Артур Конан-Дойль

Голубой карбункул

На третий день Рождества зашел я к Шерлоку Холмсу, чтобы
поздравить его с праздником. Он лежал на кушетке в красном
халате; по правую руку от него была подставка для трубок, а по
левую -- груда помятых утренних газет которые он, видимо,
только что просматривал. Рядом с кушеткой стоял стул, на его
спинке висела сильно поношенная, потерявшая вид фетровая шляпа.
Холмс, должно быть очень внимательно изучал эту шляпу, так как
тут же на сиденье стула лежали пинцет и лупа.

-- Вы заняты? -- сказал я. -- Я вам не помешал?

-- Нисколько, -- ответил он. -- Я рад, что у меня есть
друг, с которым я могу обсудить результаты некоторых моих
изысканий. Дельце весьма заурядное, но с этой вещью, -- он
ткнул большим пальцем в сторону шляпы, -- связаны кое-какие
любопытные и даже поучительные события.

Я уселся в кресло и стал греть руки у камина, где
потрескивал огонь. Был сильный мороз; окна покрылись плотными
ледяными узорами.

-- Хотя эта шляпа кажется очень невзрачной, она, должно
быть, связана с какой-нибудь кровавой историей, -- заметил я.
-- Очевидно, она послужит ключом к разгадке страшной тайны, и
благодаря ей вам удастся изобличить и наказать преступника.

-- Нет, -- засмеялся Шерлок Холмс, -- тут не преступление,
а мелкий, смешной эпизод, который всегда может произойти там,
где четыре миллиона человек толкутся на площади в несколько
квадратных миль. В таком колоссальном человеческом улье
возможны любые комбинации событий и фактов, возникает масса
незначительных, но загадочных и странных происшествий, хотя
ничего преступного в них нет. Нам уже приходилось сталкиваться
с подобными случаями.

-- Еще бы! -- воскликнул я. -- Из последних шести
эпизодов, которыми я пополнил свои записки, три не содержат
ничего беззаконного.

-- Совершенно верно. Вы имеете в виду мои попытки
обнаружить бумаги Ирен Адлер, интересный случай с мисс Мэри
Сазерлэнд и приключения человека с рассеченной губой. Не
сомневаюсь, что и это дело окажется столь же невинным. Вы
знаете Питерсона, посыльного?

-- Да.

-- Этот трофей принадлежит ему.

-- Это его шляпа?

-- Нет, он нашел ее. Владелец ее неизвестен. Я прошу вас
рассматривать эту шляпу не как старую рухлядь, а как предмет,
таящий в себе серьезную задачу... Однако прежде всего, как эта
шляпа попала сюда. Она появилась в первый день Рождества вместе
с отличным жирным гусем, который в данный момент наверняка
жарится у Питерсона в кухне. Произошло это так. На Рождество, в
четыре часа утра, Питерсон, человек, как вы знаете, благородный
и честный, возвращался с пирушки домой по улице Тоттенхем-Корт-
роуд. При свете газового фонаря он заметил, что перед ним,
слегка пошатываясь, идет какой-то субъект и несет на плече
белоснежного гуся. На углу Гудж-стрит к незнакомцу пристали
хулиганы. Один из них сбил с него шляпу, а незнакомец,
отбиваясь, размахнулся палкой и попал в витрину магазина,
оказавшуюся у него за спиной. Питерсон кинулся вперед, чтобы
защитить его, но тот, испуганный тем, что разбил стекло, увидев
бегущего к нему человека, бросил гуся, помчался со всех ног и
исчез в лабиринте небольших переулков, лежащих позади
Тоттенхем-Корт-роуд. Питерсон был в форме, и это, должно быть,
больше всего и напугало беглеца. Хулиганы тоже разбежались, и
посыльный остался один на поле битвы, оказавшись обладателем
этой понятой шляпы и превосходного рождественского гуся...

-- ...которого Питерсон, конечно, возвратил незнакомцу?

-- В том-то и загвоздка, дорогой друг. Правда, на
карточке, привязанной к левой лапке гуся, было написано: "Для
миссис Генри Бейкер", а на подкладке шляпы можно разобрать
инициалы "Г. Б.". Но в Лондоне живет несколько тысяч Бейкеров и
несколько сот Генри Бейкеров, так что нелегко вернуть
потерянную собственность одному из них.

-- Что же сделал Питерсон?

