Артур Конан-Дойль

Палец инженера

Из всех задач, какие приходилось решать моему другу
мистеру Шерлоку Холмсу, мною его вниманию было предложено лишь
две, а именно: случай, когда мистер Хэдерли лишился большого
пальца, и происшествие с обезумевшим полковником Уорбэртоном.
Последняя представляла собой обширное поле деятельности для
тонкого и самобытного наблюдателя, зато первая оказалась столь
своеобразной и столь драматичной по своим подробностям, что
скорее заслуживает изложения в моих записках, хотя и не
позволила моему приятелю применить те дедуктивные методы
мышления, благодаря которым он неоднократно добивался таких
примечательных результатов. Об этой истории, мне помнится, не
раз писали газеты, но, как и все подобные события, втиснутая в
газетный столбец, она казалась значительно менее увлекательной,
нежели тогда, когда ее рассказывал участник событий, и действие
как бы медленно развертывалось перед нашими глазами, и мы шаг
за шагом проникали в тайну и приближались к истине. В свое
время обстоятельства этого дела произвели на меня глубокое
впечатление, и прошедшие с тех пор два года ничуть не ослабили
этот эффект.

События, о которых я хочу рассказать, произошли летом 1889
года, вскоре после моей женитьбы. Я снова занялся врачебной
практикой и навсегда распрощался с квартирой на Бейкер-стрит,
хотя часто навещал Холмса и время от времени даже убеждал
отказаться от богемных привычек и почаще приходить к нам.
Практика моя неуклонно росла, а поскольку я жил неподалеку от
Паддингтона, то среди пациентов у меня было несколько служащих
этого вокзала. Один из них, которого мне удалось вылечить от
тяжелой, изнурительной болезни, без устали рекламировал мои
достоинства и посылал ко мне каждого страждущего, кого он был
способен уговорить обратиться к врачу.

Однажды утром, часов около семи, меня разбудила, постучав
в дверь, наша служанка. Она сказала, что с Паддингтона пришли
двое мужчин и ждут меня в кабинете. Я быстро оделся, зная по
опыту, что несчастные случаи на железной дороге редко бывают
пустячными, и сбежал вниз. Из приемной, плотно прикрыв за собой
дверь, вышел мой старый пациент -- кондуктор.

-- Он здесь, -- прошептал он, указывая на дверь. -- Все в
порядке.

-- Кто? -- не понял я. По его шепоту можно было подумать,
что он запер у меня в кабинете какое-то необыкновенное
существо.

-- Новый пациент, -- так же шепотом продолжал он. -- Я
решил, что лучше сам приведу его, тогда ему не сбежать. Он там,
все в порядке. А мне пора. У меня, доктор, как и у вас, свои
обязанности.

И он ушел, мой верный поклонник, не дав мне даже
возможности поблагодарить его.

Я вошел в приемную; возле стола сидел человек. Он был одет
в недорогой костюм из пестротканого твида; кепка его лежала на
моих книгах. Одна рука у него была обвязана носовым платком
сплошь в пятнах крови. Он был молод, лет двадцати пяти, не
больше, с выразительным мужественным лицом, но страшно бледен и
словно чем-то потрясен -- он был совершенно не в силах овладеть
собою.

-- Извините, что так рано потревожил вас, доктор, --
сказал он, -- но со мной нынче ночью произошло нечто серьезное.
Я приехал в Лондон утренним поездом, и, когда начал узнавать в
Паддингтоне, где найти врача, этот добрый человек любезно
проводил меня к вам. Я дал служанке свою карточку, но, вижу,
она оставила ее на столе.

Я взял карточку и прочел имя, род занятий и адрес моего
посетителя: "Мистер Виктор Хэдерли, инженер-гидравлик.
Виктория-стрит, 16-а (4-й этаж)".

-- Очень сожалею, что заставил вас ждать, -- сказал я,
усаживаясь в кресло у письменного стола. -- Вы ведь всю ночь
ехали -- занятие само по себе не из веселых.

-- О, эту ночь скучной я никак не могу назвать, -- ответил
он и расхохотался.

Откинувшись на спинку стула, он весь трясся от смеха, и в
его смехе звучала какая-то высокая, звенящая нота. Мне, как
медику, его смех не понравился.

