Чтение 4–й страницы книги ~Алое кольцо~

большом доме, где только один подъезд, и ему от нас не
скрыться. С тех пор, как он там, вышли трое, но, клянусь, его в
их числе не было.

-- Мистер Холмс говорил о сигналах, -- вставил Грегсон. --
Я уверен, ему, как всегда, известны такие подробности, каких мы
не знаем.

Холмс в коротких словах разъяснил, как мы себе
представляем положение дел. Американец с досадой стиснул руки.

-- Он узнал, что мы здесь!

-- Почему вы так думаете?

-- А разве не ясно? Он скрылся в доме и подает знаки
соучастнику -- в Лондоне несколько человек из его банды. Потом,
как вы изволили заметить, когда он сообщал о грозящей
опасности, сигналы вдруг оборвались. Что же это означает, если
не то, что он увидел нас из окна или почему-то догадался,
насколько близка опасность, и решил действовать немедля, чтобы
ее избежать? Что вы предлагаете, мистер Холмс?

-- Подняться наверх и выяснить на месте, что там
произошло.

-- Но у нас нет ордера на его арест.

-- Этот человек находится в пустой квартире при
подозрительных обстоятельствах, -- сказал Грегсон. -- Для
начала достаточно. Когда мы посадим его за решетку, Нью-Йорк,
наверное, поможет нам удержать его там. Я беру на себя
ответственность за арест.

Наши сыщики-профессионалы, может быть, не всегда быстро
шевелят мозгами, но в храбрости им нельзя отказать. Грегсон
поднимался по ступенькам, чтобы арестовать этого матерого
преступника, столь же деловито и спокойно, как если бы шел по
парадной лестнице Скотленд-Ярда. Пинкертоновский агент
попытался было обогнать его, но Грегсон весьма решительно
оттеснил его назад. Лондонские опасности -- привилегия
лондонской полиции.

Дверь квартиры слева на четвертом этаже была приоткрыта.
Грегсон отворил ее. Внутри было темно и очень тихо. Я чиркнул
спичкой и зажег фонарь сыщика. Когда огонь разгорелся, все мы
ахнули в изумлении. На сосновых досках голого пола виднелись
свежие следы крови. Красные отпечатки сапог вели в нашу сторону
из внутренней комнаты, дверь в которую была закрыта. Грегсон
широко распахнул ее и поднял фонарь, горевший теперь ярким
пламенем, а мы нетерпеливо глядели из-за его спины.

На полу посредине пустой комнаты распростерся человек
геркулесовского сложения. Черты его смуглого, гладко выбритого
лица были страшно искажены, голова с жутким венчиком алой крови
лежала на светлом паркете в растекшейся кровяной луже. Колени
его были подняты, руки раскинуты, а в могучей коричневой шее
торчала рукоятка ножа. Хоть он и был гигантом, сокрушительный
удар, видимо, свалил его, как мясник валит быка. Возле его
правой руки на полу лежал внушительный обоюдоострый кинжал с
роговой рукоятью, а рядом черная лайковая перчатка.

-- Боже мой! Ведь это и есть Черный Джорджано! -- вскричал
американский сыщик. -- На этот раз кто-то нас опередил.

-- А вот и свеча на окошке, мистер Холмс, -- сказал
Грегсон. -- Но что это вы делаете?

Холмс подошел к окну, зажег свечу и принялся размахивать
ею перед оконным переплетом. Потом вгляделся в темноту, погасил
свечу и бросил на пол.

-- Пожалуй, это нам поможет.

Он вернулся к обоим профессионалам, осматривавшим тело, и
в глубокой задумчивости стал рядом.

-- Вы говорите, что пока ждали внизу, из дома вышли трое,
-- произнес он наконец. -- Вы разглядели их?

-- Да, разглядел.

-- Был ли среди них человек лет тридцати, смуглый,
чернобородый, среднего роста?

-- Да, он прошел мимо меня последним.

-- Думаю, что это тот, кто вам нужен. Я могу его описать
вам, и у нас есть великолепный отпечаток его ноги. По-моему,
этого вам хватит.

-- Не очень-то много, мистер Холмс, чтобы найти его среди
миллионов лондонцев.

-- Возможно. Потому я и подумал, что нелишне призвать на
помощь даму.

При этих словах мы все обернулись. В прямоугольнике двери
стояла высокая красивая женщина -- таинственная квартирантка
миссис Уоррен. Она медленно приблизилась, ее бледное лицо было
полно тревоги, напряженный, испуганный взгляд прикован к темной
фигуре, лежавшей на полу.

