Адриан КОНАН ДОЙЛ

СЛУЧАЙ С ЗОЛОТЫМИ ЧАСАМИ

- Эта смерть, мистер Холмс, так непостижима, словно ее причинила
какая-то потусторонняя сила! - воскликнул преподобный Джеймс Эппли.

В доме на Бейкер-стрит нам приходилось слышать немало странных
высказываний, но это утверждение было, кажется, самым необычайным из
всех.

Мне не нужно обращаться к помощи своей записной книжки, чтобы
установить, что случилось это в один из прекрасных летних дней 1887
года. На обеденном столе лежала только что полученная телеграмма. Мистер
Шерлок Холмс бросил мне ее с нетерпеливым восклицанием. В телеграмме
было сказано, что преподобный Джеймс Эппли просит оказать ему любезность
- принять по некоторым вопросам, касающимся церкви.

- Вам не кажется, Уотсон, - довольно резко заметил Холмс, зажигая
трубку, которую он курил обычно после завтрака, - что дела принимают
довольно необычный оборот, если священник собирается советоваться со
мной по поводу содержания церковных проповедей? Я, конечно, польщен его
вниманием, но все это вне моей компетенции. А что сказано в Крокфордском
справочнике о нашем клиенте?

Пытаясь предвосхитить ход мыслей моего друга, я уже снял с книжной
полки толстый том и нашел там нужную справку. Выяснилось, что Джеймс
Эппли был священником небольшого прихода в Сомерсете и что он написал
монографию о состоянии медицины во времена Византийской империи.

- Гм, довольно необычное занятие для сельского священника, - сказал
Холмс. - Но вот, если я не ошибаюсь, и он сам.

Снизу до нас донесся резкий, нетерпеливый звонок. Не успела миссис
Хадсон доложить о приходе посетителя, как он сам влетел в комнату. Это
был высокий, худощавый, сутулый мужчина в одежде сельского священника.
Его приятное лицо, обрамленное старомодными бакенбардами, носило
отпечаток учености.

- Мои дорогие господа, - воскликнул он, вглядываясь в нас своими
близорукими глазами сквозь овальные очки, - поверьте, что только
чрезвычайные обстоятельства вынуждают меня вторгнуться в вашу уединенную
обитель!

- Ну, ну, - добродушно сказал Холмс, приглашая посетителя занять
плетеное кресло, стоявшее около потухшего камина, - ведь это обитель
сыщика, и в ней вы найдете уединения не больше, чем, скажем, в приемном
кабинете врача.

Едва успев сесть, викарий взволнованно выпалил ту необычайную фразу,
с которой я начал повествование.

- Потусторонняя сила... - задумчиво повторил Холмс. Хотя он и
произнес это тихим голосом, мне показалось, что в его словах звучало
скрытое волнение. - Но тогда, мой дорогой сэр, это дело скорее вашей
компетенции!

- Простите, - поспешно сказал священник, - возможно, что мои слова
несколько отдавали мистикой. Но, поймите, это такой ужасный случай... -
Его голос перешел почти в шепот, и он взволнованно наклонился вперед. -
Это - злодеяние, мистер Холмс, хладнокровное и предумышленное
злодеяние...

- Говорите, сэр, я весь внимание.

- Мистер Джон Трелони - сквайр Трелони, как мы называли его, - был
самый богатый землевладелец в округе. Четыре дня назад, всего за три
месяца до своего семидесятилетия, он внезапно скончался в постели.

- Гм! Разве это так уж необычно?

- Нет, сэр! Но послушайте дальше! - вскричал наш клиент, подняв
длинный указательный палец, на кончике которого виднелись какие-то
странные пятна. - Ведь Джон Трелони, несмотря на свой возраст, был
весьма крепким и энергичным мужчиной, не знавшим никаких болезней. В
этом мире он мог бы прожить еще по меньшей мере десяток лет. Наш местный
медик, доктор Пол Гриффин - он мой родной племянник, - наотрез отказался
выдать свидетельство о смерти. Тогда было решено произвести вскрытие
трупа... Холмс сидел в своем халате мышиного цвета, лениво откинувшись
на спинку кресла. Теперь он слегка приоткрыл глаза.

- Вскрытие трупа! - воскликнул он. - И производил его ваш племянник?

Мистер Эппли замялся.

- Нет, мистер Холмс. Вскрывал труп сэр Леопольд Харпер, выдающийся
специалист в области судебной медицины. Я могу сразу же сказать, что
бедняга Трелони не умер естественной смертью. В расследовании приняла
участие не только местная полиция, но и Скотленд-Ярд.

- Вот как?

- С другой стороны, - продолжал мистер Эппли, - сквайр не был убит,
да и не мог быть убит. Тщательное медицинское обследование так и не
установило причину его смерти.

В гостиной, куда сквозь опущенные шторы еле пробивался солнечный
свет, на мгновение наступила тишина.

