Бен сунул в рот погасшую трубку и принялся шумно ее сосать; видно было, что
он набирается храбрости, чтобы вступить с Евой в беседу.
на вашей стороне.
невольно отпрянула, и старик вздрогнул, как от пощечины.
Когда я возился с машиной и на мне были коричневые перчатки. Я все
удивлялся, что вам тогда не понравилось?
вечеров, что пьянят больше, чем весенние сумерки. Среди каштанов засветились
бледные фонари. Наконец-то Ева вырвалась на волю после тягостного пребывания
на вилле "Привет". Но недолго ей, видно, гулять на вольной воле.
выспрашивающих голосов и высматривающих взглядов; в темноте, где никто ее не
увидит.
что видела? Что кто-то в их семье, кто-то, кто носит коричневые перчатки, -
подлый лицемер? Не смогла сказать? Не смогла это из себя выдавить? А почему?
Чтоб их не подводить? Или от страха, что, услыша такие обвинения, они совсем
от тебя отшатнутся? Или чтоб не подводить Тоби, который при всех своих
недостатках, уж по крайней мере, прямой и честный человек?
связана".
виновата. И все, кроме одного, так же потрясены случившимся, как и она. Но
кому-то из глядевших на нее с укором, оказывается, ничего не стоило
преспокойно взять и убить.
они тут же готовы счесть ее чуть ли не потаскушкой, которой они, видите ли,
великодушно и мудро не отказывают от дома. Конечно, не надо преувеличивать.
Они убиты горем. Вполне естественно. Но Еве всегда претил
покровительственный тон.
Первый - никчемный Нед Этвуд, никогда не выставлявший себя "порядочным" и,
однако, уже теряя сознание, сочинивший ложь, которой надеялся ее выгородить.
А второй - этот доктор. Как его? Ева забыла фамилию. Как он выглядит, она
тоже ни за что не могла вспомнить. Но выражение лица ей запомнилось; и
запомнились темные глаза; в них было такое неприятие фальши и такой ум; его
иронический голос произвел в гостиной Лоузов впечатление разорвавшейся
бомбы.
правду?
разволновалась из-за собственных бед, что совсем о нем забыла. Может быть,
махнуть на все рукой, наплевать на мнение Лоузов и пойти прямо к Неду? Ему
сейчас даже и позвонить нельзя, ни написать письмо-Письмо.
посмотрела на помятый конверт.
неподалеку от своего дома. Тут она хорошенько разглядела серый запечатанный
конверт; на нем изящным французским почерком было выведено ее имя; почтового
штемпеля не было: кто-то бросил это письмо в почтовый ящик дома, где она не
жила. В простом прямоугольнике не было ничего грозного или ужасного. Но
сердце у Евы тяжело заколотилось, и ее бросило в жар, когда она
распечатывала это письмо. Оно было по-французски, без подписи:
положении, пусть наведается в дом ј 17 по рю де ла Арп в любое время после
десяти. Дверь открыта. Милости просим".
дрожащие тени на серую бумагу.
очевидно, готовила ей ужин в отсутствие кухарки. Ева сложила записку и
сунула обратно в сумочку.
Ивета уже отворяла дверь.
как бонбоньерка, увешанному зеркалами и устланному коврами.
что ведь они с Иветой одни в доме.
стремящаяся избегнуть ссоры; она даже глаза вытаращила и подперла бока
здоровенными, как у борца, кулаками, - всем ведь надо поддерживать силы, как
же иначе, мадам?
Мориса Лоуза?
сжалось, и кровь бросилась в лицо.
вам будет угодно поужинать?
из фарфоровых блюд сэра Мориса Лоуза.
лестницы. - Я иду к себе.
задыхалась; в груди была странная пустота; колени у нее дрожали; кровь
отхлынула от щек и стучала в висках. Она бросилась в кресло и старалась
прийти в себя.
и принесла оттуда часы. Часы тикали зловеще, как заведенная мина. Она
поставила их на комод и пошла в ванную умыться. Когда она вернулась, на
столике уже были изящно сервированы бутерброды и кофе. К бутербродам она не
притронулась, но кофе немного выпила и потом принялась курить одну сигарету
за другой, покуда стрелки часов ползли от половины девятого к девяти, к
половине десятого и к десяти.
рассматривавший это как потеху, взял ее с собой. Больше всего ее поразили
крики. Судьи - а их было много, все в мантиях и судейских шапочках - громко
орали на преступника; орал на него и прокурор, требуя признания.
бедолаге, вцепившемуся грязными ногтями в скамью и не менее истошно оравшему
на судей, это вовсе не казалось забавным. Когда его выводили, звякнули замки
и пахнуло креозотом. Ева будто снова ощутила этот мерзкий запах. Ее так
поглотили воспоминания, что она почти не слышала шума на улице.
шаги Иветы, торопливые, как никогда. Ивета постучалась. Ивета сохраняла
почтительность.
так весело, с таким глубоким чувством удовлетворения, что у Евы пересохло во
рту. - Сказать им, что вы спуститесь, мадам?
собственное распоряжение. - Я сейчас спущусь.
накидку и надела ее. Она заглянула в сумочку, проверяя, есть ли там деньги.
Потом погасила свет и выскочила в холл.
ее не услышал. Она совершенно точно рассчитала все движения Иветы. Голоса
слышались уже из главной гостиной; дверь была приоткрыта, и видно было, как
Ивета, стоя к ней спиной, округлым, гостеприимным жестом приглашает
служителей закона не стесняться. Ева увидела чьи-то усы и чей-то глаз, но
Панов Вадим
Корнев Павел
Махров Алексей
Ильин Андрей
Буркатовский Сергей
Маккарти Кормак