недостатка иракская армия, ее механики должным образом обслуживали
двигатели, и танки были способны передвигаться, чего нельзя было сказать об
умении вести стрельбу, что подтвердила война в Персидском заливе. Однако
аналитик уже понял, что от него требуется: ты смотришь на танк и исходишь из
того, что он боеспособен. Это был единственный разумный подход к делу. Он
склонился над увеличительным видоискателем и увидел, что белый автомобиль,
судя по форме "мерседес", едет по национальному шоссе ј 7. Более
внимательный взгляд на фотографию показал бы, что автомобиль направляется к
ипподрому Шибак аль Мансур, на котором аналитик увидел бы еще несколько
таких же автомобилей, но ему приказали считать только танки.
температуры, чем в большинстве регионов мира. Этим февральским утром, когда
солнце сияло высоко в небе, температура воздуха едва поднялась выше нуля,
тогда как летом жара, приближающаяся к пятидесяти градусам, не вызывает
особого удивления у жителей. Бадрейн заметил, что собравшиеся военные одеты
в шерстяную зимнюю форму с высокими воротниками, расшитую золотом; многие
курили, и все выглядели обеспокоенными. Генерал, встретивший Бадрейна на
аэродроме, представил его тем, кто не были знакомы с ним. Бадрейн не стал
желать им мира. Было видно, что традиционное исламское приветствие не
вызовет у них энтузиазма. Это были люди западного воспитания, которые
придерживались светских традиций и привычек. Подобно своему убитому вождю,
они только делали вид, будто являются правоверными, хотя в данный момент все
задумывались над тем, насколько справедливо учение о вечных муках для тех,
кто вел грешную жизнь, зная, что некоторые из них узнают об этом, наверно,
достаточно скоро. Эта вероятность так беспокоила их, что генералы покинули
свои кабинеты и приехали на ипподром, чтобы выслушать предложение Бадрейна.
закончил.
корпуса, скрывая разочарование за маской гнева.
взяться за оружие и защищать то, что принадлежит вам, это тоже ваше дело.
Меня попросили приехать к вам и сделать разумное предложение. Я выполнил
поручение, - спокойно ответил Бадрейн. В конце концов, нет смысла
волноваться из-за таких вещей.
военно-воздушными силами Ирака.
вести вообще-то не о чем. Вам сделали предложение, предложение достаточно
справедливое, не так ли? - Более точным словом было бы "щедрое". Помимо того
что генералам предоставят возможность спасти свои шкуры и шкуры их близких,
все они уедут из своей страны очень богатыми людьми. Их президент скопил в
иностранных банках колоссальные суммы, и всего лишь небольшая часть этих
средств была обнаружена и конфискована. Все они имели доступ к документам и
паспортам любой страны мира. В этой области иракские спецслужбы с помощью
граверного управления Министерства финансов уже давно продемонстрировали
свое поразительное искусство. - Перед лицом Аллаха вам дается слово, что вас
не будут преследовать, где бы вы не находились. - Это заявление генералы
должны были принять серьезно. Поручитель Бадрейна был их врагом. На земле
трудно найти человека более злобного и способного так страстно ненавидеть.
Но в то же время он был религиозным деятелем, и его клятве на Коране
следовало верить.
вежливее остальных.
Более поздний ответ нарушит наши планы, и я не знаю, как это будет принято.
Мои инструкции, - ответил Бадрейн, - ограничены этими двумя днями.
ожидать от меня, подумал Бадрейн, и от моего поручителя?
сил, оказалось более тяжелым, чем можно было предполагать. Патриотизм
собравшихся здесь генералов был несколько необычным. Они любили свою страну,
но главным образом потому, что она находилась у них под пятой. В их руках
была власть, подлинная власть над жизнью и смертью, а это куда более
привлекательный наркотик, чем деньги, то, ради чего человек готов рисковать
жизнью и душой. Вдруг один из них - многие думали, даже надеялись на это -
сумеет захватить власть в свои руки. Сможет стать президентом этой страны, и
тогда все вместе они усмирят ее, и дела пойдут, как и прежде. Разумеется, им
придется несколько ослабить железную хватку, в которой держали страну.
