районный прокурор по кличке Ежик (он был знаменит тем, что в обеденные
перерывы всегда принимал сердечные капли, запивая их стаканом портвейна, а
по всем служебным делам непременно советовался с женой, учительницей
литературы), который коснулся, в частности, ситуации с орлом, деликатно
намекнув, что на птицу можно свалить три, ну пять шапок, но ведь не двадцать
же, потому что где-то ведь должно быть и гнездо... Степа попытался тогда
высказать свое мнение по орлу и шапкам. Кончилось это крайним обострением
отношений с коллегами. Нет, они не стали делать пацану подлянок, но и
всерьез его уже не воспринимали.
если начнешь, как старшие товарищи, пить все, что горит, и все, что шипит, -
смеясь, говорили ему опера, А к пьяным Степа так и не смог привыкнуть.
Стыдно было бы ему беседовать с потерпевшими, пряча красные с перепоя глаза
и убирая под стол трясущиеся потные руки. Постепенно в отделе к Степе
привыкли, держали за своеобразного юродивого, спихивая на него все возможные
глухари. К удивлению коллег, Степа умудрился "поднять" некоторые из них,
что, естественно, популярности в коллективе ему не прибавило. Маркова с
завидным постоянством на каждом собрании начали склонять за плохо
оформленные бумаги, за состояние картотеки, за убогий вид конспектов по
марксистско-ленинской подготовке... Степа только крепче стискивал зубы.
антиквара Варфоломеева. Дело это на первый взгляд представлялось типичным
глухарем, но Степа, заручившись поддержкой Гоши Субботина - старшего опера
"убойного цеха" главка, решил все-таки пройтись по связям старичка.
Антикварщик, как оказалось, водил компанию с очень известными в городе
людьми... После допроса одного из знакомых Варфоломеева - начальника цеха
обувной фабрики Криницына - заглянула к Степе в кабинет уважаемая в
райуправлении начальник ИДН (Инспекция по делам несовершеннолетних) , майор
милиции Клавдия Алексеевна Папиро.
обтянутый серой милицейской юбкой, смущал даже оперов. Фамилия - у Клавдии
Алексеевны осталась от мужа, адвоката областной коллегии Александра
Самуиловича Папиро. Клавдия Алексеевна говорила, что развелась с мужем по
"идеологическим" соображениям: все знали, что Александр Самуилович, имея
жену - начальника ИДН, защищал по уголовным делам несовершеннолетних.
Впрочем, в РУВД ходили и другие слухи о причинах развода: якобы однажды
адвокат Папиро, совершенно не вовремя вернувшись домой, увидел свою жену -
майора Клавдию Папиро - на ковре с двумя голыми и абсолютно пьяными молодыми
участковыми. На майоре Папиро из одежды была только пристроенная меж грудей
полевая сумка, на которой стояла начатая бутылка вермута.
Александр Самуилович. - Это переполнило чашу моего терпения, потому что
перешло границы приличия..."
очень грубо с Криницыным побеседовал... Это может иметь нежелательный
резонанс для всего управления... Ты ведь парень сообразительный.
посоветовать не лезть не в свои дела, но все знали, что ее трахает начальник
РУВД, поэтому к майору Папиро относились как к неофициальному заместителю
начальника...
в отношении Криницына было возбуждено дело о хищении, выделенное в отдельное
производство.
женственно, как в первый раз:
показатели району, высасывая мифические преступления из пальца... И про
мафию нечего выдумывать, нет ее у нас в стране...
так как часть материалов потерялась в канцелярии следственного отдела, -
секретарше за это даже объявили выговор.
кабинет и сказал с порога:
твердолобым, то не получится из тебя Нат Пинкертон.
Клавдия Алексеевна. Похоже, Криницын упомянул эту фамилию не случайно -
намекал на свои связи...
положил Степе на стол металлическую ручку от двери его кабинета, завязанную
хитрым узлом.
Варфоломеева, начал подробно перепроверять обстоятельства убийства
антиквара. Вот тут и замаячила за трупом старичка тень некого Антибиотика, о
котором Марков услышал тогда впервые... Доработать ему не дали - вскоре
оперуполномоченный Марков вместе со старшим опером Субботиным был
командирован в Читу.
вагоне Субботин - как всегда слегка пьяный, но до синевы выбритый и пахнущий
дорогим одеколоном. - Когда-нибудь раскрутим и эту мокруху. Сейчас-то тоже
едем убийство поднимать...
