Том КЛЭНСИ

ДОЛГ ЧЕСТИ

(ТОМ 2)

Перевод с английского И. Почиталина

Это еще не стало достоянием средств массовой информации, но скоро все
переменится. ФБР уже разыскивало Чака Серлза. Они понимали, что найти его
будет непросто, да и к тому же, говоря по правде, на основе информации,
имеющейся в распоряжении бюро, все, что можно сделать с ним, - это
допросить. Агенты ФБР уже побеседовали с шестью программистами, в той или
иной степени работавшими над программой "Электра-Клерк 2.4.0.", и, все до
единого, они категорически отрицали, что имеют хотя бы отдаленное
представление о том, что они называли "пасхальным яйцом". В каждом случае в
их голосах звучало негодование по поводу сделанного, смешанное с восхищением
высочайшим профессионализмом исполнителя. Ведь в программу оказались
введенными всего лишь три команды, далеко отстоящие одна от другой, и
потребовались усилия всех шестерых программистов в течение двадцати семи
часов, чтобы обнаружить эти команды. А затем обнаружилось и нечто худшее:
все шестеро и еще Серлз в придачу обладали правом доступа к тогда еще сырой
программе. В конце концов, в компании все они занимали должности старших
программистов и каждый из них, пользуясь одинаковым доверием и правом работы
с секретными материалами, мог получить доступ к ним в любое время до самого
последнего момента, когда программа была окончательно завершена и перенесена
на жесткий диск. Вдобавок, несмотря на то что происходила регистрация
доступа к программе, каждый мог проникнуть в систему кодирования ведущей
вычислительной машины и затем или стереть из ее памяти время своей работы с
программой, или скрыть этот момент среди других. К тому же "пасхальное яйцо"
было создано с таким искусством, что могло существовать в программе в
течение нескольких месяцев, на протяжении которых шла работа над ее
совершенствованием. Наконец один из программистов откровенно признался, что
сделать это мог любой из них. На компьютерных программах не остаются
отпечатки пальцев. Однако намного более важным был тот факт, что исправить
совершенное программой "Электра-Клерк 2.4.0." оказалось невозможным.

Результаты, достигнутые с помощью этой программы, были настолько ужасны,
что агенты ФБР, занятые расследованием, мрачно шутили, что термоизоляционные
пластиковые панели, которыми заменили стекла в зданиях на Уолл-стрите,
спасли, возможно, тысячи жизней. Последняя зарегистрированная сделка
состоялась в 12.00.00 и, начиная с 12.00.01 все записи на магнитной ленте
превратились в абракадабру. Миллиарды - нет, сотни миллиардов - долларов
биржевых трансакций в буквальном смысле слова исчезли, затерялись в
компьютерной памяти ЭВМ "Депозитари траст компани".

Никто еще не знал об этом. Происшедшее по-прежнему хранилось в тайне. Это
было предложено сначала руководством "Депозитари", а затем одобрено
Комиссией по ценным бумагам и биржевым операциям и директорами Нью-йоркской
фондовой биржи. Им пришлось объяснить ФБР причину принятых мер. Помимо всех
денег, исчезнувших во время краха, случившегося в "черную пятницу", огромные
суммы были вложены многими брокерами в хедж, срочные сделки, заключенные для
страхования от возможного изменения цены, которые всегда приносят выгоды на
рынке, когда спрос неуклонно снижается. Правда, каждый торговый дом вел
регистрацию собственных сделок, и потому теоретически с течением времени
можно было восстановить полную картину финансовой деятельности, уничтоженную
"пасхальным яйцом". Опасность, однако, заключалась в том, что, если станет
известно о катастрофе с компьютерами "Депозитари", найдутся беспринципные
или просто оказавшиеся в отчаянном положении дельцы, которые подтасуют свои
документы. Крупные фирмы вряд ли пойдут на подобное, но в случае с
компаниями поменьше это было практически неизбежно, а доказать искажение
фактов никто не сможет - классический пример, когда слова одних противоречат
словам других, худший вариант уголовного расследования. На рынке ценных
бумаг даже в самых крупных торговых домах с вековой репутацией могут найтись
негодяи, реальные или потенциальные. Это объяснялось тем, что здесь замешаны
были слишком большие деньги, а это еще больше усложняло этический долг
инвесторов, обязанных охранять интересы своих вкладчиков.

