Чтение 25–й страницы книги ~Айсберг~

Питт направился к двери.

Сандекер сощурил глаза.

-- Ты никуда не двинешься еще в течение полутора часов. У нас еще много
времени. День только начинается. Бессмысленно делать то, что выходит за
пределы человеческих возможностей. Ты знаешь водолазные медицинские
показатели так же хорошо, как и любой из живых водолазов. Повторное
погружение на глубину ста сорока футов в течение тридцати минут вызывает
воздушную эмболию. Ты видел людей, готовых рвать на себе волосы от
непереносимой боли. И ты знаком с теми, кто остался парализованным на всю
жизнь. Даже если я пущу эту посудину с максимальной скоростью, я не смогу
доставить тебя в Рейкьявик раньше, чем через два часа. Далее добавь еще пять
часов на самолете до Лондона, где находится ближайшая декомпрессионная
камера. Нет, мой друг. Спускайся вниз и отдыхай. Я скажу тебе, когда можно
будет повторить.

-- Нет слов, адмирал. Вы победили,-- Питт расстегнул молнию на своем
водолазном костюме.-- Однако, мне кажется, будет нелишним поболтаться нам по
палубе, чтобы мы были видны -- все трое.

-- Видны? Кому? Берег совершенно безлюден, и с тех пор, как мы покинули
залив, мимо не проходило ни одного корабля.

-- Берег не безлюден. За нами наблюдают.

Сандекер повернулся и стал вглядываться в скалы.

-- Может быть я старею, но пока не нуждался в очках. Черт меня дери, но
я ничего не вижу.

-- Чуть правее, сразу за скалой, которая торчит из воды.

-- Песчинку на таком расстоянии не увидишь.-- Он внимательно посмотрел
в направлении, указанном Питтом.-- Откуда ты знаешь?

-- Я видел отражение. Отражение от солнца в какой-то момент. Может, это
был бинокль.

-- Ну и пусть они глазеют. Если кто-либо спросит, почему нас только
двое на палубе, мы скажем, что Тиди стало плохо и она пролежала всю прогулку
внизу.

-- Это -- прекрасное объяснение,-- улыбнулся Питт.-- Пока они не
заметят разницу между мной и Тиди, одетой в эти лохмотья.

Сандекер засмеялся.

-- На расстоянии больше мили даже твоя собственная мать, глядя в
бинокль, не найдет разницы.

- Не знаю, не знаю, хорошо это или плохо.

Сандекер повернулся и глянул Питту в глаза.

-- И не пытайся. Не заводись. Я скажу Тиди, чтобы она приготовила чашку
кофе. И никаких фокусов. Я знаю, что ты можешь вытворить после тяжелых
подводных работ.

Неприятный желто-серый свет просачивался через люк, когда Сандекер
пришел будить Питта. Он просыпался с тяжелой головой и затуманенным
сознанием. Питт чувствовал, как "Гримзи" качается на волнах. Не было и
намека на бриз. Воздух был влажный и тяжелый.

-- Меняется погода, адмирал?

-- С юга надвигается туман.

-- Быстро?

-- Пятнадцать, максимум двадцать минут.

-- Немного.

-- Достаточно. Достаточно для быстрого погружения.

Через несколько минут Питт, уже в костюме, спустился за борт. Снова
вниз -- в мир, где нет ни звуков, ни ветров, ни воздуха. Он погружался:
мускулы его были еще холодными и ныли от усталости. Он погружался -- голова
была еще в тумане сна.

Он плыл медленно, не прикладывая усилий, как будто его опускали на
шнуре через толстый слой жидкости. Он плыл через сгущающиеся краски, из
сине-зеленых превращавшихся в темно-серые. Он плыл, не выбирая направления,
руководствуясь только собственным инстинктом и отметками, оставленными на
песке. Наконец, он нашел его.

Его сердце начало бешено стучать, когда он осторожно подплыл к
самолету. Он знал из опыта, что, как только он проникнет в эти обломки,
каждое движение будет таить в себе угрозу.

Он обогнул покореженное отверстие фюзеляжа, и перед его глазами
проскользнул маленький, не более шести дюймов, морской окунек.

Когда его глаза привыкли к темноте, он различил несколько сидений,
вырванных из своих оснований на полу, и две деревянные коробки, плававшие на
уровне потолка. Он вытолкнул коробки к отверстию и проследил, как они
поднимались наверх к поверхности воды. Затем он заметил перчатку, которая
все еще была налета на руку человека. Эта зеленоватая рука вела к телу,
зажатому между сиденьями в нижнем углу основного салона. Питт вытащил труп и
порылся у него в карманах. "Это, должно быть, один из тех, кто стрелял из
автомата в дверном проеме",-- подумал Питт. Голова его выглядела не очень
приятно: она расплющилась, мозги и осколки черепа были разбросаны в разные
стороны от основной части и покачивались в унисон с течением. В карманах
черного комбинезона не было ничего, кроме отвертки.

Питт засунул отвертку себе за пояс и затем, полуплывя, полускользя,
проник в кабину самолета. Кроме разбитого козырька, валявшегося на сиденье
второго пилота, в сердце самолета он ничего не обнаружил. В какой-то момент
он бросил взгляд на пузырьки воздуха, которые поднимались к верхней панели
и, как серебряная змейка, струились в поисках выхода. Они случайно
собирались вместе и, зажатые в углу, окружали другой труп, вытолкнутый
наверх внутренними газами, исходившими из разлагавшейся плоти.

На нем был такой же черный комбинезон, быстрый осмотр которого не
привел ни к каким результатам: карманы были пусты. Маленький окунек
проскользнул сзади Питта и начал клевать вылезший правый глаз пилота. Питт
оттолкнул тело. Его выворачивало, и он подождал мгновение, пока не смог
вновь контролировать свои чувства. Взглянул на свои часы. Он находился под
водой всего лишь девять минут, а не девяносто, как подсказывало ему
воображение. Времени оставалось мало. Он быстро ощупал маленькое
пространство кабины в надежде отыскать вахтенный журнал, руководство по
эксплуатации или лист испытаний. Но кабина хранила свои секреты надежно.
Никаких записей он не обнаружил. Ни даже наклейки на радиоприемнике с
именами членов экипажа.

Когда он поднялся из самолета, у него возникло ощущение, что он возник
из чрева. Вода была темнее, чем когда он погружался. Проверив хвостовой
отсек, он подобрался к мотору на правом борте. Никакой надежды: он почти
полностью погрузился в ил. Но другой мотор был не только легко досягаем --
кожух с него был сорван, обнажив корпус для обследования. Но судьба играла с
Питтом в плохую игру. Он обследовал то место, где должны были находиться
опознавательные знаки,-- оно было чисто. Остались только отверстия, в
которые были закручены поддерживавшие корпус винты.

От расстройства Питт хлопнул кулаком по корпусу. Было бесполезно искать
дальше. Он уже знал, что все номерные знаки на инструментах,
электрооборудовании и других механизмах, уничтожены. Он проклинал тот ум,
предусмотревший все с такой тщательностью. Казалось невероятным, что один
человек смог спланировать и просчитать любые возможные случайности. Несмотря
на обжигающе ледяную воду, капли пота стекали по лицу под маской. Его голова
работала плохо: он задавал себе вопросы и отвечал на них, но не мог найти
никакого решения. Он стал следить за ужимками рыбки. Прошло около тридцати
секунд, прежде чем он осознал, что серебряная трубка, вокруг которой вьется
рыбка,-- это гидравлический демпфер носового колесного шасси.

Он приблизился, тщательно исследуя цилиндр. В результате крушения он
оказался выбитым из подпорки и вместе с покрышкой и шасси валялся рядом с
носовой частью. Однако ситуация была та же. Серийный номер производителя был
подпилен с алюминиевого корпуса. Питт уже собирался подниматься наверх,
когда увидел на одном конце демпфера пометку: это были выгравированные две
буквы -- C. Вытащив отвертку из-за пояса, он нацарапал рядом свои -- D .
Глубина первой пары букв соответствовала глубине другой.

"Все. Больше нельзя медлить",-- подумал он. Ему уже было трудно дышать.
Это означало, что его баллон пустеет. Он вытащил резервный клапан и стал
подниматься. Окунек сопровождал его, пока он не перевернулся и не стал
помогать себе руками. Рыбка заскользила по дну. Питт улыбнулся. Ничего. Его
маленький компаньон найдет себе нового друга.

На глубине пятидесяти футов Питт перевернулся на спину, глядя наверх,
туда, где должна была показаться земля, стараясь вычислить точное
местонахождение "Гримзи". Свет расстилался одинаково во всех направлениях,
только пузырьки воздуха указывали правильное направление. Постепенно
становилось светлее, но было уже намного темнее, чем тогда, когда он покинул
борт судна. Голова Питта достигла кромки воды и попала в густой слой тумана.
"Боже,-- подумал он.-- В этой сметане мне никогда не найти судно. Двигаться
к берегу еще более рискованно".

Он снял с себя снаряжение и пустил его ко дну. Теперь он мог свободно
плыть. Он лежал тихо на воде, чуть дыша, прислушиваясь к каждому звуку,
который доносился через плотное серое покрывало. Сначала он слышал только
звук воды, бившейся о его тело. Потом его слух различил голос... голос,
достаточно фальшиво напевавший "Мою Бонни"... Питт прислушался еще, пытаясь
определить направление звука. Короткими взмахами он проплыл пятьдесят футов
и остановился. Фальшивое пение продолжалось. Пять минут спустя он коснулся
потрепанной обшивки "Гримзи" и поднялся на борт.

-- Как поплавал? -- спросил Сандекер.

-- Мало приятного и мало полезного.-- Питт расстегнул молнию
водолазного костюма, обнажив густые черные волосы на груди. Он улыбнулся
адмиралу.

-- Удивительная вещь. Могу поклясться -- я слышал туманный горн.

-- Это был не туманный горн. Это был бывший баритон музыкального
товарищества в Аннаполисе.

-- Вы никогда не были так в голосе, адмирал.-- Питт посмотрел Сандекеру
прямо в глаза.