Артур Конан Дойл

Долина ужаса

Перевод А. Москвина

Роман

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Трагедия в Бирлстоуне *

1. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

-- Я склонен думать...

-- Думайте, думайте, -- нетерпеливо бросил Холмс.

Я убежден, что принадлежу к числу самых терпеливых людей,
но это насмешливое замечание меня задело.

-- Послушайте, Холмс, -- сказал я ворчливо, -- вы иногда
слишком испытываете мое терпение.

Но он был чересчур занят собственными мыслями, чтобы мне
ответить, и целиком погрузился в изучение прибывшего по почте
листка бумаги, вынутого из конверта. Затем он взял конверт и
стал так же внимательно рассматривать его.

-- Это рука Порлока, -- задумчиво произнес он. -- Я не
сомневаюсь: это почерк Порлока, хотя до сих пор видел его
только дважды. Игрек с особенной верхушкой -- это очень
характерно. Но если это письмо Порлока, то оно должно содержать
важное известие, и прочесть его надо незамедлительно.

Он говорил скорее сам с собой, нежели обращаясь ко мне, но
все мое раздражение сразу исчезло.

-- Кто этот Порлок?

-- Порлок -- это только кличка, а за ней, Уотсон, стоит
чрезвычайно хитрая и ловкая личность. В предыдущем письме
Порлок извещал меня, что это его имя вымышленное, и просил не
разыскивать его. Впрочем, Порлок важен не сам по себе, а лишь
потому, что находится в контакте с неким значительным лицом.
Представьте себе рыбу-лоцмана, сопровождающую акулу, или
шакала, бредущего за львом, -- вообще какое-либо ничтожество в
обществе действительно грозного существа. И не только грозного,
Уотсон, но и в высшей степени таинственного. Вот почему Порлок
меня интересует. Я вам уже не раз говорил о профессии Мориарти?

-- Ученый и преступник, столь великий в своих хитроумных
замыслах, что...

-- Что я и теперь вспоминаю о своих поражениях...

-- Я, собственно, хотел сказать, что он остается
совершенно неизвестным обществу с этой стороны.

-- Это явный намек! -- воскликнул Холмс. -- В вас, Уотсон,
скрывается неожиданная жилка едкого юмора. Вас надо
остерегаться! Впрочем, назвав Мориарти преступником, вы сами
совершили проступок. Как ни удивительно, с точки зрения закона
это -- клевета. Один из величайших злоумышленников, организатор
едва ли не всех преступлений -- таков в действительности этот
человек. Но он настолько неуязвим, настолько выше подозрений,
что за эти ваши слова мог бы привлечь вас к суду за
необоснованное обвинение. Разве не он прославленный автор
"Движения астероидов", книги, затрагивающей такие высоты чистой
математики, что, говорят, не нашлось никого, кто мог бы
написать о ней критический отзыв? Можно ли безнаказанно
клеветать на такого человека? Это гений, Уотсон! Но придет и
наш черед торжествовать!

-- Как бы мне хотелось это увидеть! -- воскликнул я. -- Но
вы говорили о Порлоке...

-- Ах да... Так вот, этот так называемый Порлок -- лишь
одно из звеньев в длинной цепи, созданной этим необыкновенным
человеком. И звено довольно второстепенное. Более того: звено,
давшее трещину. В этом то и кроется крайняя важность для нас
Порлока. Подгоняемый отчасти пробудившейся в нем совестью, а
главным образом чеками на десять фунтов, которые я ему посылал,
он уже дважды доставлял мне ценные сведения. Настолько ценные,
что удалось предотвратить преступления. Если мы найдем ключ к
шифру, то, не сомневаюсь, и это письмо окажется сообщением того
же рода.

Холмс развернул письмо и положил его на стол. Я склонился
над ним и стал рассматривать загадочное послание. На листке
бумаги было написано следующее:

534 Г2 13 127 36 31 4 17 21 45

Дуглас 109 293 5 37 Бирлстоун.

26 Бирлстоун 9 18 171

-- Что вы думаете об этом, Холмс?

