Чтение 11–й страницы книги ~Дядя Бернак~

- Я в вашем распоряжении!

- Если так, смело ползите вперед, а я вслед за вами!

Я вполз в отверстие настолько узкое, что должен был продолжать путь
на четвереньках. Оборачиваясь назад, я видет тень моего спутника,
двигавшегося за мной. При входе он несколько замешкался, и вскоре слабый
свет, достигавший до меня, исчез: Карл загородил вход ветвями, и мы
остались в полной темноте. Я слышал шум его движения за мною.

- Идите до тех пор, пока коридор не начнет понижаться, - сказал он, -
вскоре проход будет свободнее, и мы будем иметь возможность высечь огонь.

Потолок был так низок, что я коснулся его головой при одной попытке
разогнуть спину, а мои локти постоянно цеплялись за стены, но в то время я
был ловок и гибок, и поэтому без особого труда подвигался вперед, пока
наконец, пройдя около ста шагов, я почувствовал, что передо мною
находилось углубление. Скользнув туда, я по притоку свежего воздуха понял,
что нахожусь в пещере больших размеров. Я слышал удары о кремень, когда
мой путник высекал огонь; наконец, он зажег свечу.

Сначала я мог видеть только его истощенное лицо, резкое и грубое,
точно грубая резьба по дереву, с неперестававшими дергаться челюстями.
Свет падал прямо на него и окружал его мутной дымкой. Вскоре он поднял
свечу и медленно обвел ею вокруг себя, точно желая осветить место, на
котором мы стояли. Я решил, что мы находились в подземном туннеле,
который, казалось, шел в глубь земли. Здесь я мог совершенно свободно
выпрямиться, настолько значительна была высота его; стены, поросшие мхом,
указывали на свое давнее существование.

Там, где мы стояли, потолок обвалился, и прежний проход был
загорожен, но в меловой стене была пробита новая брешь: она-то и
образовывала тот узкий коридор, которым мы только что шли. Эта брешь была,
по-видимому, недавно пробита; груда обломков и несколько орудий, при
помощи которых совершена эта работа, лежали на пути. Мой спутник со свечой
в руке, шел по туннелю, и я последовал за ним, спотыкаясь о большие камни,
упавшие сверху или со стен и часто преграждавшие дорогу.

- Ну как вам понравилась дорога, - с усмешкой спросил он, - видели-ли
вы что-нибудь подобное в Англии?

- Никогда! - признался я.

- Подобные предосторожности были необходимы прежде в смутные времена
революции. А так как теперь настали прежние смуты и неурядицы, то очень
приятно и небесполезно знать несколько таких потаенных пристанищ.

- Куда мы идем? - спросил я.

- А вот сюда, - отвечал он, останавливаясь перед деревянной крепко
окованной железом дверью.

Он долго возился, открывая эту дверь, и все время стоял так, чтобы я
не мог видеть его действий. После толчка, дверь несколько подалась и тихо
повернулась на петлях. За нею начиналась очень крутая, почти отвесная
лестница с обветшалыми от времени ступенями. Он слегка подтолкнул меня в
дверь и запер ее за нами. Наверху этой лестницы была вторая такая же
дверь, которую он открыл каки то особенно сложным способом.

Я почти терял сознание, когда мы шли от болота к ломкам мела, и уже
идя по подземному лабиринту, я вполне очнулся, но теперь, после всего
виденного, я начал протирать себе глаза, не понимая в действительности ли
это я, Луи де Лаваль, недавний обитатель Ашфорда, или я веду во сне
приключения одного из сказочных героев. Эти мавссивные, обросшие мохом
своды, окованные железом двери, - все это представляло собою прекрасную
обстановку для сновидений, но колеблющееся пламя свечи, мой растрепанный
багаж и многие другие детали моего пришедшего в полный беспорядок, костюма
доказывали мне действительность всего происходящего.

Быстрая, бодрая походка моего спутника, его отрывистые замечания живо
возвращали меня с небес на землю. Он раскрыл предо мною дверь и опять
собственноручно запер ее, когда я пришел. На этот раз мы очутились в
длинном со сводами коридоре с выстланным каменными плитами полом; коридор
освещался маленькой лампочкой, тускло горевшей на длинном конце его. Два
окна с железными решетками указывали, что мы снова были на земной
поверхности.

Пройдя этот коридор и сделав еще несколько переходов, мы поднялись по
винтовой лестнице, на верху которой была раскрыта настежь дверь; она вела
в маленькую, прекрасно убранную спальню.

- К сожалению, я вам другого ничего не могу предложить, - сказал
Карл.

Я не желал ничего лучше, как сбросив с себя одежды, кинуться в эту
белоснежную постель, но любопытство все же превозмогло усталость.

- Я очень благодарен вам, но я думаю вы не откажете в одолжении
сообщить мне, где я?