-- Вы убили его! -- пробормотала она. -- О, Dio mio1, вы
убили его! Потом она глубоко перевела дыхание и с радостным
криком подпрыгнула. Она кружилась по комнате, хлопала в ладоши,
ее карие глаза горели восторгом и изумлением, с губ срывались
тысячи прелестных итальянских возгласов. Ужасно и удивительно
было смотреть на эту женщину, охваченную радостью при виде
такого зрелища. Вдруг она остановилась и вопрошающе взглянула
на нас.
-- Но вы! Ведь вы полиция? Вы убили Джузеппе Джорджано? Правда?

-- Мы полиция, сударыня.

Она вгляделась в темные углы комнаты.

-- А где же Дженнаро? Дженнаро Лукка, мой муж? Я Эмилия
Лукка, мы оба изНью-Йорка. Где Дженнаро? Он только что позвал
меня из этого окна, и я помчалась со всех ног.

-- Это я позвал, -- сказал Холмc.

-- Вы! Но как вы узнали?

-- Ваш шифр несложен, сударыня. Вы нужны нам здесь. Я был
уверен, что стоит мне подать знак Vieni2, ивы обязательно
придете. Прекрасная итальянка взглянула на Холмса с
благоговейным страхом.

-- Не понимаю, откуда вам все это известно, -- сказала
она. -- Джузеппе Джорджано... как он... -- Она замолчала, и
вдруг ее лицо осветилось радостью и гордостью. -- Теперь я
поняла! Мой Дженнаро! Это сделал мой прекрасный, чудесный
Дженнаро, который охранял меня от всех бед, он убил чудовище
собственной сильной рукой! О Дженнаро, какой ты замечательный!
Есть ли на свете женщина, достойная такого мужчины!

-- Так вот, миссис Лукка, -- сказал прозаичный Грегсон,
положив руку на локоть синьоры так же бесстрастно, как если бы
она была хулиганом из Ноттинг-Хилла. -- Пока мне еще не совсем
ясно, кто вы такая и зачем вы здесь, но из того, что вы
сказали, мне вполне ясно, что вами заинтересуются в
Скотленд-Ярде.

-- Одну минуту, Грегсон, -- вмешался Холмс, -- я полагаю,
эта леди и сама не прочь дать нам кое-какие сведения. Вам
понятно, сударыня, что вашего мужа арестуют и будут судить за
убийство человека, который лежит перед нами? Ваши слова могут
быть использованы как доказательство его виновности. Но если вы
полагаете, что ваш муж действовал не в преступных целях и желал
бы сам, чтобы о них узнали, то, рассказав нам все, вы очень ему
поможете.

-- Теперь, когда Джорджано мертв, нам ничего не страшно,
-- ответила итальянка. -- Это был дьявол, чудовище, и ни один
судья в мире не накажет моего мужа за то, что он убил его.

-- В таком случае, -- сказал Холмс, -- я предлагаю
запереть дверь, оставив все, как есть, пойти вместе с этой леди
к ней На квартиру и принять решение после того, как она
расскажет нам век историю.

Через полчаса мы все четверо сидели в маленькой гостиной
синьоры Лукки, слушая ее удивительный рассказ о зловещих
событиях, развязки которых нам довелось быть свидетелями. Она
говорила, по-английски быстро и бегло, однако весьма
неправильно, и для большей ясности я несколько упорядочил ее
речь.

-- Родилась я в Посилипло, неподалеку от Неаполя, --
начала она, -- я дочь Аугусто Барелли, который был там главным
юристом, а одно время и депутатом от этого округа. Дженнаро
служил у моего отца, и я влюбилась в него, ибо в него нельзя не
влюбиться. Он был беден и не имел положения в обществе, не имел
ничего, кроме красоты, силы и энергии, и отец не дал согласия
на брак. Мы бежали, поженились в Бари, продали мои
драгоценности, а на вырученные деньги уехали в Америку. Это
случилось четыре года назад, и с тех пор мы жили в Нью-Йорке.

Сначала судьба была к нам очень благосклонна. Дженнаро
оказал услугу одному джентльмену-итальянцу -- спас его от
головорезов в месте, называемом Бовери, и таким образом
приобрел влиятельного друга. Зовут его Тито Касталотте, он
главный компаньон известной фирмы "Касталотте и Замба",
основного поставщика фруктов в Нью-Йорк. Синьор Замба много
болеет, и все дела фирмы, в которой занято более трехсот
человек, в руках нашего нового друга Касталотте. Он взял моего
мужа к себе на службу, назначил заведующим отделом и проявлял к