Придется позволить инспекционным группам ООН и других международных
организаций увидеть все, что те пожелают, однако у них появится шанс
укрепить собственное положение, хотя все знали, что не произойдет ничего
нового. Таковы правила, существующие в мире. Обещания, данные здесь и там,
несколько фраз относительно демократии и свободных выборов, и их бывшие
враги кинутся сломя голову помогать Ираку. Дополнительным стимулом станут
открывающиеся возможности. Ни один из них не чувствовал себя в полной
безопасности на протяжении многих лет. Каждый знал о коллегах, погибших либо
от руки их ныне погибшего вождя, либо при обстоятельствах, которые, прибегая
к эвфемизму, называли "таинственными" - излюбленным методом лидера были
"катастрофы вертолетов". Теперь у них появилась возможность, обладая
огромной властью, жить в гораздо большей безопасности. Альтернативой была
роскошная жизнь в какой-то далекой стране. Каждый из них и без того жил в
роскоши, какую только можно вообразить, и к тому же обладал властью. Стоило
любому из них щелкнуть пальцами, и люди, выполняющие их каждое желание, были
не слугами, а солдатами...
значит сделать самую крупную и опасную ставку в азартной игре, ставкой в
которой была их жизнь. Их страна находилась сейчас под самым жестким
контролем, который они могли только припомнить, и причина этого была
объяснима. Народные массы, в один голос провозглашавшие о своей любви и
преданности бывшему вождю, что они думают в действительности? Еще неделю
назад это не имело значения, но сейчас стало исключительно важным. Солдаты,
которыми они командуют, вышли из этого людского моря. Кто из генералов был
самым харизматическим и обладал наибольшими шансами взять в свои руки власть
в стране? У кого из них ключи к баасистской партии? Кто из них сможет
править силой своей воли? Потому что лишь тогда они смогут смотреть в
будущее, если не без страха, то по крайней мере с такими опасениями, с
которыми они смогут справиться, имея в своем распоряжении большой опыт и
немалое мужество. Каждый из них, стоя на ипподроме, смотрел на своих
товарищей-генералов и думал: кто же из них?
человек, он давно уже погиб, скорее всего при катастрофе вертолета.
Диктатура не может быть коллективной. Какой бы властью они ни обладали,
глядя друг на друга, они не могли не видеть потенциальных слабостей. Всех их
уничтожит вражда. Они начнут объединяться и ссориться в своем стремлении
занять более высокое место, а это приведет к таким беспорядкам, что железная
рука, необходимая для контроля за народом, ослабнет. Пройдет несколько
месяцев, наверно, и все развалится. Все они уже были свидетелями подобного в
прошлом, и конечным результатом станет зрелище шеренги их собственных солдат
с поднятыми винтовками и ощущение стены за спиной.
ею. Этого достаточно для одного человека, но не для нескольких. Несколько
человек выживут лишь в том случае, если они объединятся вокруг чего-нибудь,
будь то власть, захваченная одним диктатором, или какая-то общая идея, но
это должно быть что-то, создающее общую точку зрения. Ни один из них не был
способен на первое, а всем вместе им не хватало второго. Какой бы властью
эти люди ни обладали, по отдельности они были слабыми, и сейчас, глядя друг
на друга, понимали это. По сути дела они ни во что не верили. То, чего
добивались силой оружия, они не способны были осуществить силой воли. Они
могли командовать, находясь в тылу, но не решались выйти вперед. По крайней
мере многие из них понимали это. Вот почему Бадрейн и прилетел в Багдад.
непроницаемыми не казались их лица. Смелый человек вышел бы вперед, уверенно
заявил бы о своем превосходстве и стал бы лидером. Но смелые давно погибли,
умерщвленные тем, кто был смелее и безжалостнее остальных, а потом сам погиб
от невидимой руки человека, еще более терпеливого и безжалостного, настолько
превосходящего их в этих качествах, что мог позволить себе сделать им это
щедрое предложение. Бадрейн знал, каким будет ответ, и генералы тоже знали.
Мертвый иракский президент не оставил после себя никого, кто мог бы занять
его место, однако именно такова судьба людей, верящих только в себя.
***
чтобы его будили до семи утра. На протяжении многих лет это было его
привычкой, но тогда ему нужно было еще ехать на службу. Теперь он попадал в
служебный кабинет с помощью лифта и потому надеялся, что время, которое
раньше проводил в машине, удастся провести в постели - ведь тогда он мог
вздремнуть на заднем сиденье своего служебного автомобиля.
Дамма. Но даже сейчас, услышав голос главы своей администрации, он едва не
спросил, кто еще мог бы осмелиться позвонить ему так рано.
***
Николаев Андрей
Херберт Фрэнк
Русанов Владислав
Херберт Фрэнк
Суворов Виктор
Володихин Дмитрий