комплекцией сильно различались. Тот, вчерашний, был резок,
подвижен и, несомченно, худощав. Этот напротив того казался
грузен, плечист, но плечист как-то по-бабьи, округло. Голые до
локтя руки, пухлые, белые, без волосяного покрова тоже
выглядели совершенно по-бабьи. Разумеется, преступников могло
быть двое, даже трое. Если они продолжают охотиться за архивом,
то почему бы им не сделать еще одну попытку? Момент, кажется,
удачный.
через порог, заставив незнакомка попятиться.
подержал возле бороды, довольно редкой, свое удостоверение.
веранде.-- Знакомьтесь, Алексей Иванович.
я, это в сане. А в миру фамилия моя Перепехин, Георгием
нареченный. По батюшке Васильевич, позвольте отрекомендоваться.
А вы, стало быть, Алексей Иванович, из прокуратуры?
мимо него на веранду и уже пожимал руки Анны своими большими,
пухлыми ладонями.
чудненько. Глядя на вас, впору Богу молится. Экую красотищу
сотворил. Вот не хотите ли, я вас попадьей сделаю? А? Ха-ха-ха!
смеясь, отвечала Анна.
некована.
похохатывал отец Амвросий, обнимая Анну за плечи.-- Неуж себе
не отпустить, ласточка, а? Дак у нас в без того на десять годов
вперед отпущено. Греши не хочу!
заполнил веранду густыми, округлыми звуками. Стоя на веранде,
Алексей услышал доносящиеся из-за деревьев, видимо, с соседней
дачи, голоса, глухой рев тяжелого дизеля, лязг.
Амвросий, обращаясь теперь уже к обоим.-- Ваш благоверный,
ласточка, царствие ему небесное, когда жив был, изрядний
запасец сделал. Железо, шифер, стекло, кирпич опять же. С
большим избытком. Сам сказывал. И от щедрот своих лишнее
собирался на нашу бедность пожертвовать. За умеренную плату,
разумеется. Не по курсу. Ну, правду сказать, мы тогда с
покойничком дружбу крепко водили. За рюмочкой вечерами
сиживали, все было. Тогда и пообещал. А потом, когда кошка
промеж нас пробежала, он помнить забыл про обещанное. Так уж
вы, ласточка, ежели насчет распродаж чего надумаете, про нас,
Христа ради, тоже не забывайте. А мы в наших молитвах по три
раза на дню вас поминать будем.
в ближайшее время, как только ее оставят в покое, и со слезами
пожаловалась попу на ночной налет и преследования. Алексей
искоса наблюдал за реакцией отца Амвросия на рассказ. Ему
показалось, что женщинам, должно быть, нравится ходить к нему
на исповеди и плакаться.
наверное, разглашаю материалы следствия, да? Я такая болтушка!
какой причине вы так круто разошлись с Хлыбовым? Что-то
серьезное?
употребили,-- оживленно подхватил отец Амвросий.-- А вот
серьезная причина или нет, все зависит от точки зрения на
предмет.
лицо.
покойничка, царствие ему небесное. А вот збавница наша,
Аннушка,-- он с огорчением покивал ей вслед,-- считает, что на
точке зрения у нас пунктик навязчивый образовался, оттого
смеется.
спросил он.
вознесся высоко над его головой.-- Душа у него не на месте
сделалась, у покойничка. Почву из-под ног выбило, он и
заметался, аки лист на ветру. Как сядем бывало, все о добре и
зле пытался толковать, стержень себе нащупывал. Слушали,
слушали мы, как он, болезный, в понятиях путается, сам себе
противоречит, да и говорим: "Нету, уважаемый Вениамин
Гаврилович, никакого добра. И зла в природе тоже нету. Вот
так-то. Не пре-ду-смот-рено! Природой-матушкой не
предусмотрено".
чем докажешь, анафема? -- Отец Амвросий хохотнул с подмигом и
взял доверительно Алексея под руку.-- Ну-с, а мы ему для
наглядности, чтобы ярче било, анекдотец старый, с бороденкой,
примера ради. Про двух девок. Да вы, молодой человек, и сами
слышали. Вот две девки собрались однажды по ягоды. А одна,
поробчее, говорит другой: "А может, не ходить, а? Того гляди,
изнасилуют. Вон народ какой нынче пошел, одни паразиты". А
подружку, глядя на нее, смех разбирает. "Дура,-- говорит,-- ты
дура. Тебя-де когда насиловать станут, ты только расслабься
хорошенько и постарайся получить удовольствие".
есть добро, а где так называемое или предполагаемое зло? Нету
тут ни того, ни другого, и быть не может. Зато есть две точки
зрения на известные обстоятельства у двух озабоченных дурех. На
факт изнасилования, выражаясь языком вашей родной прокуратуры.
Голубчик, говорим, Вениамин Гаврилович, если вы в данных
интимных обстоятельствах разбираючись, станете опять понятиями
добра и зла оперировать, то враз и запутаете все дело. Потому
как не предусмотрено, повторяю, природой-матушкой. Есть одно
понятие -- точка зрения, продиктованная личным, групповым или
общественным интересом. Отсюда и пляши, как от печки, тогда все
тебе будет ясненько.
Потом скривило его, как от клюквы, и говорит: "Да ты марксист,
батюшка, а не священник!" Обозвал, словом, вместо того, чтобы
резоны представить.
голубчик, с другого боку сейчас объедем. Вот ты, Вениамин
Гаврилович, все про добро мне толкуешь. А что такое добро,
по-твоему? Если ты мне добро делаешь, то в надежде, что и я к
тебе тоже с добром приду. На худой конец рассчитываешь, что
тебе твое добро свыше зачтется? Дак ведь сие эгоизм, голубчик,
чистой воды! Ты -- мне, я тебе получается? Бартер! И стоит за
твоим добром не что иное, как расчет, основанный на личном
интересе. Ибо, в третий раз повторяю, матушкой-природой никакое
добро не предусмотрено. Хитродумцы всякие навыдумывали, желая
скрыть от других свой шкурный интерес. Дымовая завеса! Ну, а
ежели интерес не свой, а чужой, да еще поперек своего? Тогда у
них это зло называется. У хитродумцев. И вся арифметика.
еще? Тоже суть понятия вторичные, производные. Как добро или
зло. Стало быть, тоже ничего нам не объясняют, а только
запутывают. Да вы поразмыслите, говорю, сами, Вениамин
Гаврилович, голубчик, что такое, к примеру, есть сострадание?
Сопереживание чужому страданию, не так ли? Но... перенесенное
на себя. А каково бы я-то себя чувствовал, если бы не его, а
меня угораздило, такого доброго, хорошего? Брр! Дай пожалею
бедолагу, авось и пронесет беду, цел останусь.
голубчик, с милосердием? Тут эгоизм один, да еще с задней
опасливой и лицемерной мыслишкой: "если хорош покажусь, то,
авось, пронесет". Разве нет?
всякая сострадательная душа понимает это опасливое, трусливое
лицемерие. Большей частью люди неразвитые упиваются собой,
сострадаючи другому. Красуются перед Господом, вот он я, какой
хорошенькой! А, стало быть, грешат, голубчик. Грешат! Дорогу в
ад себе топчут!
этого порядка? Что и сострадание? Или как-то иначе?