- Мой дорогой Уотсон, - обратился Холмс, - будьте так добры подать
мне глиняную трубку с полки, что над диваном. Благодарю. Я придерживаюсь
мнения, мистер Эппли, что курение такой трубки благоприятно отражается
на мышлении... Могу ли я предложить вам сигару?

- Благодарю вас, - ответил священник, потрогав бакенбарды своими
запачканными пальцами. - В такой момент я не смею курить. Я так
взволнован, что задохнусь от дыма. Мне надо обрисовать вам все факты с
мельчайшими подробностями. Но это так трудно... Может быть, вы уже
заметили, что я довольно рассеянный?..

- Разве?

- Да, сэр. В юности, до того как посвятить себя церкви, я увлекался
медициной. Но мой покойный отец запретил мне это из-за моей
рассеянности. Отец был убежден, что если бы я стал врачом, то, не
задумываясь, усыпил бы своего пациента хлороформом и стал удалять ему
желчные камни, хотя больной жаловался только на легкий кашель...

- Так, так, - заметил нетерпеливо Холмс. - Вы этим утром были очень
расстроены, - продолжал он, внимательно глядя на посетителя. - Видимо,
поэтому вы, прежде чем сесть на лондонский поезд, наводили справки в
книгах в своем кабинете?

- Да, вы правы, сэр. Это были медицинские книги.

- А вы не находите неудобным то, что книжные полки в вашем кабинете
так высоко расположены?

- Конечно, нет. Ведь для книг требуется так много места... Внезапно
посетитель замолчал. Рот его широко открылся, и продолговатое лицо,
обрамленное бакенбардами, стало еще длиннее.

- Но я уверен, я положительно уверен, - рассеянно проговорил он, -
что не упоминал ни о своих книгах, ни о книжных полках. Как же вы узнали
об этом?

- Это пустяки! А как я узнал к тому же, что вы холостяк или вдовец и
что вы держите в доме весьма неаккуратную экономку?

- Послушайте, Холмс! - воскликнул я. - Здесь, кроме мистера Эппли,
есть еще один человек, который хотел бы знать, каким образом вам удалось
прийти к такому заключению?

- Пыль, Уотсон, пыль!

- Какая пыль?

- Взгляните на указательный палец правой руки мистера Эппли. На этом
пальце нетрудно разглядеть пятна от темно-серой пыли, которая обычно
скапливается на верхних обрезах книг. Эти пятна появились не позже
сегодняшнего утра. Так как мистер Эппли - мужчина высокого роста и с
длинными руками, становится очевидным, что он снимал книги с высоко
расположенной полки. Если к этому еще добавить его невычищенную шляпу,
то не нужно обладать большой проницательностью, чтобы сделать вывод, что
у него нет жены, а его хозяйство ведет неряшливая экономка.

- Замечательно! - воскликнул я.

- Сущая безделица, - ответил Холмс. - Я должен извиниться перед нашим
гостем за то, что прервал его рассказ.

- Эта смерть была совершенно непостижимой! Но вы еще не слышали
самого худшего, - продолжал посетитель. - У умершего сквайра осталась
родственница - племянница двадцати одного года. Ее зовут Долорес Дейл,
она дочь покойной миссис Колли Дейл из Гластонбери. В течение ряда лет
девушка вела хозяйство в большом доме Трелони, носящем название Гудменс
Реет. Все думали, что Долорес, которая помолвлена с одним славным
молодым человеком по имени Джеффри Эйнсуорт, унаследует состояние своего
дяди. Должен вам сказать, что на свете никогда не существовало более
нежного и доброго создания, чем эта, девушка. Ее волосы красивого
темного цвета, а в глазах иногда вспыхивает огонь, который
свидетельствует о южной крови, текущей в ее жилах...

- Да, да, - нетерпеливо прервал Холмс. - Но вы сказали, что я не
слышал еще самого худшего. Верно, и вот вам факты. Незадолго до смерти
Трелони изменил свое завещание. Суровый старик считал свою племянницу
слишком легкомысленной и лишил ее наследства. Он завещал все доктору
Полу Гриффину, моему племяннику. Сэр, это скандал на всю округу! Две
недели спустя Трелони был найден мертвым, и теперь моего несчастного
племянника все подозревают в убийстве.

- Пожалуйста, изложите нам подробности, - попросил Холмс. Прежде
всего, - продолжал священник, - я должен сказать, что Трелони был
человек строгих и непреклонных взглядов. Мне так и кажется, будто я вижу
его - высокого и широкоплечего, с большой головой и седой серебристой
бородой, - стоящего на фоне вспаханного поля. В своей спальне каждый
вечер перед сном сквайр имел обыкновение прочитывать главу из Библии.
После этого он заводил часы, у которых к этому времени почти кончался
завод. Ровно в десять вечера он ложился и вставал в пять утра.

- Один момент, - вмешался Холмс. - Нарушал ли сквайр когда-нибудь