сигарету, закурил, подошел к окну, застыл раздумчиво. Я оценил его такт и
ум: когда вербуешь человека, не мешай ему подумать, покрутить варианты, дай
время освоиться с уже свершившимся фактом даже если и не предательства, так
того, что сила сейчас на другой стороне, и этой силе нужно или подчиниться,
или погибнуть. Сгинуть скверной смертью да без покаяния.
закурил. Козырь почувствовал, что я готов к разговору, повернул голову:
раз так, давай...
пальцами, разом изменив все. По крайней мере, тот звук, что я услышал, я
сначала и принял за щелчок пальцами. Хруст или треск, малый,
невразумительный... Козырь мягонько, словно мешок, рухнул на укрытый ковром
пол. На виске у него черно кровянело входное пулевое отверстие.
паутинки. Я прикинул: ну да, такой же старый купеческий особнячок напротив,
в нем - магазины, его же, Козыря, магазины, вот и не поостерегся. Хотя
чердак в таких вот домах - идеальное место для снайпера. Охрана же
магазинная, как и замки-запоры, - защита от лохов, но не от профи.
ребятки, что сидят в смежной комнатухе, в предбанничке, и не замолотят меня
сразу сгоряча, увидев босса мертвым, то угомонят чуть позднее,
предварительно как следует выпотрошив: я для них - источник и причина
непонятки, ну а гибель Козыря, случившаяся мгновенно по моему появлению,
будет понята ими однозначно. И даже если появятся у них на мой счет какие
сомнения, истолкованы они будут не в мою пользу. На всякий случай. Непонятки
в боевой обстановке лучше устранять. Пулей.
не маячить перед окном. Это только мальчонка, разбивший из рогатки стекло
ментовки, станет улепетывать со всех ног, в восторге от собственной лихости
и крутости. Киллер с опытом, вкусивший смертной сладости яда - права
безнаказанно отнимать чужую жизнь, - несуетлив, хоть и осторожен. У него
хватит ума и терпения чуть выждать и завалить меня следом за гостеприимным
хозяином. Разумеется, если я выдернусь под выстрел сразу и сам, как мишень
на полигоне. Ему ведь тоже сидеть и ждать разгневанной братвы - не самый
сладкий сахар.
не шуметь, выдернул один за другим несколько ящиков. Есть! Аккуратный "глок"
с фабричным глушителем мирно покоился на дне одного из ящиков. Две запасные
обоймы. Ну, они-то мне не помогут, если не сумею качественно расстрелять
первую.
простыл или уже остывает. Но береженого Бог бережет. Любопытство губит кота,
а самодовольство - человека. Любого. Как сказал Козырь? "Я хозяин в этом
городе". И чего было бояться ему, хозяину, "черному мэру", в центре своего
Покровска? Стекла снаружи его конторы были зеркально тонированы, но для
профессионала это помеха смешная, как бабочка для экскаватора! Подумали бы,
поучились у старших товарищей из КПСС: любой обком строили на видном месте
да высоком берегу, так, что ни одна винтовочка киллерская такое расстояние
не возьмет, ни один сканер вражий не дотянется, дабы подслушать жуткую
тайну: сколько поросят свинарка Малафеева получила от свиноматок, покрытых
рекордсменом племенного долголетия боровом Борькой!
Поигрался, прикинув балансировку. Пора. Распахнул дверь разом. Первая пуля -
в лоб любителю сушек. Профи, собака! Как и откуда он успел выдернуть
пистолет - неведомо, но умер он с оружием в руках! Я передвинул ствол и
парой выстрелов завалил двух "близнецов" в кашемире. Где третий болтается,
етит его в гору?! Пописать, что ли, пошел?
нарушило тишину предбанничка. Я надел купленное с час назад длинное пальто
почти от кутюр, быстро окинул взглядом комнату, выдвинул ящик стола,
бесцеремонно скинув труп голубоглазого дядька на пол. Вот они, мои славные.
Забрал "беретту", "Макаров" и чужой "глок" с глушилкой; выгреб тоненькую
пачку баксов и с десяток отечественных полтинников: им уже не пригодятся, а
клептомания - штука пожизненная.
дверь из подсобки в торговый зал. Ага, вот он, "близнец"-молодец,
балагур-богатырь! Любезничает со смазливой продавщицей. Но меня заметил-таки
боковым зрением, развернулся, рука дернулась под пиджак... Я ринулся прямо
на него, улыбаясь всеми тридцатью шестью зубами и протягивая правую для
рукопожатия. Пусть замешкался он от этого лишь на мгновение, этого мгновения
мне хватило: левой воткнул ему ствол в печень и нажал на спуск. Выстрел был
почти не слышен: так, хлопок совсем невнятный. Я чуть толканул тело, и оно
завалилось на прилавок. Заметил испуганные глаза кокетливой продавщицы,
подмигнул ей и - ринулся прочь. Успел услышать за спиной ее слова,
обращенные к покойному: "Сашка, ты чего..." И следом - истошный визг.