-- Очевидно, намерение сообщить какие-то секретные
сведения.

-- Но если нет ключа, какова польза шифрованного послания?

-- В настоящую минуту -- ровно никакой.

-- Почему вы говорите "в настоящую минуту"?

-- Потому что немало шифров я могу прочесть с такой же
легкостью, как акростих по первым буквам каждой строки. Такие
несложные задачки только развлекают. Но тут -- иное дело. Ясно,
что это ссылка на слова, которые можно найти на странице
какой-то книги. Однако пока я не буду знать название книги, я
бессилен.

-- А что могут означать слова "Дуглас" и "Бирлстоун"?

-- Очевидно, этих слов нет на взятой странице.

-- Почему же не указано название книги?

-- Дорогой Уотсон, ваши ум и догадливость, доставляющие
столько радости вашему покорному слуге, должны бы подсказать
вам, что не следует посылать зашифрованное письмо и ключ к
шифру в одном и том же конверте. Скоро, однако, принесут вторую
почту, и я буду удивлен, если не получу письма с объявлением
или, быть может, самой книги, которой так недостает.

Действительно, спустя несколько минут появился рассыльный
Билли, принесший ожидаемое письмо.

-- Тот же почерк на конверте. И на этот раз письмо
подписано, -- удовлетворенно прибавил он, развернув листок. Но,
просмотрев его, нахмурился. -- Наши ожидания не оправдались.
Видно, с этим Порлоком у нас ничего не выйдет. Слушайте!
"Многоуважаемый мистер Холмс, я больше не могу ничем помочь вам
с этим делом. Оно слишком опасно. Я вижу, он меня подозревает.
Я только надписал адрес на конверте, как он неожиданно вошел ко
мне. Я успел прикрыть конверт, но прочел в его глазах
подозрение. Сожгите шифрованное письмо -- оно для вас теперь
бесполезно. Фрэд Порлок".

Некоторое время Холмс сидел молча, держа письмо в руке и
сосредоточенно глядя на огонь в камине.

-- В сущности, -- промолвил он наконец, -- что его могло
так напугать? Возможно, всего лишь голос нечистой совести.
Чувствуя себя предателем, он заподозрил обвинение в глазах
другого.

-- Этот другой, я догадываюсь, профессор Мориарти?

-- Никто иной. Когда кто-нибудь из этой компании говорит
"он", то ясно, кого они подразумевают. У них только один "он",
главенствующий над всеми остальными.

-- И что он затевает?

-- Это сложный вопрос. Когда против вас оказывается один
из первых умов Европы, а за его спиной стоит целое полчище
темных сил, допустимы любые варианты. Как бы то ни было,
Порлок, видимо, растерян. Сравните письмо с адресом на
конверте, написанным до неприятного визита. На конверте почерк
тверд, в письме его можно разобрать с трудом.

-- Зачем же он писал, а просто не бросил это дело?

-- Боялся, что я буду добиваться разъяснений и тем самым
навлеку на него неприятности.

-- Верно, -- сказал я и, взяв шифрованное письмо, стал
напряженно его изучать. -- Можно с ума сойти от обиды, что в
таком клочке бумаги заключена важная тайна и что невозможно в
нее проникнуть.

Шерлок Холмс разжег трубку, бывшую спутницей самых
глубоких его размышлений.

-- Может быть, здесь все же имеются зацепки, ускользающие
от вас. Давайте рассмотрим проблему при свете чистого разума.
Этот человек ссылается на какую-то книгу -- это исходный пункт.

-- Нечто весьма неопределенное, надо признаться.

-- И все же эта проблема, когда я вдумываюсь в нее, не
кажется мне неразрешимой. Какие указания содержатся
относительно этой книги?

-- Никаких.

-- Ну, не так уж все скверно. Шифровка начинается крупным
числом пятьсот тридцать четыре. Мы можем принять его в качестве
предположения, что речь идет о той странице, к которой нас
отсылают как к ключу шифра. Значит, эта книга толстая. Какие