- прицельно ли рыская, но смотрят, поди, на край широкой ямы, съезда, за
которым я и затаился. Ха! Вот ведь интересно, почему партийцы свои сборы в
те времена съездами прозвали? Ведь съезд - это не вверх, а вниз и до упора!
вполне свободно через секунду-другую могут вылететь мозги, собрался,
замер... Огонь из "узи" на открытом воздухе эффективен только в одном
случае: если стрелять в упор. Шаги - хрусть, хрусть... Рядом. Молча идут,
волчары. Пора. Только вот еще что... Резко двинув рукой, швырнул пустой
магазин вверх и в сторону. Как только он с лязгом треснулся о ледяной наст,
вскочил разом на обе ноги, появившись из-за кромки как черт из табакерки!
водил стру"й свинца по этим силуэтам, а левая тем временем направляла ствол
"беретты", тявкающей часто, гулко и грозно. А время вдруг потянулось
мучительно-медленно; я видел, как пули крушили кости черепов, разрывали
незащищенную плоть на шее, дробили колени... Фигуры, похожие на людей,
нелепо взмахивали руками, медленно заваливались, кто вперед, кто - набок;
тяжелый свинец сметал противников, а я был словно безучастным
наблюдателем... И лишь внимательно следил, как медленно приближаются к
голове лучи лазерных прицелов... Я успевал увидеть в свете коротких белых
вспышек, как автоматы в руках у людей-теней опасно направлялись в мою
сторону, но успевал предугадать движение, и мои пули в месиво рвали кисти
рук и коверкали металл оружия... Серьезно меня беспокоили лишь те самые
малиновые лучи, неумолимо приближающиеся... Пора... И - я стал заваливаться
назад, навзничь, уходя с линии близкого огня, а автомат в моей руке
продолжал изрыгать белые вспышки, а выпущенный пустой пистолет медленно
падал на снег... Мне казалось, что я заваливаюсь до судорог медленно, а пуля
снайпера уже разрезала воздух...
полетел с того же откоса, с той же горки, и слышал, как пули противников
бессильно буравят кромку, ту самую, на которой я стоял секунду назад...
легоньком черном джемпере, перепоясанном сбруями, я побежал со всех ног,
сжимая обеими руками снайперскую винтовку... А слева уже маячили фары
пятнистого полувоенного автомобиля, и одна из них, поисковая, рыскала сквозь
ночное пространство, будто искала зверя... Меня. Я добежал до затворенных на
цепь дверей какого-то цеха, скользнул внутрь, замер, слушая лишь стук
собственного сердца.
Я не знал, сколько их, замер, надеясь, что обнаружат меня не сразу и я сумею
соориентироваться, уйти, скрыться от близкой погони... И тут услышал звуки,
от которых мне стало тошно. Это был песий лай.
когда встречал собак скверных и невоспитанных. Только человек способен
превратить собак, этих самых преданных и беззаветно добрых друзей, в
сильных, безжалостных врагов; именно тогда они становятся оружием,
носителями чужой воли, воли злой и беспощадной. Я вслушивался в лай и
понимал, что мои игривые хлопушки, еще как-то опасные для людей, собак не
остановят: вымуштрованные опытными дрессировщиками, они не ведали страха. Я
не знал, что за псы несутся за мной: упорные, как управляемые снаряды,
бультерьеры, могучие ротвейлеры или гибкие и беспощадные доберманы. Мне
стало по-настоящему страшно; это не значит, что раньше я испытывал только
подобие страха, нет; просто теперь страх мой стал первобытно-звериным, от
него хотелось оскалиться и выть! Мне вдруг показалось, что еще мгновение, и
я брошусь на четвереньки и ринусь навстречу новым, четвероногим врагам, и
если суждено погибнуть, я умру, но с вражьей кровью на клыках!
оскалился зверем, приподняв верхнюю губу, и рычу тихо, утробно... Усилием
воли приказал себе расслабиться. И - думать. Время снова словно
замедлилось... И глаза по-кошачьи различали почти в полной тьме силуэты
предметов... Вот эти два... Да!
безликой надписью: пропан. Ну да, пропан, парень, совсем пропан! Кантонул я
их разом, накатил к дверям цеха. Лай затих: собаки почуяли след и неслись
теперь молча, черными тенями - вестниками смерти.
по наитию чуя препятствия, перепрыгивая их, наткнулся на какую-то лесенку...
И - замер. Я почуял зверя, обернулся: песьи глаза блеснули во тьме. Это был
первый. Опередив собратьев, оказавшись сразу, вдруг, в незнакомом и опасном
мире новых запахов, пес сник. Ну да, собаки по природе - стайные животные:
он ждал свору! Я унял дрожь, судорогой, волной пробежавшую от хребта к
рукам, бросил приклад винтовки к плечу... И в это время влетела свора.
раненной рикошетной пулей, снова визг - на этот раз животное налетело на
пулю грудью, покатилось по цементному полу... Третий... Пуля глухо чавкнула
в металл. Ну а теперь бы рикошетный, с искрой... Хоп!