-- Зная, что меня занимает решение даже самых ничтожных
загадок, он попросту принес мне и гуся и шляпу. Гуся мы
продержали вплоть до сегодняшнего утра, когда стало ясно, что,
несмотря на мороз, его все же лучше незамедлительно съесть.
Питерсон унес гуся, и с гусем произошло то, к чему он уготован
судьбой, а у меня осталась шляпа незнакомца, потерявшего свой
рождественский ужин.

-- Он не помещал объявления в газете?

-- Нет.

-- Как же вы узнаете, кто он?

-- Только путем размышлений.

-- Размышлений над этой шляпой?

-- Конечно.

-- Вы шутите! Что можно извлечь из этого старого рваного
фетра?

-- Вот лупа. Попробуйте применить мой метод. Что вы можете
сказать о человеке, которому принадлежала эта шляпа?

Я взял рваную шляпу и уныло повертел ее в руках. Самая
обыкновенная черная круглая шляпа, жесткая, сильно поношенная.
Шелковая подкладка, некогда красная, теперь выцвела. Фабричную
марку мне обнаружить не удалось, но, как и сказал Холмс, внутри
сбоку виднелись инициалы "Г. Б.". На полях я заметил петельку
для придерживавшей шляпу резинки, но самой резинки не
оказалось. Вообще шляпа была мятая, грязная, покрытая пятнами.
Впрочем, заметны были попытки замазать эти пятна чернилами.

-- Я ничего в ней не вижу,-- сказал я, возвращая шляпу
Шерлоку Холмсу.

-- Нет, Уотсон, видите, но не даете себе труда
поразмыслить над тем, что видите. Вы слишком робки в своих
логических выводах.

-- Тогда, пожалуйста, скажите, какие же выводы делаете вы?

Холмс взял шляпу в руки и стал пристально разглядывать ее
проницательным взглядом, свойственным ему одному.

-- Конечно, не все достаточно ясно, -- заметил он, -- но
кое-что можно установить наверняка, а кое-что предположить с
разумной долей вероятия. Совершенно очевидно, например, что
владелец ее -- человек большого ума и что три года назад у него
были изрядные деньги, а теперь настали черные дни. Он всегда
был предусмотрителен и заботился о завтрашнем дне, но
мало-помалу опустился, благосостояние его упало, и мы вправе
предположить, что он пристрастился к какому-нибудь пороку,--
быть может, к пьянству. По-видимому, из-за этого и жена его
разлюбила...

-- Дорогой Холмс...

-- Но в какой-то степени он еще сохранил свое
достоинство,-- продолжал Холмс, не обращая внимания на мое
восклицание. -- Он ведет сидячий образ жизни, редко выходит из
дому, совершенно не занимается спортом. Этот человек средних
лет, у него седые волосы, он мажет их помадой и недавно
подстригся. Вдобавок я почти уверен, что в доме у него нет
газового освещения.

-- Вы, конечно, шутите, Холмс.

-- Ничуть. Неужели даже теперь, когда я все рассказал, вы
не понимаете, как я узнал об этом?

-- Считайте меня идиотом, но должен признаться, что я не в
состоянии уследить за ходом ваших мыслей. Например, откуда вы
взяли, что он умен?

Вместо ответа Холмс нахлобучил шляпу себе на голову. Шляпа
закрыла его лоб и уперлась в переносицу.

-- Видите, какой размер! -- сказал он.-- Не может же быть
совершенно пустым такой большой череп.

-- Ну, а откуда вы взяли, что он обеднел?

-- Этой шляпе три года. Тогда были модными плоские поля,
загнутые по краям. Шляпа лучшего качества. Взгляните-ка на эту
шелковую ленту, на превосходную подкладку. Если три года назад
человек был в состоянии купить столь дорогую шляпу и с тех пор
не покупал ни одной, значит, дела у него пошатнулись.

-- Ну ладно, в этом, пожалуй, вы правы. Но откуда вы могли
узнать, что он человек предусмотрительный, а в настоящее время
переживает душевный упадок?

-- Предусмотрительность -- вот она, -- сказал он,
показывая на петельку от шляпной резинки. -- Резинки не продают
вместе со шляпой, их нужно покупать отдельно. Раз этот человек
купил резинку и велел прикрепить к шляпе, значит, он заботился
о том, чтобы уберечь ее от ветра. Но когда резинка оторвалась,
а он не стал прилаживать новую, это значит, что он перестал
следить за своей наружностью, опустился. Однако, с другой
стороны, он пытался замазать чернилами пятна на шляпе, то есть