-- Прекратите! Возьмите себя в руки! -- крикнул я и налил
ему воды из графина.

Но и это не помогло. Им овладел один из тех истерических
припадков, которые случаются у сильных натур, когда переживания
уже позади. Наконец смех утомил его, и он несколько успокоился.

-- Я веду себя крайне глупо, -- задыхаясь, вымолвил он.

-- Вовсе нет. Выпейте это! -- Я плеснул в воду немного
коньяку, и его бледные щеки порозовели.

-- Спасибо, -- поблагодарил он. -- А теперь, доктор,
будьте добры посмотреть мой палец, или, лучше сказать, то
место, где он когда-то был.

Он снял платок и протянул руку. Даже я, привычный к такого
рода зрелищам, содрогнулся. На руке торчало только четыре
пальца, а на месте большого было страшное красное вздутие.
Палец был оторван или отрублен у самого основания.

-- Боже мой! -- воскликнул я. -- Какая ужасная рана!
Крови, наверное, вытекло предостаточно.

-- Да. После удара я упал в обморок и, наверное, был без
сознания очень долго. Очнувшись, я увидел, что кровь все еще
идет, тогда я туго завязал платок вокруг запястья и закрутил
узел щепкой.

-- Превосходно! Из вас вышел бы хороший хирург.

-- Да нет, просто я разбираюсь в том, что имеет отношение
к гидравлике.

-- Рана нанесена тяжелым и острым инструментом, -- сказал
я, осматривая руку.

-- Похожим на нож мясника, -- добавил он.

-- Надеюсь, случайно?

-- Никоим образом.

-- Неужели покушение?

-- Вот именно.

-- Не пугайте меня.

Я промыл и обработал рану, а затем укутал руку ватой и
перевязал пропитанными корболкой бинтами. Он сидел, откинувшись
на спинку стула, и ни разу не поморщился, хотя время от времени
закусывал губы.

-- Ну, как? -- закончив, спросил я.

-- Превосходно! После вашего коньяка и перевязки я словно
заново родился. Я очень ослабел, ведь мне пришлось немало
испытать.

-- Может, лучше не говорить о случившемся? Вы будете
волноваться.

-- О нет. Сейчас уже нет. Все равно придется выкладывать
всю историю в полиции. Но, между нами говоря, только моя рана
может заставить их поверить моему заявлению. История эта
совершенно необычная, а я ничем подтвердить ее не могу. Даже
если мне поверят, доводы, которые я способен представить в
доказательство ее, настолько неопределенны, что вряд ли здесь
восторжествует правосудие.

-- Значит, это загадка, которую нужно разрешить, --
воскликнул я. -- Тогда я настоятельно рекомендую вам, прежде
чем обращаться в полицию, пойти к моему другу мистеру Шерлоку
Холмсу.

-- Я слышал об этом человеке, -- ответил мой пациент, -- и
был бы очень рад, если бы он взял это дело на себя, хотя,
разумеется, все равно придется заявить в полицию. Может, вы
порекомендуете меня ему?

-- Больше того, я сам отвезу вас к нему.

-- Премного буду вам обязан.

-- Давайте вызовем экипаж и поедем. Мы как раз поспеем к
завтраку. Вы в состоянии ехать?

-- Да. На душе у меня будет неспокойно до тех пор, пока я
не расскажу мою историю.

-- Тогда я попрошу служанку вызвать кэб и через минуту
буду готов.

Я побежал наверх, в нескольких словах рассказал о
случившемся жене и через пять минут вместе с моим новым
знакомым уже ехал по направлению к Бейкер-стрит.

Как я и предполагал, Шерлок Холмс -- еще в халате -- сидел
в гостиной, читал ту колонку из "Таймса", в которой публикуются
сведения о розыске различных лиц, и курил трубку. Эту трубку он
обычно выкуривал до завтрака, набивая всякими остатками всех
табаков -- они с особой тщательностью собирались и сушились на
каминной доске. Он принял нас с присущим ему спокойствием и
радушием, заказал для нас яичницу с ветчиной, и мы на славу
позавтракали. Когда с едой было покончено, он усадил нашего