пырнувшего ножом своего соперника на дискотеке Горного института и теперь
скрывавшегося от следствия.
коньяк из стакана в железнодорожном подстаканнике. - Она очко начальству
вылизывает, вот и хлещется... Переживем...
но тут через несколько дней к нему в РУВД приехал следователь из
горпрокуратуры Сергей Челищев, который, вызвав Степу на улицу, рассказал ему
удивительные вещи. Формально дело Варфоломеева контролировала
горпрокуратура, а именно - приятель Челищева Андрей Румянцев. От него Сергей
и узнал о том, что на Маркова пошли официальные жалобы от людей, занимающих
в городе очень высокое положение. Челищев помнил Маркова по факультету,
потому не поленился предупредить его и даже научил, как лучше
выкарабкиваться из говна, в котором Степу топили. Только благодаря Сергею и
его советам для Степы все закончилось выговором с занесением в личное дело и
легким испугом. В те времена отправить опера в Нижний Тагил было даже проще,
чем посадить вора-рецидивиста. Задавленные требованиями "нормальной"
статистики, опера были вынуждены мухлевать, у каждого было по несколько так
называемых "поджопных" материалов, обнаружив которые, любая проверка могла
тут же ходатайствовать о возбуждении уголовного дела...
понемногу закисать в своем РУВД, заваленный глухими квартирными кражами,
пока не пригласил его к себе на работу начальник отдела ОРБ Никита Кудасов.
ОРБ - оперативно-розыскное бюро - возникло на базе так называемого Шестого
управления, призванного бороться с организованной преступностью, о которой в
стране только начинали говорить... Ребята у Кудасова подобрались отличные,
работали по пятнадцать часов в сутки без выходных, но очень скоро Степе
пришлось убедиться, что и в этом элитарном подразделении царствует Его
Величество Милицейский Палочный Показатель, превращавший борьбу с лидерами
организованной преступности в подобие соревнования велосипеда и "мерседеса".
Тем не менее что-то сделать все же удавалось, и именно Степе выпало в 1990
году задержать Валерия Ледогорова - ближайшую связь Антибиотика. Ледогоров
на допросах-держался нагло, на вопросы не отвечал, а однажды, усмехнувшись
Степе прямо в лицо, прошептал:
1992 года, когда и сам Ледогоров, и тридцать его братков, задержанных
одновременно с ним, очень скоро оказались на свободе. Женщине-прокурору,
поддерживавшей обвинение в суде, во время процесса однажды вечером проломили
на улице голову, судьи оказались догадливыми и вынесли бандитам на удивление
мягкие приговоры.
бесполезными попытки борьбы с теневым государством внутри государства.
Пережить эти тяжелые минуты ему помогали ребята, работавшие рядом, такие же
фанатики-энтузиасты, как и сам Степа. Марков частенько виделся с Челищевым,
ему очень нравился этот красивый, образованный и сильный парень, Степа даже
пытался подражать Сергею в манере говорить о серьезных вещах, насмешливо
щурясь... Может быть, именно в силу этой симпатии так болезненно переживал
Степа информацию о том, что Челищев, уйдя из прокуратуры, стал работать на
Антибиотика. Марков никак не ожидал от Сергея такого финта ушами. После
этого Степа стал еще более замкнутым и начал часто ловить себя на том, что
перестал доверять многим своим коллегам даже внутри ОРБ...
курил и размышлял о совершенно неожиданном предложении, которое сделал ему
Челищев. Сергей выглядел плохо - поседел наполовину, если не больше, вокруг
глаз расплескалась чернота, а в самих глазах было столько сдерживаемой боли,
что Степа впервые задумался о том, что история "оборотня" Челищева была,
пожалуй, совсем не простой... Не мог такой парень, как Сергей, в одночасье
превратиться из нормального следака в бандита, даже если Званцев-Адвокат и
был его другом детства... Должны быть еще какие-то причины. Степа досадливо
закряхтел, вспоминая, как оттолкнул минувшей осенью Сергея от себя, как не
пожелал с ним просто поговорить по-человечески...
говорил искренне, - у нас будет много общих тем для разговора... Может, это
Званцева его втянула? Красивая баба, но неужели Серега из-за нее голову
Панов Вадим
Смит Кордвейнер
Афанасьев Роман
Буркатовский Сергей
Контровский Владимир
Роллинс Джеймс