Чтение 3–й страницы книги ~Горбун~

-- Если бы я это знал, дело было бы почти раскрыто. Я
думаю, что этот зверек из семейства ласок или горностаев. Но,
если память не изменяет мне, он больше и ласки и горностая.

-- А в чем заключается его участие в этом деле?

-- Пока не могу сказать. Но согласитесь, нам уже многое
известно. Мы знаем, во-первых, что какой-то человек стоял на
дороге и наблюдал за ссорой Барклеев: ведь шторы были подняты,
а комната освещена. Мы знаем также, что он перебежал через
газон в сопровождении какого-то странного зверька и либо ударил
полковника, либо, тоже вероятно, полковник, увидев нежданного
гостя, так испугался, что лишился чувств и упал, ударившись
затылком об угол каминной решетки. И, наконец, мы знаем еще
одну интересную деталь: незнакомец, побывавший в этой комнате,
унес с собой ключ.

-- Но ваши наблюдения и выводы, кажется, еще больше
запутали дело, -- заметил я.

-- Совершенно верно. Но они с несомненностью показали, что
первоначальные предположения неосновательны. Я продумал все
снова и пришел к заключению, что должен рассмотреть это дело с
иной точки зрения. Впрочем, Уотсон, вам давно уже пора спать, а
все остальное я могу с таким же успехом рассказать вам завтра
по пути в Олдершот.

-- Покорно благодарю, вы остановились на самом интересном
месте.

-- Ясно, что когда миссис Барклей уходила в половине
восьмого из дому, она не была сердита на мужа. Кажется, я
упоминал, что она никогда не питала к нему особенно нежных
чувств, но кучер слышал, как она, уходя, вполне дружелюбно
болтала с ним. Вернувшись же, она тотчас пошла в комнату, где
меньше всего надеялась застать супруга, и попросила чаю, что
говорит о расстроенных чувствах. А когда в гостиную вошел
полковник, разразилась буря. Следовательно, между половиной
восьмого и девятью часами случилось что-то такое, что
совершенно переменило ее отношение к нему. Но в течение всего
этого времени с нею неотлучно была мисс Моррисон, из чего
следует, что мисс Моррисон должна что-то знать, хотя она и
отрицает это.

Сначала я предположил, что у молодой женщины были с
полковником какие-то отношения, в которых она и призналась его
жене. Это объясняло, с одной стороны, почему миссис Барклей
вернулась домой разгневанная, а с другой -- почему мисс
Моррисон отрицает, что ей что-то известно. Это соображение
подкреплялось и словами миссис Барклей, сказанными во время
ссоры. Но тогда при чем здесь какой-то Давид? Кроме того,
полковник любил свою жену, и трудно было предположить
существование другой женщины. Да и трагическое появление на
сцене еще одного мужчины вряд ли имеет связь с предполагаемым
признанием мисс Моррисон. Нелегко было выбрать верное
направление. В конце концов я отверг предположение, что между
полковником и мисс Моррисон что-то было. Но убеждение, что
девушка знает причину внезапной ненависти миссис Барклей к
мужу, стало еще сильнее. Тогда я решил пойти прямо к мисс
Моррисон и сказать ей, что я не сомневаюсь в ее осведомленности
и что ее молчание может дорого обойтись миссис Барклей, которой
наверняка предъявят обвинение в убийстве.

Мисс Моррисон оказалась воздушным созданием с белокурыми
волосами и застенчивым взглядом, но ей ни в коем случае нельзя
было отказать ни в уме, ни в здравом смысле. Выслушав меня, она
задумалась, потом повернулась ко мне с решительным видом и
сказала мне следующие замечательные слова.

-- Я дала миссис Барклей слово никому ничего не говорить.
А слово надо держать, -- сказала она. -- Но, если я могу ей
помочь, когда против нее выдвигается такое серьезное обвинение,
а она сама, бедняжка, не способна защитить себя из-за болезни,
то, я думаю, мне будет простительно нарушить обещание. Я
расскажу вам абсолютно все, что случилось с нами в понедельник
вечером.

Мы возвращались из церкви на Уот-стрит примерно без
четверти девять. Надо было идти по очень пустынной улочке
Хадсон-стрит. Там на левой стороне горит всего один фонарь, и,
когда мы приближались к нему, я увидела сильно сгорбленного
мужчину, который шел нам навстречу с каким-то ящиком, висевшим
через плечо. Это был калека, весь скрюченный, с кривыми ногами.
Мы поравнялись с ним как раз в том месте, где от фонаря падал
свет. Он поднял голову, посмотрел на нас, остановился как
вкопанный и закричал душераздирающим голосом: "О, Боже, ведь
это же Нэнси!" Миссис Барклей побелела как мел и упала бы, если
бы это ужасное существо не подхватило ее. Я уже было хотела
позвать полицейского, но, к моему удивлению, они заговорили
вполне мирно.

