это! Негодяй Вудли был человек иного сорта, но после того
единственного случая, о котором она нам рассказала, он оставил
ее в покое, и когда он опять зашел к Каррутерсу, он даже не
встретился с ней. Велосипедист был, без сомнения, один из
воскресных гостей Чарлингтон-холла, о которых говорил хозяин
кабачка; но кто он такой и чего добивался, оставалось неясным.
Я понял, что за всеми этим непонятными событиями может
скрываться трагедия, только когда увидел, как Холмс,
настроенный очень серьезно и решительно, уходя, сунул в карман
револьвер.
уставшие от светло-серых, темно-серых и желтовато-серых тонов
Лондона, впивали краски поросшей вереском пустоши с островками
цветущего дрока, ярко горевшего на солнце. Мы шли с Холмсом по
широкой песчаной дороге, наслаждаясь утренней свежестью,
веселым щебетаньем птиц и запахами весны. Дорога пошла в гору.
С гребня Круксбери-хилл мы увидели старый, мрачный
Чарлингтон-холл. Его трубы ощетинились среди старинных дубов, и
все же деревья были моложе, чем дом, который они окружали.
Дорога вилась красновато-желтой лентой между коричневой
пустошью и распускающейся зеленью леса. Холмс указал вперед на
черную точку, появившуюся вдали. Коляска! Она двигалась нам
навстречу.
спешит к более раннему поезду, и я боюсь, Уотсон, что она
проедет мимо Чарлингтона прежде, чем мы до него доберемся.
бросились вперед. Я начал задыхаться -- вот что значит сидячий
образ жизни! Холмс, напротив, был в прекрасной форме: его
поддерживал неистощимый запас нервной энергии. Шаг его
оставался все таким же быстрым и пружинистым. В сотне ярдов от
меня он вдруг остановился, и я увидел, как он в отчаянии махнул
рукой. В то же мгновение из-за поворота показалась пустая
коляска, лошади несли во весь опор, и вожжи волочились по
земле.
тяжело дыша. -- Надо же быть таким идиотом! Не подумать о
предыдущем поезде! Они похитили ее, Уотсон, похитили! А может
быть, убили! Бог знает, что произошло! Встаньте на дороге,
остановите лошадь! Вот так. Быстрей в коляску! Может, нам еще
удастся исправить последствия моей ошибки.
кнутом, и мы понеслись. Сразу же за поворотом нам открылась вся
дорога между Чарлингтон-холлом и пустошью. Я схватил Холмса за
руку.
нагнувшись над рулем, он жал на педали, словно на велосипедной
гонке. Вдруг он поднял голову, увидев нас, затормозил и
соскочил с велосипеда. Его иссиня-черная борода странно
выделялась на бледном лице, и глаза горели, как в лихорадке. Он
был ошеломлен, увидев в коляске нас.
поперек дороги. -- Где вы взяли эту коляску? Остановитесь же,
говорю я вам! -- завопил он, вытаскивая револьвер из бокового
кармана. -- Остановитесь, или, клянусь небом, я стреляю в
лошадь!
мисс Вайолет Смит? -- Холмс говорил быстро и отчетливо.
коляске, значит, должны знать, где она!
нее и помчались на помощь молодой женщине.
в отчаянии. -- Они схватили ее, этот подлец Вудли и
бандит-священник. Быстрее, быстрее, если вы действительно ее
друг! Помогите мне, и мы спасем ее, даже если для этого
необходимо, чтобы мой труп гнил в Чарлингтонском лесу!
между тиссами. Холмс бросился за ним, я за Холмсом, оставив
лошадь пастись у дороги.
вдоль тропинки. -- Эй, постойте-ка! Что это там в кустах?
кожаными шнурами и крагами, лежал навзничь, подогнув колени, на
его голове зияла глубокая рана. Он был без сознания, но жив. Я
взглянул на рану и понял, что кость не задета.
Негодяи стащили его с коляски и оглушили. Пусть он лежит.
Сейчас мы ему помочь не можем, но ее мы можем спасти от худшей
участи, которая только может выпасть на долю женщины.
Когда мы достигли кустов, окаймлявших дом. Холмс остановился.
кустов! Ну, конечно, так и есть!
послышался пронзительный женский крик, полный ужаса. Затем крик
оборвался и на самой высокой ноте перешел в хрип.
незнакомец, продираясь сквозь кусты. -- Собаки, трусливые
собаки! За мной, джентльмены! Поздно! Поздно! Клянусь всем
святым, что поздно!
прелестной лужайке. На противоположном ее конце, под сенью
могучего дуба, расположилось необычайное трио. Наша клиентка
прислонилась к дереву, видимо, теряя сознание; рот у нее был
завязан платком. Перед ней, расставив ноги, стоял свирепого
вида молодой человек с бульдожьим лицом и рыжими усами. Одной
рукой он подбоченился, в другой держал хлыст, весь его облик
выражал презрительный вызов. Между ними находился пожилой
человек с седой бородой; поверх его легкого шерстяного костюма
была накинута сутана. По-видимому, он только что совершил обряд
бракосочетания, потому что положил библию в карман как раз в ту
минуту, когда мы появились. В виде шутовского поздравления он
похлопал негодяя жениха по плечу.
лужайку, а Холмс и я за ним.
судорожно схватилась за дерево. Уильямсон, бывший священник,
поклонился нам с издевательской вежливостью, а негодяй Вудли
важно выступил вперед. Он хохотал в восторге от своей проделки.
Ты и твои друзья примчались как раз вовремя, для того, чтобы я
мог представить вам миссис Вудли.
бороду -- она действительно была приставной -- и с яростью
отшвырнул ее прочь. Оказалось, что у него продолговатое,
нездорового цвета, чисто выбритое лицо.
пистолета в Вудли, который наступал на него, угрожающе
размахивая хлыстом. -- И я сделаю все, чтобы смыть оскорбление,
нанесенное этой девушке, даже если меня за это повесят. Я
сказал тебе, негодяй, что с тобой будет, если ты не оставишь ее
в покое, и, клянусь господом богом, я сдержу свое слово!
выступило и расплылось кровавое пятно. Он завертелся на месте и
рухнул навзничь; смертельная бледность вдруг покрыла пятнами
его отвратительное, кирпичного цвета лицо. Старый Уильямсон,
так и не снявший сутаны, разразился при этом такими
ругательствами, каких я никогда еще не слышал, и тоже выхватил
револьвер, но Холмс опередил его, направив на него дуло своего
оружия.
револьвер! Уотсон, подберите его. Так, приставьте к его голове.
Благодарю вас. А вы, Каррутерс, дайте ваш револьвер мне. Хватит
кровопролития. Давайте, давайте его сюда!
представлять официальную полицию впредь до ее прибытия. Эй вы,
послушайте! -- закричал он испуганному конюху, который появился
на краю лужайки, под деревьями. -- Подите сюда. Возьмите вот
эту записку и гоните вовсю в Фарнем. -- Он написал несколько
Быков Василий
Каменистый Артем
Березин Федор
Самойлова Елена
Никитин Юрий
Херберт Фрэнк