столкнулся Нармонов. Исчезновение нашего агента окажет ничуть не большее
влияние на политическую ситуацию в России, чем его арест сотрудниками КГБ,
скорее всего это событие окажет даже меньшее воздействие. В конце концов,
зачем КГБ поднимать шум, если они дали ему ускользнуть, - подчеркнул
директор ЦРУ.
нас возникла историческая возможность - он искренне стремится изменить
господствующую в России систему. Да ведь это ваши люди занимались оценкой
сложившейся там ситуации.
Кеннеди, подумал судья Мур. Хрущева свергли, и наступило двадцатилетие
правления партийных чиновников. Вы опасаетесь, что больше нам не выпадет
такой благоприятной возможности. Ну что ж, подобная точка зрения оправдана,
признал он.
повлияют как эвакуация нашего агента, так и его арест...
Что, если ты придаешь всему этому слишком большое значение?
больше тридцати лет! Представляешь, какой опасности он подвергался, какие
сведения мы от него получали? Можешь ли ты представить себе то
разочарование, которое испытывал он, когда мы не следовали его советам?
Подумай, что значит жить в течение тридцати лет под страхом смертной казни!
Если мы оставим его на произвол судьбы, какова цена свободе в нашей стране?
- в голосе Мура звучала непоколебимая решительность. Президент был
человеком, которого всегда могли поколебать доводы, основанные на принципах
справедливости.
раздраженно бросил Пелт. - Что, если к власти придет клика Александрова и
вернутся прежние времена - снова напряженность в отношениях между нашими
странами, новая гонка вооружения? Сумеем ли мы объяснить американскому
народу, что принесли в жертву такой шанс ради жизни одного человека?
происшедшем не просочится в средства массовой информации, - холодно ответил
директор ЦРУ. - Русские не захотят оповещать мир об этом, и вам это хорошо
известно. Во-вторых, сумеем ли мы объяснить, что выбросили этого человека за
ненадобностью подобно использованной бумажной салфетке, обрекли его на
смерть?
советника президента по национальной безопасности звучал лед.
объяснить то или другое? Они обсуждали сейчас наиболее оптимальный способ не
допустить, чтобы самому главному противнику их страны был нанесен ущерб. Но
ведь мы никогда не сможем сказать об этом публично, подумал он. Если я
заявлю, что Россия - наш противник, газеты придут в ярость. У русских
имеются тысячи ядерных боеголовок, нацеленных на нас, и мы не должны
задевать их за живое...
генеральным секретарем Коммунистической партии Советского Союза, с глазу на
глаз. Он моложе меня, подумал президент. Их первые переговоры были
осторожными, каждый прощупывал своего собеседника, стараясь найти как
слабые, так и сильные стороны друг друга, а также возможные точки
соприкосновения на пути к компромиссам и поискам общего языка.
Действительно, Нармонов - это человек, заглядывающий в будущее, стремящийся,
по-видимому, изменить государственную систему России...
децентрализацию экономики, разбудить рыночные силы, предоставить им немного
свободы - не слишком много, но достаточно, чтобы экономика пришла в
движение? Многие предупреждали его о такой возможности: вообразите страну с
политическими устремлениями Советского Союза, опирающуюся на экономику,
способную обеспечить гражданский и военный секторы высококачественной
продукцией. Вдруг это заставит русский народ снова поверить в свою
государственную систему, пробудит у них чувство предназначения, которое
существовало в тридцатые годы? Перед нами может оказаться более опасный
противник, чем когда-либо раньше.
немного свободы, - спросите об этом Дювалье в Гаити, Маркса на Филиппинах
или призрак шаха Ирана Мохаммеда Реза Пехлеви. Инерция событий может вывести
Советский Союз из политического средневековья в эру общественной мысли
двадцатого века. Для этого может потребоваться поколение, может быть два, но
что, если страна начнет превращаться во что-то, напоминающее либеральное
государство? Существует еще один урок истории: либеральные демократии не
воюют друг с другом.
как полного идиота, вернувшего мир к временам холодной войны со всем ее
мрачным величием, или как безнадежного оптимиста, надеявшегося укротить
леопарда, превратив его в домашнее животное, и обнаружившего в конце концов,
что у хищника выросли еще более мощные и острые клыки. Боже мой, спохватился
он, глядя на своих собеседников, да ведь я думаю не об успехе, а всего лишь
о последствиях неудачи!
послевоенные правительства не сумели оправдать ожидания своих народов, не
так ли? Вот я - президент, от меня ожидают, что я должен знать, что
правильно, а что - нет. Именно поэтому народ избрал меня. Именно за это мне
платят. Господи, если бы только люди знали, какие мы обманщики! Мы не
обсуждаем, как нам добиться успеха. Мы говорим о том, откуда может
просочиться сообщение о неудаче, которую мы потерпели в осуществлении своей
политики. Прямо здесь, в Овальном кабинете Белого дома, мы пытаемся
выяснить, кого винить в неудачном исходе операции, о проведении которой даже
еще не приняли решение.
знают о готовящейся операции - нам пришлось сообщить им. Однако с
политическими аспектами они не знакомы и никогда не узнают о них. Это их не
касается. Если не считать оперативников, только мы трое в ЦРУ представляем
себе полную картину. А теперь в нее посвящены вы, сэр, и доктор Пелт. Всего
пять человек.
выругался президент с поразительной страстью. - Каким образом мы сумели так
запутать столь простую ситуацию?
прибегает к ругательствам. Он взглянул на судью Мура, своего главного
советника по вопросам разведки, и на доктора Пелта, своего советника по
национальной безопасности. Один из них просил сохранить жизнь человеку,
преданно и в течение длительного времени служившего Америке, потому что
иначе ему угрожала смерть; другой внимательным и холодным взглядом оценил
все аспекты realpolitik и пришел к выводу, что возникшая историческая
возможность важнее жизни любого человека.
- снабжал нас жизненно важной информацией на протяжении тридцати лет,
включая сведения по этому лазерному проекту, разработанному русскими; по
твоему мнению, ему угрожает опасность, и наступил момент, когда нужно пойти
на риск и вывезти его из России, так как мы находимся перед ним в моральном
долгу.
что обнаружение утечки информации на таком высоком уровне может нанести вред
политической позиции Нармонова, даже подорвать ее, и тогда к власти придет
правительство, относящееся к нам более враждебно?
Возможно, его гибель и не окажет сколько-нибудь заметного влияния на
положение Нармонова. Но самое главное - мы предадим человека, служившего нам
верой и правдой на протяжении тридцати лет.
президент своего советника по национальной безопасности.
мучить совесть, но я смогу спать. Мы уже заключили с Нармоновым договор об
ограничении ядерных ракет средней дальности, и сейчас есть возможность
перейти к ограничению стратегических вооружений.
адвоката, каждый полностью убежденный в своей правоте. Интересно, остались
бы их принципы столь же твердыми, находись они на моем месте, если бы им
приходилось принимать решение?
прокурором и разбирал в ночном суде дела задержанных проституток,
Бог знает за сколько лет.
стола. Оконные стекла были очень толстыми - чтобы защитить обитателя
кабинета от пуль убийц. Но кто защитит президента от ошибок при выполнении
его служебных обязанностей? Он взглянул на южную лужайку, но не нашел ответа
и повернулся назад.
эвакуации, но ты должен обещать мне, что не предпримешь никаких шагов без
моего одобрения. Никаких ошибок, никакой инициативы - в общем, никаких
действий без моего четкого и ясного разрешения. Мне понадобится время, чтобы
Суворов Виктор
Роллинс Джеймс
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Андреев Николай
Шилова Юлия