- Вы в моем доме, и это все, что я вам скажу сейчас! Утром мы еще
поговорим с вами на эту тему.

Он позвонил. Долговязый перепуганный слуга вбежал на этот звонок.

- Барышня уже отдыхает? - спросил он.

- Да, сударь, она легла уже часа два тому назад.

- Хорошо, я сам позову вас утром. - Он закрыл мою дверь, и не успел
смолкнуть вдали шум его шагов, как я уже спал крепким сном, сном усталого,
измученного человека.

7. ВЛАДЕЛЕЦ ГРОСБУА

Мой хозяин оказался очень точным в своих словах, потому что, когда на
другое утро я проснулся от какого-то шума, он стоял уже около моей
кровати. Его серьезное, спокойное лицо, темная, скромная одежда плохо
согласовывались с теми ужасными сценами, в которых он играл столь
отталкивающую роль. При ярком дневом освещении, Карл казался типичным
школьным учителем; это впечатление усиливалось его повелительной, но
благосклонной улыбкой, с которой он посматривал на меня. Меня выводила из
себя эта улыбка; я окончательно убедился, что моя душа не лежит к этому
человеку, и что я до тех пор не буду чувствовать себя спокойным, пока не
порву этого вынужденного знакомства. Он принес целую связку всевозможных
одеяний и положил их на кресло, рядом с моей кроватью.

- Я понял из ваших слов, что ваше платье не в особенно блестящем
состоянии. Боюсь, что вы по фигуре крупнее всех в моем доме, но я принес
на всякий случай несколько вещей, которые могли бы пополнить ваш гардероб.
Здесь же имеется бритва, мыло и зубной порошок. Я вернусь через полчаса,
когда ваш туалет будет без сомнения окончен!

После внимательного осмотра, я нашел, что мои собственные одежды
после основательной чистки, будут так же хороши, как и всегда; из того,
что принес Карл я воспользовался нижней рубашкой и черным сатиновым
галстуком.

Окончив свой туалет, я стоял у окна, глядя на белую стену,
расположенную прямо напротив, когда вошел мой хозяин. Он острым,
испытующим взором окинул меня и, казалось, всполне удовлетворился этим
осмотром.

- Прекрасно, прекрасно, этот костюм очень идет к вам - сказал он, по
обыкновению покачивчая головой, по нынешним временам относительная
небрежность в костюме, следы путешествия или трудной работы гораздо
моднее, чем фатовство. Я слышал, что многие дамы считают это хорошим
вкусом. А теперь, будьте добры следовать за мною!

Его заботливость о моем костюме очень удивила меня, но я скоро забыл
об этом, настолько поразили меня последующие события. Когда мы вышли из
коридора в обширную залу, мне показалось, что я как будто видел ее где-то
раньше. На стене этой комнаты висел портрет моего отца во весь рост. Я в
безмолвном удивлении остановился перед портретом дорогого мне лица, а
затем повернулся к Карлу и взглянул в серые, холодные глаза моего
спутника, которых тот не сводил с меня.

- Вы удивлены, де Лаваль? - с оттенком удовольствия сказал он.

- Ради Бога, не шутите со мной так жестоко! Кто вы, и куда вы привели
меня?

В ответ на это он слегка хихикнул и положив свою морщинистую, темную
руку на мое плечо, ввел меня в другую большую комнату. Посередине ее стоял
со вкусом сервированный стол; около него в низком кресле сидела молодая
девушка, с книгой в руках. Она встала при нашем появлении, и я увидел, что
это была высокая, стройная смуглянка, с правильными чертами лица и с
черными горевшими, как уголь, глазами. В ее взгляде, брошенном на меня при
нашем появлении, светилась неприязнь.

- Сибилль, - сказал Карл, и при этих словах у меня захватило дыхание,
- это твой кузен из Англии, Луи де Лаваль. А это, мой дорогой племянник,
моя единственная дочь Сибилль Бернак.

- Так значит вы?

- Я брат вашей матери, Карл Бернак!

- Вы - мой дядя Бернак?!

Я смотрел на него, как идиот. Но почему же вы не сказали мне этого
прежде? - воскликнул я.

- Я ничуть не жалею, что имел возможность спокойно понаблюдать, каким
сделало английское воспитание моего племянника. Несомненно также и то, что
мне труднее оказать вам более ласковый прием, чем тот, который вы получили
при вашем вступлении на берег Франции. Я уверен, что Сибилль поможет мне в
этом!

При этих словах он как-то неискренне улыбнулся своей дочери,
продолжавшей смотреть на меня с тем же холодным, неприятным выражением
лица.

Я оглянулся по сторонам и внезапно вспомнил эту обширную комнату со
стенами, завешанными оружием и украшенными головами оленей. Этот вид из
окна, вид на группу старых дубов, спускающегося под гору парка, вид на
море, - да, я, конечно, видел их раньше! Да, я видел это именно тогда,