ним, глянул грозно, дергано жестикулируя правой, сверкая белками глаз:
стволы. Братки - они как дети! И тут я увидел его. Молодой человек со
стильным чемоданчиком в левой руке, по размерам чуть больше хрестоматийного
"атташе", спокойно удалялся по улочке. Ну да: он удалялся слишком спокойно
при напряженно-прямой спине. Плюс - свободная правая рука, полускрытая
длинным рукавом куртки. Плюс - особый шарм представительского кейса: в
аккурат под снайперскую бесшумку.
снайпер уже успел выстрелить, полуобернувшись ко мне, из-за спины. Неточно.
Заваливаясь на бок, я спустил курок: паренька бросило наземь, на левом плече
сплавилась драная дырочка, "дипломат" отлетел в сторону. Каким-то восьмым
чутьем я понял, что скорее всего до ближайшего вторника я не доживу:
дырку в переносье.
увидели на противоположной стороне улицы, - лежащий мужик с пистолетом. Я
тоже лежал с оружием в руках, но стереотип в боевой обстановке работает на
автопилоте: подсознательно ребятки меня уже идентифицировали как своего.
Снайпер, увидев ватагу размахивающих стволами огольцов, отреагировал штатно:
чтобы успеть спокойно разобраться со мной, нужно было устранить сперва эту
вот помеху. Два бесшумных выстрела, и двое битюгов кувыркнулись как
подкошенные у магазинного входа. Остальные разом прянули назад.
прорези прицела маячил чистый белый лоб киллера. Он успел отреагировать
только взглядом; мне показалось вдруг, что время замедлилось, застыло,
исчезло совсем... Я видел только его глаза - зрачки вдруг расширились на
долю мгновения, потом снова сузились, словно оптика снайперской винтовки
вычисляла точное расстояние до цели... Потом зрачки словно помутнели,
подернулись серым пеплом... Пуля, вращаясь, вылетела из ствола и понеслась
вихревым вестником смерти.
зрачки убитого, потом встал. И тут - громко заработали "тэтэшки" братвы:
сначала один, потом все трое, картинно держа пистолеты двумя руками, рубили
пулями распростертое тело в клочья. Они расстреляли уже по обойме, сменили
их и только потом стали приближаться, страхуя друг друга.
вдалеке завыла милицейская сирена. Из всех магазинчиков и из двух питейных
полуподвалов вылетала братва, создавая дополнительную суматоху.
белый шелковый шарф - я был явно здешнего поля ягода. Пацаны сгрудились над
убитым, что-то гомонили; на отлетевший "дипломат" никто особого внимания не
обратил. Быстро нагнувшись, я подобрал тяжелый кейс, оглянулся. Ну да, на
ловца и зверь бежит. Какой-то пузатый мужичок из здешнего "среднего класса",
прижав к груди покупки, открывал ключом серенький "фольксваген-гольф",
выпущенный на славных заводах Неметчины в аккурат к горбачевской
перестройке. Таких на просторах родины нынче болтается не меньше, чем родных
"жигуленков" в поздние восьмидесятые.
на сиденье, вставил ключ. Автомобиль заурчал стартером, мужичок приготовился
уже устроить упитанный зад на сиденье поудобнее, потянул на себя дверцу, с
тем усилием, чтобы закрыть без лишнего потрясения... Вот тут я его и
огорчил: труба пистолетного глушителя уперлась мужику в живот, вызвав
громкое урчание.
очевидное, заглянув водителю в глаза. Не то чтобы участливо, но сочувственно
- вполне. По крайней мере, я так думал.
избалованный племенной кролик, узревший вдруг в своем тихом, теплом и сытом
крольчатнике где-нибудь в средней полосе матушки-России натурального
африканского питона-боа.
вылезешь, не ори, душевно тебя прошу: братки шибко нервные сейчас, шмальнут
ведь сгоряча, а пуля тяжела-а-а...
таком откормленном и холеном тельце. Застыл у стены, глупо улыбаясь и кивая,
будто китайский болванчик. При этом на лице у него было явственно выписано
некое неудобство, словно он позволил себе громко пукнуть на лекции по
истории героического ленинского комсомола. Я потянул носом воздух: на да, у
достопочтенного обывателя тихого городка при столь грустных и пугающих
обстоятельствах произошла непроизвольная дефекация, сиречь освобождение
Емилина Ника
Прозоров Александр
Елманов Валерий
Акунин Борис
Акунин Борис
Свержин Владимир