Чтение 12–й страницы книги ~Уникум~

- Мирон, ты не мог бы есть, не капая жиром на рубашку?

Мирон вскочил и без единого слова умчался прочь.

- Мирон! - позвала обескураженная Нинка.

- Да иди ты... - донеслось из темноты.

Все разом заговорили, пытаясь замять неприятную сцену. Теперь, когда
монументальная фигура Мирона перестала подавлять присутствующих, говорить
стало не в пример легче. Нас словно прорвало. Перебивая друг друга, мы
начали нести всякую чушь и подняли невообразимый галдеж. Искусственное
веселье забило ключом. Я сходила в палатку и принесла свечи. Генрих поставил
на костре чай, Прошка исчез минут на двадцать и, порывшись в своих
загашниках, вернулся с пакетом конфет, которые все общество приветствовало
радостными воплями. Марк принес фонарики, и все по очереди потянулись в
кусты отдать дань природе.

Мы вдруг как-то разом захмелели. Сковывавшее меня напряжение растаяло и
сменилось бесшабашной удалью. Я громко смеялась, жестикулировала, как
сумасшедшая, и все пыталась подбить собутыльников на какую-нибудь авантюрную
выходку.

Наконец все утомились, и гости засобирались домой. Генрих, которого
Машенька просила принести кое-какие детские вещи, решил проводить их до
пансионата. Тут-то впервые и всплыл вопрос: "А куда же подевался Мирон?" Для
очистки совести мы попробовали его дозваться, но ответа не получили.

- Наверное, он давно уже в пансионате, - предположил кто-то из Славок.

- Или сидит на берегу, - сказал Прошка. - В любом случае вы его
встретите.

Мы распрощались, и гости с Генрихом ушли.

- Как ты думаешь, - спросила я Марка, - Генрих что-нибудь заподозрил?

- Не знаю. Он, конечно, не мог не почувствовать, что настроение у всех
отвратительное, но чему он это приписал, трудно сказать. Тут Нинка нам на
руку сыграла. После ее выходки Генрих почти наверняка решил, что она с
Мироном в ссоре и этим объясняется его угрюмость.

- Да, логичное предположение. Может, кстати, так оно и было. Во всяком
случае, сюда Мирон явился отнюдь не в радужном настроении.

- Я заметил.

Мы убрали со стола, перемыли посуду, посидели немного на берегу и
разошлись по палаткам. Потом я проснулась из-за отсветов пламени, играющих
на стенке палатки. Я вылезла наружу и увидела сидящего у огня Генриха. Лицо
его было очень мрачным.

- Генрих, что стряслось? Что-нибудь с детьми?

- Нет, у них все в порядке. Мирон пропал. В пансионате его нет. Нина в
панике.

- Ну, ты же знаешь Мирона. Он долго отходит. Наверное, ушел в другую
сторону и сидит где-нибудь на берегу. Не беспокойся. Ночи теплые, что ему
сделается?

- Он много выпил. И ушел без фонарика. Мог оступиться и что-нибудь себе
сломать. Мог полезть купаться...

- Тогда вы нашли бы на берегу либо его, либо его одежду. Вы же ее не
видели?

- Нет. Но он действительно мог пойти в другую сторону.

- Вот что: глупо сидеть тут и гадать, что могло случиться. Я разбужу
Лешу, мы прогуляемся по берегу.

- Не надо никого будить. Я сам схожу.

- Ты за день уже нагулялся, хватит с тебя.

- Я не устал.

- Кому-нибудь другому это расскажи.

Из палатки выглянул Марк.

- Вы почему не спите?

- Мирон пропал. Раз уж ты все равно проснулся, может, поищем его на
берегу?

- Отличная мысль! - раздался язвительный голос Прошки. - Мирон, Марк и
Варвара встречаются в ночи! Я бы дорого дал, чтобы посмотреть на нежную
встречу.

- Не ерничай. Лучше разбуди Лешу. Сам видишь, кроме вас, идти некому.

- Эх, всегда я! А ну поднимайся, бездельник!

Он не без труда растолкал Лешу, и они отправились на поиски.

Вернулись они уже под утро. Мирона нигде не было.

Как я ни старалась, заснуть мне больше не удалось. С рассветом я
вылезла из спальника, запихнула в рюкзак канистру и уныло побрела в
пансионат.

Уткнувшись взглядом в камни под ногами, я печально шагала по пустому
пансионатскому пляжу и вдруг услышала чей-то окрик:

- Варвара!

Обернувшись, я увидела вылезающую из воды Машеньку.

- Решила искупаться, пока дети спят, а то потом ни за что от себя не
отпустят, - пояснила она, заметив мой удивленный взгляд. - Мирон нашелся?

- Я тебя о том же хотела спросить. Он до сих пор не вернулся?

- Насколько я знаю, нет. Разве что ближе к утру... Ну признавайся, чем
вы его так взбесили?

- Мы? Но почему именно мы? Он на Нинку обиделся.

