Джон ДИКСОН KAPP

ТАЙНА ГРЕИТ ВИРЛИ

Конан Дойл часто получал письма, адресованные Шерлоку Холмсу, с
описанием уголовных дел и с просьбой помочь.

Однажды вечером Конан Дойл выбрал из стопки писем толстый конверт,
набитый вырезками из газет. Вырезки относились к уголовному делу,
завершенному три года назад. Дело выглядело таинственным, сенсационным.

Если в письме все было правдой, то дело требовало, конечно, нового
расследования.

Давайте же внимательно ознакомимся с обстоятельствами этого
загадочного дела.

Мальчик, спешивший на работу в город, увидел в поле лошадь. Лошадь
лежала в луже крови. Живот был вспорот.

Потом приехали полицейские. Двадцать полицейских, созванных со всего
графства, бросились прочесывать окрестные поля и кустарники... И
понятно: это был восьмой случай за полгода.

Между февралем и августом 1903 года восемь коров и лошадей были убиты
каким-то маньяком. Полиция получила около сотни издевательских писем. В
письмах смаковали резню, и одно из них заканчивалось словами: "Веселые
времена наступят в Вирли к ноябрю. Мы примемся за маленьких девочек -
каждая стоит двадцати лошадей".

Угроза устроила ужас, охвативший деревню. И вот 18 августа еще одна
лошадь... Кто-то сделал это, хотя двадцать полицейских день и ночь
патрулировали окрестные поля.

И тогда инспектор Кэмпбелл принял решение.

Инспектор Кэмпбелл верил, как верили и все его коллеги, что знает,
кто во всем виновен. В полумиле от места происшествия стояла церковь.
Туда и пошли инспектор и его люди. Там они надеялись найти
доказательства, достаточные, чтобы арестовать сына священника.

Здесь необходимо заметить, что Шапурджи Эдалджи, священник тамошнего
прихода, был парсом, выходцем из Индии. И потому казался обывателям
подозрительным человеком.

Священник Шапурджи Эдалджи был женат на англичанке. Их старший сын -
двадцатисемилетний Джордж Эдалджи, юрист по образованию, работал в
Бирмингеме. Каждое утро в семь тридцать он уезжал поездом на работу и в
половине седьмого вечера возвращался в деревню. Джордж был худ и
темнокож. Он с отличием окончил университет и был известен как автор
весьма толковой книги о железнодорожном праве. Достоинства и способности
молодого парса делали его в глазах обывателей человеком опасным.

- И не странно ли, - шептались в кабачке. - Не пьет и не курит. И не
замечает тебя. Вот так. Смотрит и не замечает. А помнишь, прошлый раз?..

Несколько лет назад, когда Джордж еще учился в школе, по округе
прокатилась волна подметных писем. В письмах ругали священника и его
семью. Особенно доставалось Джорджу. От имени священника в газетах
помещали глупые объявления. Непристойные открытки, подписанные его
именем, рассылались другим священникам графства. Преследование парса
продолжалось три года. Местные полицейские власти делали вид, что ничего
не замечают. Это и понятно. Главный констебль графства, капитан Энсон,
был твердо уверен, что все "черные" хуже скотины. Энсон утверждал, что
автором анонимок был Джордж Эдалджи.

И на протесты священника однажды ответил: "Надеюсь, ваш сын получит
свое".

В конце 1895 года поток писем прекратился. Семь лет в Грейт Вирли все
было спокойно - и вот...

- Джордж Эдалджи, - без колебаний заявили полицейские.

Таково было положение вещей к 18 августа, когда инспектор Кэмпбелл
отправился к дому Эдалджи.

- Покажите мне одежду сына, - приказал Кэмпбелл. - А также оружие,
которым он это делает.

Весь дом был перерыт, но полиции не удалось найти ничего, кроме
четырехбритвенных лезвий, принадлежавших священнику. Нашли они также
ботинки и плащ Джорджа, запачканные грязью.

- Плащ мокрый, - сказал Кэмпбелл.

Священник потрогал плащ и заявил, что плащ совершенно сух.

- Но тогда на нем лошадиные волосы, - сказал Кэмпбелл.

- Покажите хоть один, - возмутился священник.

- Я не обязан, - ответил Кэмпбелл и передал плащ одному из
полицейских.

Как впоследствии указывал КОНАН Дойл, полиция не предъявила ни одного
волоска, снятого с плаща в присутствии свидетелей.

Плащ полицейские положили в один сверток со шкурой убитой лошади и
послали в суд. Плащ поступил к экспертам, и те без труда обнаружили на
нем множество волос и пятен.

Это был единственный козырь полиции.

Вечером того же дня Джордж был арестован.