"Я была уверена, Генри, все эти тридцать лет, что тебя нет
в живых", -- сказала миссис Барклей дрожащим голосом.

"Так оно и есть".

Эти слова были сказаны таким тоном, что у меня сжалось
сердце. У несчастного было очень смуглое и сморщенное, как
печеное яблоко, лицо, совсем седые волосы и бакенбарды, а
сверкающие его глаза до сих пор преследуют меня по ночам.

"Иди домой, дорогая, я тебя догоню, -- сказала миссис
Барклей. -- Мне надо поговорить с этим человеком наедине.
Бояться нечего".

Она бодрилась, но по-прежнему была смертельно бледна, и
губы у нее дрожали.

Я пошла вперед, а они остались. Говорили они всего
несколько минут. Скоро миссис Барклей догнала меня, глаза ее
горели. Я обернулась: несчастный калека стоял под фонарем и
яростно потрясал сжатыми кулаками, точно он потерял рассудок.
До самого моего дома она не произнесла ни слова и только у
калитки взяла меня за руку и стала умолять никому не говорить о
встрече.

"Это мой старый знакомый. Ему очень не повезло в жизни",
-- сказала она.

Я пообещала ей, что не скажу никому ни слова, тогда она
поцеловала меня и ушла. С тех пор мы с ней больше не виделись.
Я рассказала вам всю правду, и если я скрыла ее от полиции, так
только потому, что не понимала, какая опасность грозит миссис
Барклей. Теперь я вижу, что ей можно помочь, только рассказав
все без утайки.

Вот что я узнал он мисс Моррисон. Как вы понимаете,
Уотсон, ее рассказ был для меня лучом света во мраке ночи. Все
прежде разрозненные факты стали на свои места, и я уже смутно
предугадывал истинный ход событий. Было очевидно, что я должен
немедленно разыскать человека, появление которого так потрясло
миссис Барклей. Если он все еще в Олдершоте, то сделать это
было бы нетрудно. Там живет не так уж много штатских, а калека,
конечно, привлекает к себе внимание. Я потратил на поиски день
и к вечеру нашел его. Это Генри Вуд. Он снимает квартиру на той
самой улице, где его встретили дамы. Живет он там всего пятый
день. Под видом служащего регистратуры я зашел к его квартирной
хозяйке, и та выболтала мне весьма интересные сведения. По
профессии этот человек -- фокусник; по вечерам он обходит
солдатские кабачки и дает в каждом небольшое представление. Он
носит с собой в ящике какое-то животное. Хозяйка очень боится
его, потому что никогда не видела подобного существа. По ее
словам, это животное участвует в некоторых его трюках. Вот и
все, что удалось узнать у хозяйки, которая еще добавила, что
удивляется, как он, такой изуродованный, вообще живет на свете,
и что по ночам он говорит иногда на каком-то незнакомом языке,
а две последние ночи -- она слышала -- он стонал и рыдал у себя
в спальне. Что же касается денег, то они у него водятся, хотя в
задаток он дал ей, похоже, фальшивую монету. Она показала мне
монету, Уотсон. Это была индийская рупия.

Итак, мой дорогой друг, вы теперь точно знаете, как
обстоит дело и почему я просил вас поехать со мной. Очевидно,
что после того, как дамы расстались с этим человеком, он пошел
за ними следом, что он наблюдал за ссорой между мужем и женой
через стеклянную дверь, что он ворвался в комнату и что
животное, которое он носит с собой в ящике, каким-то образом
очутилось на свободе. Все это не вызывает сомнений. Но самое
главное -- он единственный человек на свете, который может
рассказать нам, что же, собственно, произошло в комнате.

-- И вы собираетесь расспросить его?

-- Безусловно... но в присутствии свидетеля.

-- И этот свидетель я?

-- Если вы будете так любезны. Если он все откровенно
расскажет, то и хорошо. Если же нет, нам ничего не останется,
как требовать его ареста.

-- Но почему вы думаете, что он будет еще там, когда мы
приедем?

-- Можете быть уверены, я принял некоторые меры
предосторожности. Возле его дома стоит на часах один из моих