майором на колени. Харитонов "пожалел" парня, но дал понять, что долг
платежом красен... С тех самых пор стал вскоре зачисленный в Военный
Краснознаменный институт курсант Выродин обыкновенным стукачом, исправно
доносившим Харитонову на своих однокурсников.
Впрочем, возможно, у майора были и другие источники. Но все же именно с
подачи курсанта Выродина вылетели из института, не дойдя до выпуска, по
меньшей мере пятеро курсантов... Кирилл проклинал сам себя, но не стучать
уже не мог - в нем словно проснулась какая-то страсть к этому, да и
Харитонов держал его крепко. Когда Выродин неожиданно для всех породнился с
генералом Шишкаревым, он попробовал было освободиться от "дополнительной
общественной нагрузки", но майор, ставший к тому времени уже подполковником,
объяснил ему, что будет, если на курсе ребята узнают, кто закладывал их все
эти годы... Кроме того, семейное положение Выродина было довольно шатким -
тесть откровенно им тяготился, в упор не замечал, да и Катерина, настоявшая
на свадьбе в свое время, видимо, для того, чтобы расстаться с девичеством,
похоже, мужа в грош не ставила.
его летом 1989 года послали в Ливию. Перед отъездом новоиспеченного
лейтенанта нашел подполковник Харитонов, который пожелал Кириллу успешной
службы и намекнул, что в Ливии его найдет один человек, которого слушаться
нужно так же, как Харитонова все эти годы...
Триполи, но, в отличие от курсового офицера, стучать на коллег не просил. На
лейтенанта были возложены совсем другие обязанности. Поскольку Кирилл
работал на трипольской военной авиабазе "Майтига", поручения приятеля
Харитонова касались непосредственно места работы лейтенанта. Иногда на базу
садились какие-то странные транспортные борта с советскими опознавательными
знаками, но ни в каких диспетчерских документах эти самолеты не значились.
"Майтиге", вообще не знал о прилетах этих бортов - они садились на дальние
полосы, и их сразу же загоняли в ангары.
прилета очередного борта, Выродин встречал его вместе с какими-то
молчаливыми ливийскими офицерами и переводил им слова командира экипажа о
количестве и маркировке ящиков, составлявших груз. Никаких бумаг, накладных,
актов о передаче никто не составлял. Кирилл просто считал ящики, запоминал
маркировку и передавал эту информацию приятелю Харитонова. Что было в
ящиках, Выродин не знал, но догадывался, что эти странные борта, садившиеся
на "Майтиге" не чаще одного раза в месяц, привозили оружие, потому что ящики
были длинными, тяжелыми и выкрашенными в зеленый цвет... В подробности
Выродин даже не пытался вникать, хотя его не могла не смущать странная
таинственность, связанная с прилетом этих транспортников. Возможно, это были
какие-то секретные поставки, но почему тогда никто не оформлял никаких
бумаг, а весь учет велся лишь глазами какого-то лейтенанта?
быстро и проходили без сучка, без задоринки, но в августе 1990 года случился
непредвиденный инцидент.
борт сел, как назло, на сорок минут раньше того времени, о котором сообщил
лейтенанту его новый хозяин. К борту, как обычно, подошли два ливийца, вышел
командир экипажа, а переводчика не было: Выродин как раз мучился на унитазе,
проклиная дернийские мандарины, которыми объелся накануне.
которому поручили дойти до здания, где сидели советские специалисты, и
позвать переводчика Выродина. Солдатик оказался малограмотным и, пока шел,
забыл непривычную для его уха русскую фамилию, - зайдя в хабирскую комнату,
он сказал только, что "к самолету нужен переводчик". Хабиры на солдатика не
обратили никакого внимания - мало ли к какому самолету зачем-то позвали
переводчика.
Ничего не поняв из путаных объяснений солдатика, он отправился за ним через
всю базу к дальнему ангару, в который уже загнали транспортник. Поскольку
русские экипажи каждый раз были новыми, то они не знали в лицо переводчика,
который должен был их встречать, ливийцы же, как назло, отошли куда-то
покурить, и получилось так, что Илья попал внутрь самолета... Там его вскоре
и нашел прибежавший из сортира Выродин: Новоселов, ничего не понимая, слушал
какие-то путаные объяснения командира экипажа.