- Я и не удивляюсь, - сказал Джордж по пути в тюрьму. - Я этого давно
ожидал.

Эти слова были записаны и фигурировали на процессе как свидетельство
признания Джорджем своей виновности.

- Что вы делали вчера вечером? - спросили Джорджа.

- Я вернулся домой в половине седьмого. Несколько человек видели
меня. Весь день шел дождь, и я промочил ботинки.

(Впоследствии КОНАН Дойл обратит внимание на то, что ботинки Джорджа
были в черной грязи деревенской дороги, а не в желтой глине поля.) - Я
поужинал и отправился спать. Я сплю в одной комнате с отцом. Я не
покидал спальни до утра.

Отец Джорджа подтвердил это.

Как только новость об аресте Джорджа распространилась по деревне,
никто уже не сомневался, что именно он преступник. Чтобы толпа не
линчевала "черного", полиция переправила арестованного в центр графства.
Толпа пыталась вытащить Джорджа из полицейской кареты.

"Множество теорий бытует в округе относительно целей убийства скота.
Однако самая популярная из них, - писал репортер бирмингемской газеты
"Экспресс энд Стар", - заключается в том, что молодой Эдалджи приносил
лошадей и коров в жертву своим языческим богам".

20 октября 1903 года состоялся суд.

Решающее впечатление на присяжных произвели отпечатки следов
преступника. Полицейский сравнил следы, оставленные преступником, с
отпечатками ботинка Джорджа. Правда, на земле было множество следов,
поэтому остается загадкой, как полицейский умудрился найти там
единственный нужный ему след. Но все-таки полицейский нашел нечто.
(Когда автор Шерлока Холмса читал это место судебного отчета, он не мог
удержаться от смеха.) Полицейский вдавил в грязь рядом с трупом лошади
ботинок Джорджа и таким образом достиг сразу двух целей. Получил
отпечаток следа Джорджа и испачкал ботинок желтой грязью. Потом
полицейский измерил оба отпечатка и убедился, что они одинаковой длины.

- Были ли сфотографированы отпечатки?

- Нет, сэр.

- Были ли сделаны с них слепки?

- Нет, сэр.

- А где же вещественные доказательства?

- Мое слово.

- Каким образом вы измеряли длину следов?

- Палочкой. И когда ее не хватило, соломинкой.

В это время в деревне Грейт Вирли была найдена еще одна зарезанная
лошадь. Джордж сидел в тюрьме, и обвинить его в преступлении было
невозможно. В ноябре еще одна... Тем не менее Джордж был приговорен к
семи годам строгого заключения.

А жизнь в деревне шла своим чередом. Кто-то резал лошадей. Кто-то
продолжал писать подметные письма... В 1906 году, через три года, двери
тюрьмы, в которой был заключен Джордж, открылись. Джорджа выпустили.
Нет, его не оправдали. Никто не сказал ему, почему он был отпущен на
свободу. Он оставался под наблюдением полиции, и обвинение не было с
него снято. Что же послужило причиной такого решения?

Тысячи англичан штурмовали правительство петициями, требуя
пересмотреть дело Эдалджи. В защиту Джорджа выступили и некоторые органы
печати. Дело получило широкую огласку за рубежом. Однако министерство
внутренних дел не ответило ни на одну петицию. И когда Джорджа выпустили
из тюрьмы, никакого заявления в этой связи сделано не было.

- Что же мне теперь делать? - спрашивал в отчаянном письме к Конан
Дойлу Эдалджи.

- Из списков юристов я вычеркнут. Да и вряд ли я моту вернуться к
своей профессии, находясь под гласным надзором полиции. Я хочу получить
ясный ответ - виновен я или нет? И не получаю никакого ответа.

Расследование дела Эдалджи, которое предпринял Конан Дойл,
потребовало от писателя восьми месяцев напряженной работы. Он отложил в
сторону все свои дела, сам оплачивал все издержки, связанные с
расследованием.

"Или человек виновен, или нет, - писал Конан Дойл. - Если виновен, он
заслуживает того, чтобы провести в тюрьме все семь лет, на которые
осужден. Если нет, то он должен быть не только освобожден, но и
полностью оправдан".

Впервые Конан Дойл встретился с Джорджем в январе 1907 года.

- Одного взгляда на Джорджа Эдалджи, - заявил после этого Конан Дойл,
- было достаточно, чтобы полностью убедиться в том, что он не виновен в
приписываемых ему преступлениях. Когда я увидел его, он читал, приблизив
газету к глазам, глядя на нее немного вбок, что доказывало... Писатель
подошел к Джорджу, протянув ему руку, представился и спросил:

- Мистер Эдалджи, вы случайно не страдаете астигматической миопией?