Вот почему свыше двухсот агентов ФБР побывали в офисах и домах директоров
каждой инвестиционной компании в радиусе сотни миль от Нью-Йорка.
Осуществить это оказалось легче, чем могло показаться, потому что
большинство руководителей фирм прилагали во время уик-энда отчаянные усилия,
чтобы разобраться с происшедшим, и в большинстве случаев с готовностью пошли
навстречу следователям, предоставив в их распоряжение документацию,
содержащуюся в памяти компьютеров, принадлежавших их компаниям. Скоро
удалось установить, что примерно восемьдесят процентов материалов,
касающихся сделок, совершенных после полудня пятницы, находятся в руках
федеральных властей. Это оказалось самым простым. А вот намного труднее,
поняли агенты, будет проанализировать их, установить связь между сделкой,
совершенной одним торговым домом, со сделками, совершенными всеми
остальными. Ирония заключалась в том, что один программист из компании
Серлза сам, по собственной инициативе, составил минимальную схему
осуществления этой задачи: универсальные вычислительные машины старшего
поколения для комплекта документов каждой компании, объединенные в единую
систему посредством другой универсальной ЭВМ с производительностью не
меньше, чем "Крей ай-эм-пи" (такие ЭВМ, сообщил он агентам, имеются в
распоряжении спецслужб - одна в ЦРУ и еще три в Агентстве национальной
безопасности), и действующие на основе исключительно сложной, специально
разработанной программы. Тысячи финансовых институтов, торговых домов и
инвестиционных компаний участвовали в пятницу в биржевых операциях, и
некоторые из них осуществили миллионы трансакций. Число перестановок,
сообщил программист тем двум агентам, что сумели хоть отчасти понять его
рассуждения, измеряется, по-видимому, десятью в шестнадцатой, а то и
восемнадцатой степени. Он был вынужден объяснить им, что последнее число
равняется миллиону в кубе, то есть миллиону, умноженному на миллион и еще
раз на миллион. Короче говоря, это очень большое число. Да, чуть не забыл,
добавил программист: необходимо быть абсолютно уверенным в том, что в основу
расчетов положена информация о всех до единой сделках каждого торгового
дома, иначе усилия будут безуспешными. Сколько времени потребуется на
решение этой проблемы? Программист не пожелал строить догадки, что совсем не
понравилось агентам, вынужденным ехать обратно в федеральное здание
Джавитса, чтобы объяснить все это своему боссу, отказывающемуся пользоваться
компьютером даже для печатания писем. Расследование это могло бы называться
- "Операция невозможна", как в знаменитом телевизионном сериале, невесело
шутили они во время короткой поездки назад.

И все-таки требовалось что-то предпринять. В конце концов, речь шла не
только об операциях на бирже. Каждая осуществленная сделка выражалась
конкретной денежной суммой, реальными деньгами, переходившими из одних
электронных рук в другие, с одного счета на другой, и, хотя это
осуществлялось с помощью электронного кассира, требовалось точно отчитаться
за все потраченные - или полученные - средства. До тех пор пока не будет
решена проблема всех до единой финансовых операций, произведенных в минувшую
пятницу, никто не будет знать, сколько денег находится на счетах торговых
домов, инвестиционных компаний и банков, в конце концов, даже на счетах
частных граждан, включая тех, кто не принимали никакого участия в операциях
на бирже. Теперь была парализована не только биржа, не только Уолл-стрит -
полностью парализованной оказалась вся банковская система Америки. К такому
заключению пришли примерно в тот момент, когда "ВВС-1" совершил посадку на
базе Эндрюз.

- Проклятие! - выругался заместитель директора Нью-йоркского отделения
ФБР. Таким образом он оказался намного Красноречивее представителей других
федеральных спецслужб, пользующихся северо-западным углом его кабинета в
качестве конференц-зала. Те просто сидели, опустив головы и глядя на дешевый
ковер, и беспомощно пожимали плечами.

Ситуация неминуемо должна была ухудшиться. Так и произошло. Один из
служащих "Депозитари" рассказал о случившемся соседу-юристу, тот поделился
новостью с приятелем-репортером, который сделал несколько телефонных звонков
и написал статью для "Нью-Йорк тайме". Эта знаменитая газета тут же
связалась с министром финансов, только что вернувшимся из Москвы. Тот, не
успев получить никакой информации о действительном масштабе катастрофы,
воздержался от комментариев, но забыл попросить "Нью-Йорк тайме" отложить
публикацию статьи. Он скоро спохватился и попытался исправить ошибку, однако
газета уже находилась в типографии.

***

Министр финансов Бозли Фидлер буквально пробежал по туннелю, соединяющему
здание министерства с Белым домом. Он не привык к столь большой для него
физической нагрузке и тяжело дышал, когда вошел в зал Рузвельта, который
только что покинул японский посол.

- Что случилось, Баз? - спросил президент Дарлинг. Фидлер перевел дыхание
и за пять минут кратко изложил суть информации, только что полученной им в
ходе телевизионного совещания с Нью-Йорком.

- Мы не можем открыть финансовые рынки, - закончил он. - Я хочу сказать,
они просто не могут открыться. Никто не в состоянии участвовать в биржевых
операциях, потому что никто не знает, сколько у него денег, каковы активы и
каковы пассивы. А вот что касается банков... Господин президент, тут у нас
крайне серьезная проблема. Ничего даже отдаленно похожего у нас еще не
случалось.

- Баз, но ведь это всего лишь деньги, разве не так? - спросил Арни ван
Дамм, не понимая, почему после нескольких спокойных месяцев все вдруг
свалилось на них сразу.

- Нет, это не просто деньги. - Все посмотрели на Райана, ответившего на
поставленный вопрос. - Речь идет о доверии. В свое время, когда я еще