Ник КВАРРИ

ДОН УМЕР, ДА ЗДРАВСТВУЕТ ДОН!!!

Тони Фарго сидел в темной комнате и следил за ночной улицей и
прилегающим участком. Его пальцы поглаживали маслянистый металл и дерево
мощной винтовки, лежащей на ручках кресла.

Он выглядел расслабленным, комфортабельно устроившимся в качающемся
кресле возле открытого окна. Ботинки были сброшены, спортивная рубашка
расстегнута, обнажая стальные мускулы и не заросшую волосами грудь. На
полу позади него стоял кожаный саквояж, закрытый на замок.

Он терпеливо ждал, наблюдая за лежащей внизу улицей.

Проглядывало что-то крестьянское в стоическом спокойствии его
ожидания. И несмотря на то, что он родился в Америке, кровь сицилийских
горных пастухов текла в его жилах. Это было ясно написано в большой силе
его грубого широкоскулого лица, его мощном телосложении, коротких сильных
руках и ногах.

Большая часть из его тридцати лет жизни прошла в работе, состоящей, в
основном, в ожидании.

Он знал человека из морской пехоты, бывшего охотника на снайперов во
время корейской войны. Говорили, что он не ведал страха. Когда идет
противоборство снайперов, обычно тот, кто двигается первым и обнаруживает
себя, бывает убит. А этот парень говорил, что он мог сидеть целую неделю
без движения, даже не поковыряв в носу.

Тони Фарго считал, что при хорошей оплате он мог бы стать хорошим
охотником на снайперов. Он не испытывал страха. Первый вид его
деятельности не допускал проявлений страха, разве только нужно было
воображение. Но он обладал тем терпением, которое проявляют рыбаки, долгие
часы ждущие не только ради поимки рыбы, но и испытывая удовольствие от
подобной игры.

Комната, в которой восседал Тони, была гостиной маленькой квартирки,
трехэтажного каменного дома в северной части города, находящейся в
нескольких кварталах от железной дороги. Он выключил свет в комнате. Радио
было приглушено, но он его не слушал, просто звук успокаивал его нервы.
Сквозь закрытую дверь спальни доносились другие звуки, Френки и девушка
снова занимались любовью.

В душе он завидовал Френки. Когда Тони был занят работой, он избегал
таких вожделений. На это время его сексуальные потребности как бы
выключались.

Девушке здесь не место. Она была ни причем, и она не знала, что
должно произойти, но она могла стать причиной осложнений.

Беда с этим Френком Регалбуто. Он нравился Тони. Френк был быстрым,
остроумным и веселым компаньоном. Но он бывал и безответственным. В свои
26 лет он мог быть и посерьезнее и не допускать глупых выходок, подобных
этой.

Френки было поручено найти для них надежное место, с которого они
могли бы следить за этим участком улицы. К тому времени, когда пришел Тони
и обнаружил, что в квартире находится девушка, было уже поздно подыскивать
что-либо другое. Сплавлять ее отсюда не имело смысла, ибо если что-то
случится, она может сказать, что была здесь.

Тони больше не беспокоился из-за девушки, он принял ее присутствие,
как факт, добавляющий им работы. Если что-нибудь выйдет неудачным, он
убьет ее.

Это будет на совести Френки, а не на его. Он взглянул на светящийся
циферблат часов. Прошло несколько минут после полуночи. Почти время.

В четверть первого ночи фургон, везущий араба и корсиканца, въехал в
город.

Место назначения было слева, араб повернул направо. Его худые руки
скользнули по рулевому колесу, сердце глухо стучало, желудок горел. То,
что они везли, было состоянием каждого из них, несмотря на потери и
расходы. Но это было результатом долгого тяжелого путешествия из Лебенона.
Он чувствовал, что стареет на год за каждую милю пути.

Если они сейчас доставят товар в полной сохранности, он никогда
больше не возьмется за транспортировку. Лучше вернуться к прежней работе
посредника между турецкими контрабандистами и бейрутскими перекупщиками,
удовлетворившись меньшей прибылью, но без такой нервотрепки.

Сидевший рядом с ним дородный корсиканец, ворочался на переднем
сидении. Его узкие глаза следили за улицами, остававшимися позади, в то
время как араб поворачивал с одного перекрестка на другой.

Фары автомобиля, следовавшего позади них во время въезда в город,
исчезали из поля зрения.

- Можешь отдохнуть, - сказал он арабу. - Он не преследует нас.

Тот взглянул в зеркал заднего вида.

- Может они выключили свет.

Еще минуту корсиканец изучал улицу позади них.

- Нет.

- Предположим, что ты ошибаешься? И если они нас преследовали, то они
могли по радио связаться с другой машиной. Предположим...

Корсиканец спокойно прервал его:

- Тебе мерещится полиция в каждой тени все наше путешествие.

- Это может оказаться похуже, чем полиция, гангстеры...

- Хорошо, - философски заметил корсиканец. - Из-за этого ты и привез
меня сюда?

Он повернулся вперед и положил свой люгер в расстегнутую кобуру на
сидении между ними, а затем взял карту города и стал изучать ее,
поглядывая на уличные указатели, освещенные машиной.

- Здесь поверни налево.

Араб сделал поворот.

- Снова налево, - буркнул корсиканец через два квартала.

В это время ночи движение было незначительное, но араб снизил
скорость до 30 миль, когда они приблизились к месту встречи. Глаза
корсиканца скользили по сторонам улицы, которую они проезжали. Через
каждые несколько кварталов он оглядывался назад.

Было 0.40, когда фургон свернул на улицу, за которой следил Тони
Фарго.

Араб еще больше снизил скорость, а корсиканец изучал местность во
всех направлениях.

- Мне кажется, все спокойно, - сказал он.

Араб слизнул соленый пот с верхней губы и свернул к стоянке. Он
затормозил у небольшой будки у входа.

Когда показался заспанный сторож, корсиканец прикрыл оружие плащом.

- Сколько вы здесь собираетесь простоять?

- Порядок, - сказал корсиканец. Его английский хоть и был с сильным
акцентом, но вполне понятен. - Возможно, до завтра, а возможно, и дольше.

- Задаток пять долларов. Вы получите сдачу, если пробудете меньше
суток. Если останетесь дольше, будете платить по 50 центов за каждые
сутки.

Корсиканец достал из кармана несколько банкнот. Ему потребовалось
некоторое время, чтобы разобраться в незнакомой валюте. Наконец, он
протянул через окно пятидолларовую бумажку. Сторож показал ему место у
забора.

- Здесь можете встать.

- Спасибо.

Араб въехал на указанное место и выключил мотор. Корсиканец переложил
люгер в правую руку. Его палец лег на спусковой крючок, плащ он набросил
на руку, маскируя оружие. Он вышел из машины и медленно осмотрелся. Он еще
продолжал этим заниматься, пока араб поставил машину на тормоза, выключил
свет, а затем достал из кармана ключ и закрыл специальный секретный
механизм противоугонного устройства. Если кому-нибудь вздумается открыть
машину, ему предстоит трудная и шумная работа, прежде чем он сможет на ней
уехать.

Араб выбрался из фургона, закрыл переднюю дверь, проверил задние,
чтобы удостовериться в том, что они закрыты. Корсиканец продолжал изучать
стоянку, затемненные улицы и аллеи, окружающие их дома.

Он не заметил никого, ведущего за ними слежку, но он знал, что кто-то
должен быть. Он надеялся увидеть кого-нибудь из тех, кто,
предположительно, должен быть здесь.

Он посмотрел на араба, который, казалось, не решался оставить фургон
и надежно спрятанный груз.

- Пошли, - бросил он.

Араб следом за ним покинул территорию стоянки. Палец корсиканца лежал
на спусковом крючке люгера, спрятанного под плащом.

Они прошли квартал, а затем корсиканец остановился. Он несколько
минут рассматривал улицу. Потом он надел плащ и сунул люгер в карман. Но
руки из кармана не вынул. Они обошли квартал и вошли в маленький отель под
названием "Эрмитаж". Оформление было простым. Комната для них была
заказана еще утром. Клерк их проводил. Корсиканец дал ему на чай и закрыл
дверь, в то время как араб прошел между кроватями и посмотрел из окна. Из
него им был виден стоящий внизу фургон.

Из окна дома, напротив отеля "Эрмитаж" Тони Фарго следил ха тем, как
они поставили фургон на стоянку, он продолжал наблюдать за стоянкой и
прилегающими к ним улицами. Иногда мимо проезжала машина или проходил
пешеход, торопящийся домой. Ночью это происходит не так часто.

В десять минут второго из-за угла вышел пьяный. Он спотыкался на
протяжении всего своего утомительного пути вдоль квартала. Когда он дошел
до стены дома, следующего за отелем, он, казалось, запнулся о собственные