- Нечего изображать тут святую невинность. Анри рассказал мне, что вы с
Мироном весь вечер просидели нахохлившись, словно воробьи после драки. Нина
отличилась потом. Так что давай кайся.

- Ну, было дело, поцапались мы. Но, Машенька, честное слово, он пришел
уже злой как черт. Наверное, они с Нинкой поссорились.

- Не похоже. Я видела их незадолго до ухода Мирона. Ворковали, словно
голубки, за ручки держались.

- Странно. Я была уверена, что семейный скандал имел место. Нинка тоже
вчера ядом брызгала. Даже Ирочке с Татьяной досталось.

- Да, кстати, вчера, после твоего ухода, Ирочка зашла нас навестить. Я
едва не расплакалась от умиления. Но, как выяснилось, совершенно напрасно.
Она даже не поинтересовалась, как себя чувствуют дети. Прямо с порога начала
щебетать о своих выдающихся сценических успехах и поклонниках, которые не
дают ей прохода.

- С какой стати она вдруг решила излить тебе душу?

- Ну, такие дамочки не в силах обходиться без восторженной аудитории.
Что толку в победах над мужчинами, если рядом нет женщины, которая сумела бы
эти победы оценить и умереть от зависти?

- Но вашему с ней знакомству всего несколько часов от роду!

- Подумаешь, препятствие! Мне кажется, прежде она изводила своими
откровениями Татьяну, но та вежливо послала ее куда подальше. Во всяком
случае, отзывалась о ней Ирочка не самым лестным образом.

- Смотри-ка! А когда они к нам в первый день пришли, Ирочка ворковала с
Татьяной, как с лучшей подругой. Когда же между ними кошка пробежала? Тоже
вчера? Что-то уж больно урожайный на ссоры выдался денек. А ты не спросила
Ирочку, что думает по поводу ее похождений Славка?

- Спросила. Ирочка утверждает, что успех у мужчин - оборотная сторона
ее успеха на сценическом поприще. Издержки профессии, так сказать. И, по ее
словам, Славка это понимает, "но все равно очень переживает". В этом месте
она томно вздохнула, закатила глаза и пролепетала, что Ярослав ее убьет,
если она когда-нибудь ему изменит.

- Сомневаюсь. Проще выставить за дверь.

- Мне тоже так кажется. Ну ладно, пойду к детям, а то, не дай бог, уже
проснулись.

- Как они, кстати? Не лучше?

- Лучше. Если анализы будут нормальные, завтра вернемся в табор.
Надеюсь, ты больше не собираешься скандалить с Мироном? Такие сцены не для
детских ушей.

- Ладно, буду исчезать в часы его посещений. Счастливо!

Набрав воды, я вернулась в лагерь, выслушала гневный упрек Генриха по
поводу тяжестей, которые позволяю себе таскать, и принялась готовить
завтрак. Каша еще не доварилась, когда на нашу поляну ворвалась Нинка со
Славками и Татьяной в кильватере. С первого взгляда на бывшую подругу я
поняла, что Мирон еще не вернулся.

- Это все ты виновата! - злобно шипя, двинулась она на меня. Ее зеленые
кошачьи глаза сверкали бешенством. - Ты всегда его травила, пользовалась
тем, что Мирон с женщинами не связывается!

Генрих умоляюще простер к ней руки.

- Ниночка, не надо! Все мы понимаем, что ты места себе не находишь от
беспокойства, но к чему ссориться? Мирон скоро найдется, вот увидишь.
Присядь, сейчас чай будет готов.

Но ему тоже досталось под горячую руку:

- А ты, Генрих, рано или поздно не сможешь усидеть между двух стульев.
Так что придется тебе выбирать между нами и этими... этими...

- Ниночка!

На шум из палаток вылезли сонные Марк и Прошка. Увидев Марка, Нинка
окончательно осатанела:

- А! Это ты?! И как тебе спалось? Наверняка сладко, ведь по вашей
милости Мирон всю ночь глаз не сомкнул. Ты доволен?

- Нинка, уймись! - не выдержала я. - Марк тут совершенно ни при чем. Он
вчера с Мироном и парой слов не обмолвился. С чего ты вообще взяла, что мы
имеем какое-то отношение к исчезновению твоего мужа? По-моему, он вчера
убежал, обидевшись на тебя.

А вот этого говорить не следовало. Нинка сорвалась на крик:

- Вы! Вы его довели! На меня он никогда так не злится! Никогда! Что у
вас тут вчера произошло? Что? Молчите? Я знаю, это ты, гадюка, опять
какую-нибудь подлость устроила! Я тебя насквозь вижу!

Такого моя бывшая подруга до сих пор себе не позволяла. Не в силах
выносить ее вопли я повернулась и полезла в гору. Я забиралась все выше и
выше, подальше от Нинкиного голоса.

Не знаю, что вдруг толкнуло меня в спину и заставило обернуться. Я