выплеснулось в одну сторону, катая баллон, в другую... И - разметало все:
рваные клочья металла, успевших вбежать в цех псов, сине-желтые лохмотья
огня... Я упал ничком, сжавшись, прильнул к шершавому полу, чувствуя, как
могучая раскаленная волна накрывает и меня, и все вокруг... Ахнул второй
баллон, и я утонул в вязком удушливом пламени.
беспамятство. Я зашагал дальше, в темный провал цеха, ощущая близость самых
безжалостных хищников - двуногих. К их появлению я успел взобраться на
какую-то шаткую лесенку и оказался на мостках, опоясывавших брошенный цех по
периметру. Освещенные убывающими всполохами оранжевого пламени, в
шлемах-полусферах, снабженных интегрированными приборами ночного видения,
поводя хоботами глушителей на специальных автоматах, они были похожи на
марсиан, невесть как занесенных в полузаброшенное цеховое здание. Я и готов
бы помочь им вернуться на их красную планету, да не знаю, как это сделать. И
самое противное, что это не те бесшабашные ребята, что наехали в джипах.
Другая школа. Штучный товар.
равно что тягаться в поднятии тяжестей с башенным краном. Но выход всегда
есть. Потому что... Потому что я хочу не просто выжить, но победить!
Главному управлению КГБ. Как известно, никогда не существовавшему в природе.
Ну да, как говаривал знаменитый естествоиспытатель Мичурин, природа не храм,
а мастерская. Почему бы и не создать Четырнадцатое Главное? Тем более, что
история не терпит сослагательного наклонения.
кувыркнулся с телебашни. Но это еще не звиздец. Хотя... Хода вниз мне нет,
летать я тоже не умею. А хваткие ребятки сейчас уже разбили цех на
квадратики; обшарят вдумчиво и - найдут четырехугольную шахточку.
Прости-прощай моя люби-и-имая, я вспоминаю отчий край... Вот тогда он и
придет. Толстый полярный лис. В смысле полный.
оптического прицела смогу. Но не стану. Не до-жде-тесь! А вообще-то... Если
я полежу на хладном металле еще с полчасика под зимними звездами, то стану
свежемороженым. Стоп! Не хныкать! Если такой умный, почему строем не ходишь?
Солдаты не зябнут!
к глазу и уставился на Объект, как в бинокль. И - замер, пораженный.
Изображение искрилось и переливалось, глаз моментально наполнился слезами...
Не помню, как сие малоизученное явление называется в физике, дисперсия,
дифракция, интерференция, или все три скопом, но что это такое - я знаю
точно! Это Большая "сеточка", система особых помех от всех видов слежения,
создаваемая специальным генератором... Ну, спасибо саксофонисту Биллу
Блинтону, так вовремя для меня затеявшему шуточку с "Лисой в пустыне"! Уж
каких выгод она наметет хвостом демократам или жадному американскому ВПК, а
для меня сейчас - во спасение! Ибо Большая "сеточка" выставляется только при
угрозе нанесения... Нет, никто так далеко в страну поганые крылатые
"томагавки" не допустил бы, но порох сухим держать - это обязательно.
Другого у меня нет. Теперь я был похож на Зоркого Сокола, высматривающего
добычу. Большой генератор "сеточки" замыкается на несколько малых, те, в
свою очередь, торчат малоприметными антенками, осуществляя связь со
спутником. И даже не с одним. Вот такую антенку я и желал высмотреть. А она
может по летнему времени представлять из себя даже буйноцветущее дерево. Не
до такой, конечно, степени, но... А по зимнему?..
махонькая такая пимпочка, размером с теннисный мячик, закамуфлированная под
керамический изолятор. Опаньки! Оно! Про суетящихся внизу мавров я забыл
напрочь. Упер приклад в плечо. Самым противным результатом выстрела будет,
если вместо братского привета с Объекта мне прилетит ответная пуля. Ну да
кто не рискует, тот... Тем более пуля - не доберман с крыльями!
Ма-а-ахонькая такая пчелка, теплая. Только что не пушистая. Огонь!
отчетливо... Смазал. Вдохнуть. Выдохнуть. Хлопки затрещали подо мной, как
лопающиеся воздушные шарики. Меня обнаружили. Пули, искря и рикошетя,
завизжали о металл, но я остался невредим. Терять мне уже нечего. Совсем.
Прицелился... Спуск. Проволочка-антенка чуть дернулась, но осталась цела. А
какой-нибудь ретивец "марсианин" уже залез в створ четырехугольной бетонной
коробки и прытко перебирает четырьмя конечностями... А кто-то орет в рацию,
ориентируя снайперов: вот он-де, вахлак, притаился! Вдох. Выдох. Прицел. Я
вдруг успокоился. Совершенно. Эта пуля была последней. Крайней фалангой
указательного пальца потянул спуск так нежно, словно это был невесомый шелк
на груди девственницы!
Контровский Владимир
Гуревич Георгий
Грабб Джеф
Володихин Дмитрий
Орловский Гай Юлий
Корнев Павел