися цилиндрами;
вселял в душу уверенность, что ты еще не окончательно проглочен бездной
кромешного мрака.

Харп шел, держа оба светящихся цилиндра в правой руке почти каждые
двадцать шагов ударяв ими о бедро.

Поскольку ночью, да к тому же еще и в незнакомом месте, Марсал не мог
ориентироваться также уверенно, как и днем, Харпу приходилось время от
времени сверять направление по компасу и по мере надобности вносить
необходимые коррективы.

Пошел пятый час первой половины ночи, когда Харп наконец почувствовал,
что мороз начинает пробирать его. Да и усталость после почти
безостановочного двадцатичасового перехода уже давала о себе знать. Пришло
время подумать о ночлеге.

- Как себя чувствуешь? - остановившись спросил у Марсала Харп.

- Холодно, - тяжело переведя дух, ответил тот.

Сбросив с плеч мешок, Xapп достал лопатку и принялся рыть яму в снегу.
Пробив толстую корку наста, он начал копать под него. Через пятнадцать минут
его сменил Марсал. А по истечении получаса нора, способная вместить двух
человек, была готова. Расстелив одно одеяло на полу, другим Харп завесил
выход, чтобы не терять тепло и на случай, если вдруг пойдет снег.

Кинув на одеяло пластиковый коврик, Харп сел и первым делом стянув
перчатки, смазал руки слизью снежного червя, после чего энергично, чтобы как
следует разогнать кровь, потер ладони одну о другую. Занемевшие пальцы
быстро обрели чувствительность, и при этом он даже не почувствовал обычной в
таких случаях колющей боли.

Глядя на Харпа, и Марсал занялся тем же самым.

А Харп тем временем снял с ног ботинки, стянул Носки и принялся смазывать
прозрачной слизью ступни ног.

Отогрев пальцы ног и поскорее снова обувшись, Харп расстегнул на себе
доху и куртку на синтетическом меху. Задрав почти до самого горла свитер и
рубашку, он зачерпнул из бидона полную пригоршню слизи и, сунув руку под
майку, принялся смазывать все участки тела, до которых только мог
дотянуться.

Закончив с этим, он заправил одежду в штаны, застегнул куртку и доху и
двумя быстрыми движениями размазал остававшиеся на ладонях остатки слизи по
лицу.

- Ну, кажется, теперь я готов отойти ко сну, - улыбнувшись, сказал он. -
Остается только пожелать, чтобы этот сон не оказался вечным.

Поплотнее запахнув доху и поглубже натянув на голову шапку, Харп обхватил
себя руками за плечи и улегся на бок, к Марсалу спиной.

Харп хотел показать своему спутнику, что не испытывает ни малейшего
беспокойства по поводу предстоящей ночевки. Лежа с полуоткрытыми глазами, он
старался дышать глубоко и мерно, делая вид, что уже засыпает.

Марсал какое-то время еще возился у Харпа за спиной, заканчивая весьма
своеобразный вечерний туалет. Затем, ударив напоследок несколько раз
светящимися цилиндрами о ладонь, он улегся на расстеленное одеяло, тяжело
вздохнул и затих.

О температуре внутри снежной пещеры можно было судить лишь опосредованно
по тому, насколько сильно обжигал морозный воздух ноздри при каждом вдохе и
насколько густое и плотное облачко пара вырывалось из ноздрей вместе с