не раз предупреждал его об абсолютной секретности всего, что касалось
прилета этих бортов; никто из русских, работавших на "Майти-ге" и вообще в
Ливии, не должен был про них знать... Кирилл очень растерялся и не знал, что
объяснить Илье, ждущему каких-то комментариев ко всей этой странной
ситуации. Выродин додумался только до того, что ляпнул сгоряча - дело, мол,
секретное и все объяснения Новоселов получит вечером. Кирилл надеялся до
того времени переговорить со своим шефом.
никому ничего не говорить о странном самолете, спрятанном в дальнем ангаре
"Май-тиги"... Хозяин Выродина, узнав об этой накладке, пришел в неописуемую
ярость и все время повторял, что один дурак запросто может погубить тысячу
мудрецов... Потом он долго думал, куря сигарету за сигаретой, и наконец
сказал, что на объяснения к Новоселову им придется идти вместе...
не хочет, чтобы его кто-то заметил в Гурджи. Новоселов еще не спал, он как
раз недавно закончил ремонт своей квартиры и наводил в ней последний марафет
к приезду жены. Кирилл представил своего спутника Илье и ушел в гостиную, а
Новоселов со вторым гостем уселись на кухне. Разговаривали они очень долго
и, кажется, вполне мирно, голоса повысились только один раз, и при этом до
уха задремавшего на диване лейтенанта долетело слово "Йемен"...
Илья потащил из кухни в спальню через гостиную газовый баллон. Новоселов
ничего не сказал Выродину, но посмотрел на него так, что Кириллу стало очень
страшно. Спутник Кирилла зашел за Новоселовым в спальню, и вскоре в квартире
запахло газом... Приятель подполковника Харитонова минут через пятнадцать
вышел из спальни, зажимая нос и рот мокрым носовым платком, а Илью Кирилл
больше никогда не видел... Шеф сказал Выродину, чтобы тот ничему не
удивлялся и ничего не боялся, а утром Илья не вышел на работу... Потом в его
квартире взломали дверь и нашли его труп и предсмертное письмо к жене...
После всего этого Выродин чуть не сошел с ума от ужаса, потому что понял -
приятель Харитонова каким-то образом убрал Илью как опасного свидетеля;
непонятно было только одно - почему Новоселов не только не сопротивлялся, а
даже сам согласился написать предсмертное письмо...
было страшно днем и ночью, он боялся, что правда когда-нибудь выплывет
наружу, боялся своего шефа, боялся ливийцев, боялся собственной тени... Он
знал, что когда-нибудь кто-то придет к нему и начнет задавать вопросы, и его
уже настолько измучил постоянный страх, что перед Обнорским он выговаривался
с каким-то даже восторженным облегчением...
Обнорский спросил, как зовут этого "приятеля" подполковника Харитонова.
Услышанному ответу он даже не удивился, потому что Кирилл прошептал:
***
Истикляль.
недолгое облегчение, потом он совсем обезумел от ужаса и только повторял,
что Демин теперь его убьет... По словам лейтенанта выходило, что майора
сейчас в Триполи не было - он улетел с инспекционной группой в Тобрук,
откуда должен был вернуться через три дня. Обнорского Кирилл, похоже, принял
то ли за залегендированного комитетчика, то ли еще за кого - лейтенант
перешел с ним на "вы" и все время спрашивал:
знал, поверьте...
представителем спецслужбы, и ответил в комитетской манере, тоже на "вы":
искренне вы захотите исправить свои ошибки и насколько активно будете
помогать нам...
лейтенанту полстакана спирта, Выродин выпил его словно воду, вскоре его
повело, и Андрей уложил парня спать. Даже посидел с ним рядом (тщательно
маскируя брезгливость), как заботливая мама у постели малыша...
кровати и пытался переварить полученную от Выродина информацию: "Похоже,
Зять поверил мне - слишком уж был напутан... Значит, Илью убрали за то, что
он случайно стал свидетелем каких-то поставок в Ливию... Так все-таки это -
спецслужбы? Но зачем им в этой ситуации убивать советского офицера, который
и так никому ничего не скажет, если с ним нормально поговорить в
соответствующем заведении? Да и что это за поставки такие? Нет, тут явно
какая-то "левизна"... Майор Демин... Инспектор ГИУ... Неужели он -
действительно Кука?"
дикой ни казалась вся эта история, в ней все же была какая-то внутренняя
логика. А вот в том, что имя Демина ему буквально перед разговором с Зятем
назвал Сандибад, уже никакой логики не было. Неужели на самом деле бывают на
свете такие совпадения? Или палестинец ведет какую-то свою игру?
Херберт Фрэнк
Куликов Роман
Доценко Виктор
Херберт Фрэнк
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий