"Хермит лимитед" распахнет свои двери. Через двадцать четыре часа после
этого мы будем готовы принять любого клиента, или страну, как пожелаете. А
для того, чтобы наш план сработал, нужна диверсия. Катастрофа, которая будет
широко освещена в печати и привлечет пристальное внимание лидеров всех
стран, тогда как наша операция пройдет незамеченной.
того, чтобы заполнить первые страницы газет... Боже, да это чудовищно!
занимаете достаточно важные посты. Вы представляете промышленность,
правительство и науку. Ваша гибель станет трагедией всемирного масштаба.
не можете просто так застрелить, как животных, две дюжины людей и их жен.
подозревающими. -- Келли поставил стакан на стол.- И мы не собираемся
убивать ни одного человека. Мы рассчитываем на то, что свою работу сделает
природа-мать, конечно, с нашей помощью. Ведь от пуль остается след, а от
несчастного случая -- нет.
сомкнули кольцо.
поднос, на котором стояло несколько пузырьков и шприцев. Она поставила
поднос на стол и начала наполнять шприцы.
Питта. -- Пристрелите меня здесь же, и покончим с этим...
повернулся к Питту. -- А вы, майор, пройдите в другую комнату. У меня с вами
личные счеты.
сопровождении двух телохранителей провел Питта вдоль длинного коридора, по
широкой лестнице вниз, и втолкнул в комнату. Это был огромный зал,
выкрашенный белой краской, со множеством тренажеров в разных концах
освещенных длинными рядами флюоресцентных ламп. Зал был гимнастическим,
оборудованным богаче и дороже, чем какой-либо из тех, которые видел Питт. На
стенах были развешаны плакаты, изображающие каратистов в различных стойках.
Отдыхайте. Если вы захотите потренировать мускулы, можете воспользоваться
любым из тренажеров.
холодным выражением лица и тяжеловесным взглядом. Он был похож на большую
гориллу. А огромные волосатые руки, державшие автомат наперевес, еще больше
усиливали это впечатление. Он бросил на Питта взгляд, который заставил его
сразу же отбросить мысли о возможности побега. Второй стражник уменьшил эту
возможность до одной сотой. У него была красная небритая физиономия, и он
стоял, закрывая фигурой дверной проем, только на дюйм не доставая плечами до
верхней перекладины. Автомат в его лапах казался маленькой игрушкой.
обдумывал свое следующее движение. Две пары глаз не оставляли его ни на
мгновение. Внезапно дверь в дальнем конце зала открылась -- вошел Рондхейм.
Он сменил свой вечерний костюм на белое свободное кимоно каратиста, которое
называли "ги". Рондхейм постоял минуту, на его губах играла уверенная,
самодовольная улыбка. Босиком он пересек зал и, глядя на Питта, встал на
тяжелый мат.
Рондхейма, и безнадежно понадеялся, что выпитое бренди ослабит боль от
избиения, которому его собирались подвергнуть. Он покачал головой.
на японские иероглифы, вышитые на поясе. -- Я всегда сомневался в ваших
мужских достоинствах, хотя Керсти уверяла, что в вас больше мужского, чем вы
пытаетесь представить. Но мы это сейчас выясним.
страх. Он решил, что ему надо притвориться полнейшей тряпкой и не
сопротивляться, иначе Рондхейм в ярости убьет его. В этом состояла его
единственная надежда на спасение.
вы хотите? Что я вам сделал?
клянусь... Вы должны мне поверить!..
усмешками. Сам Рондхейм с отвращением посмотрел на Питта.
минуты не верил, что такой, как ты, мог уничтожить и корабль, и команду.
Пожалуйста! Поверьте мне! -- Он умоляюще протянул к Рондхейму руки.
надеялся только на то, что Рондхейм быстро устанет избивать не защищающуюся,
не сопротивляющуюся жертву.
Рондхейм.- Держу пари, что ты -- всего лишь бесхребетный гомосексуал. Но
ничего, сейчас ты узнаешь, как чувствовать боль от рук и ног другого
мужчины. Жаль только, что у тебя никогда не будет возможности вспомнить этот
самый болезненный урок искусства самообороны, который ты получишь.
гончими. Он что-то бессвязно бормотал, когда Рондхейм встал в центре мата и
занял начальную стойку карате.
Удар пришелся по щеке Питта: он мог вызвать не только лиловую опухоль, если
бы Питт не увернулся вовремя. Он покачнулся, оглушенный ударом, и увидел
удивление, которое переросло в садистскую усмешку на тонком лице Рондхейма.
свою хорошую реакцию. Он должен заставить свое сознание играть по
придуманным им правилам. Это было нелегко. Ни один нормальный человек,
который более или менее знаком с правилами самообороны, не станет вот так
беспомощно стоять, когда его избивают до полусмерти. Он сжал зубы и
расслабился, ожидая последующих ударов Рондхейма. Ему не пришлось ждать и
нескольких секунд.
лежавший мат прямо под прикрепленными к стене горизонтальными брусьями. Лежа
на полу, Питт облизал разбитые губы, почувствовал вкус крови и выбитых
зубов.
Вставай. Урок только начинается.
Настойчивое желание двинуть Рондхейму было сильнее, чем всегда, но он знал,
что должен довести свою игру до конца.
обрушивались на голову. Казалось, они никогда не кончатся. Следующая серия
ударов пришлась по ребрам -- и Питт, теряя сознание, почувствовал, как одно
из них хрустнуло. Как в замедленной съемке, Питт, опустившись на колени,
упал лицом вниз. Он и без зеркала представлял себе, как выглядит: распухшее
лицо, заплывшие глаза, разорванные лиловые губы, вывороченные ноздри. Боль
огромной волной накатилась на него.
хотя, заметил он с удивлением, сознание функционировало нормально. Он
продолжал притворяться потерявшим сознание, но сжал зубы, чтобы не позволить
наплывающей темноте на самом деле одолеть его.
из своих телохранителей. -- Приведи его в чувство.
движением вытер кровь с лица Питта. Затем он обмотал полотенце, окрасившееся
в красный цвет, как компресс вокруг его шеи. Поскольку Питт не пошевелился,
охранник вышел и тут же вернулся с маленькой баночкой ароматических солей.
перевернувшись на бок, открыл глаза.
внезапно стал резким и пронзительным: -- Встать! Пора заканчивать... хм...
курс обучения.
выплывая откуда-то из-под сознания. -- Я не совсем понимаю...
застонал, откатываясь назад.
Корнев Павел
Корнев Павел
Доставалов Александр
Эриксон Стивен
Жюль Верн
Афанасьев Роман