любительским изяществом. Людмила и Сурен играли неплохо, особенно для
самодеятельности, но анонимный автор пьесы заслужил большего. Игра же
Вероники и Романа не лезла ни в какие ворота. "Какого черта Сурен сунул их в
пьесу? - недоумевала я. - Они же провалят премьеру, и его театр прикажет
долго жить, еще не родившись. Неужели он чувствует себя настолько обязанным
Веронике?"
выкручиваться, когда Вероника поинтересуется моим мнением. Когда занавес
сомкнулся, я убедила себя подождать с вынесением приговора до конца
спектакля: вдруг Вероника и ее дружок постепенно вживутся в роли?
снисходительный интерес, точно благодушно настроенный папаша, сводивший
неразумное чадо в театр.
невыгодное положение: ответишь на фразу из трех букв многословно - и
произведешь впечатление особы, страдающей недержанием речи, ответить
односложно практически невозможно, а не ответить вовсе - невежливо. Поэтому
я предпочла изобразить рассеянное непонимание:
уточнить свой вопрос:
удовлетворила я его любопытство. - Людмила, случайно, не проговорилась вам,
кто автор? Я слышала, это ее находка.
противоположном углу дивана, покачал головой. - Или Сурена. Вон он как раз
идет.
с накладным животиком.
ответа, повернулся к вошедшему вслед за ним Роману: - Какая муха тебя
укусила? Лучше бы я вместо тебя поставил на сцену манекен.
- Медвежья болезнь?
устраивала, иначе вы не назначили бы дату премьеры, правильно? Если сегодня
не все показали себя с лучшей стороны, то дело, скорее всего, в присутствии
зрителей. К ним тоже нужно привыкнуть. Проведите несколько дополнительных
репетиций и позовите как можно больше народу - знакомых, старушек с дворовых
скамеек...
больше выпятив и без того выпяченную губу. - Но премьера! Мы уже разослали
приглашения... Правда, у нас осталось три дня. Возможно, этого хватит.
напряженными взглядами в наши лица.
отвечать меня, Сашу и Евгения избавил Сурен, взявший роль арбитра на себя:
бы быть и поживее. Особенно это касается тебя, Вероника. Давайте-ка сейчас
перекусим, а потом обсудим наши ошибки.
грачей на свежевспаханное поле. Зараженные их энтузиазмом зрители тоже
почувствовали настоятельную потребность подкрепиться. Первые пять минут все
усердно жевали, а потом началось обещанное обсуждение. Повеселевший от еды
Сурен от разноса воздержался, на недочеты указывал по-отечески мягко, часто
апеллировал к нам, зрителям, призывая поделиться впечатлениями. Мы тоже
высказывались сдержанно, стараясь по мере сил хвалить, а критиковать как
можно более осторожно. В результате сникшие было Вероника и Людмила
воспряли, и только Роман продолжал демонстрировать уныние.
время первой и последней сцен второго акта. Причем то тише, то громче.
Получится?
принес, сейчас поставлю. Хочешь, возьми у меня пульт, будешь сам
регулировать громкость.
меня. Пойдем подберем сейчас громкость, а если по ходу действия нужно будет
убрать или прибавить звук, я подам знак.
ли убрать со стола, чтобы в следующем антракте быстренько подать чай, и
начала собирать грязные тарелки. Мы с Тамарой взялись ей помогать, Людмила,
Евгений и Роман снова удалились на балкон.
пошла в прихожую за своей сумкой.
процедура затянулась, поскольку хваленая водостойкая тушь в процессе
умывания чудесным образом распространилась с ресниц на скулы, в результате
чего я обрела близкое сходство с мавританкой. Я ожесточенно намыливала лицо
и проклинала себя за дурацкую прихоть, сподвигнувшую меня размалевать
физиономию. Рядом в туалете зашумела вода, и секунду спустя кто-то толкнулся
в дверь ванной.
предмет оставленных мною преступных следов туши. За дверью послышались шаги,
удаляющиеся в сторону гостиной. Я еще раз оглядела себя в зеркале, по
некотором размышлении решила обойтись вовсе без макияжа и положила руку на
защелку.
из ванной и бросило в спальню, откуда донесся вопль. Сделав два шага от
порога, я застыла на месте.
лежала, как мне показалось, моя кузина в платье доньи Марии. Ноги у меня
подогнулись, я упала перед ней на колени, и тут одновременно комната
наполнилась людьми, а мой взгляд уткнулся во вполне невредимую Веронику,
которая стояла у окна и, зажимая кулачком широко открытый рот, безумными
глазами глядела на лежащую.
но следующая картинка, впечатавшаяся в мой мозг после безмолвно кричащих
глаз кузины, - вылезшие из орбит, мертвые глаза Людмилы.
одних теней. Они придерживали мертвую девушку, а остальные тесно обступили
их, не в силах ни шелохнуться, ни заговорить. Прошла целая вечность, прежде
чем кто-то выдохнул:
Людмилы длинный темный лоскут.
взглядом; на его скулах заиграли желваки.
самообладания, на которое была способна в данных обстоятельствах, я
выдержала этот обвиняющий взгляд и сухо сказала:
действию, он вышел из оцепенения и бросился к дверям гостиной. Остальные
неловко топтались на месте, не решаясь оставить Евгения наедине с мертвой.
Тамара.
необратимость случившегося. Она вдруг громко зарыдала и опрометью выбежала
из комнаты. Саша, помедлив секунду, последовал за женой.
Вероники. Я поискала кузину глазами. Но на прежнем месте у окна ее не было.
Я обвела взглядом комнату, споткнувшись на миг на отупелой испуганной
физиономии Романа, и вышла в коридор. На кухне в объятиях мужа рыдала
Тамара. Ванная и туалет были пусты. В гостиной, безучастно уставясь на
телефонный аппарат, одиноко сидел Сурен. Я вошла, он поднял голову,
пробормотал: "Сейчас будут" - и снова погрузился в прострацию. Я заглянула
за занавес, вернулась в холл, сунулась в кладовку-раздевалку, наткнулась в
темноте на какую-то доску, получила чувствительный удар по лбу, после чего
включила свет. Пусто. Выглянула на лестничную клетку, громко позвала:
"Вероника!" Никакого ответа.
и в панику. Практически не соображая, что делаю, я выскочила на лестницу,
сигая через две ступеньки, одолела восемь этажей и заметалась перед домом,
оглашая двор почти истерическими воплями. Потом вернулась в подъезд и
принялась трезвонить во все квартиры подряд. Чаще всего мне не открывали -
Каменистый Артем
Грабб Джеф
Володихин Дмитрий
Херберт Фрэнк
Акунин Борис
Суворов Виктор