а напротив - длинный кожаный диван. Похоже, сюда давно уже не
заглядывали, чтобы перекинуться в бильярд, пропуская между ударами пару
рюмочек горячительного. Повернувшись ко мне, генерал жестко бросил:
положив на них ладони. Он взял у бара стул, перенес его ко мне и уселся
напротив, оседлав его, как лошадь. Положив руки на спинку, он некоторое
время задумчиво смотрел мне в глаза, изучая, потом залез в карман
пиджака и вытащил... пуговицу от джинсов. Повертев ее, всю испачканную в
крови, перед глазами, он спросил:
тайны?
здоровой усмешкой. - Если бы Клавдия осталась жива, я бы, наверное,
отпустил вас всех. - Он задумался. - Хотя нет, вряд ли. Ты ведь
понимаешь, что это невозможно. Вы ведь сразу в милицию побежите. Клавдия
всегда так поступала: натворит делов, а я потом расхлебывай. И мать у
нее такой же была. Два сапога пара, как говорится...
здесь никто не спрашивает! Ты уже не можешь говорить, потому что ты
труп!
затрещала.
глупости попасться, значит, вы того заслуживаете. Считай, что вы умерли
уже тогда, когда переступили порог этого проклятого дома. И я здесь
совершенно ни при чем - лишь ликвидирую последствия.
дочь подсказала? Она ведь очень умной была...
судорожно сжалась в кулак и начала медленно подниматься. Видно, генерал
не очень хорошо себя контролировал, а это явный признак нервного
расстройства.
окажетесь рядом с дочерью.
потом губы растянулись в презрительной ухмылке, рука расслабилась,
опустилась на спинку стула. Я сидела перед ним, не дыша, внешне
спокойная, а сама ловила каждое его движение, следя за выражением глаз.
Он был страшно напряжен, и ожидать можно было чего угодно. Так оно и
случилось. Кулак вдруг снова сжался и полетел мне в лицо. Я лишь чуть
отвела голову в сторону, и кулак просвистел мимо. Видимо, он рассчитывал
прикончить меня этим ударом, потому что в следующее мгновение ошалело
уставился на меня, снисходительно улыбающуюся, а потом и на свой
здоровенный кулак. Я уже решила для себя, что если он попробует сделать
это еще раз, то придется успокаивать его по-другому. Но он лишь кисло
усмехнулся и проговорил:
расширенные зрачки, кровавые прожилки на белках, окруженных воспаленными
веками, и никак не могла понять, что происходит в душе этого человека.
Или он очень устал, или тоже был сумасшедшим. Во всяком случае, вел он
себя странно.
и всадить в меня всю обойму, а он почему-то этого не делал. Может, ему
хотелось выговориться кому-то, излить душу, перед тем как убьет? Тем
паче что я, по идее, все равно никому ничего не смогу рассказать. Чтобы
поскорее прояснить этот вопрос, я решила его немного позлить.
на Лауру.
моему горлу потянулись только его руки, длинные, с могучими ладонями.
он дернулся вперед, стул наклонился и чуть не упал на мои ноги. Чудом
удержав равновесие, он остался сидеть на месте, и только ноздри его
раздувались, как у взмыленного жеребца, и из глаз вылетали молнии.
Сцепив в замок пальцы, он с силой ударил по спинке, чуть не переломив ее
пополам, и с горечью воскликнул:
исходное положение.
не сможете меня убить, так что не пытайтесь. Что бы вы ни делали, я все
равно буду сидеть вот так перед вами и смотреть в вашу черную Душу, пока
в ней не проснется совесть и не испепелит вас своим огнем...
его глазах вытаскивают из кармана бумажник и он ничего не видит. Акира
тоже сделал из нас своего рода фокусников - мы так же быстро двигались,
с той лишь разницей, что делали это не для развлечения публики, а для
защиты от нападения или для нанесения удара. Взмахнув перед его глазами
рукой, чтобы он моргнул, в следующее мгновение я выдернула из его кобуры
пистолет, за который он еще не успел взяться, и когда он открыл глаза,
то увидел направленное в них дуло собственного браунинга. Он даже
удивиться не смог. Только тупо уставился на оружие, машинально ощупывая
опустевшую кобуру под мышкой, и губы его при этом мелко подрагивали.
непременно нужно сломать руку или выбить пару зубов, чтобы вы поняли,
что я не шучу. Не я ваша пленница, а вы мой пленник. Но я не такая, как
вы, и не хочу махать руками в доказательство своей правоты. Я готова
выслушать вас и попытаться помочь, если это еще возможно. Успокойтесь и
расскажите, что тут у вас происходит.
дивана. Генерал вдруг обмяк, глаза его потухли, руки безвольно упали на
колени, а изо рта вырвался тихий хрип:
убить, а не получилось. Странно, да? - Он поднял глаза, и я увидела в
них страшную усталость и боль. - Но я все равно найду в себе силы и
прикончу тебя.
проклянет.
будь я проклят! Иначе все пойдет прахом! Видишь? - Он поднес к моему
носу сжатый кулак величиной с арбуз. - Вот этим орудием я должен был
убить тебя с одного раза! Ты даже боли бы не почувствовала. Мне не нужно
делать рогатки из трусов, чтобы убивать пуговицами! Я здоров, как бык,
не веришь?
дрожью в голосе проговорил:
себе. Я расскажу, если так. Давно уже хотел рассказать, да все некому. А
потом все же прикончу тебя - выбора у меня нет. Договорились?
успокоился и ровным голосом начал:
была со мной, никогда не бросала. - Он усмехнулся. - Изменяла только.
Мне докладывали, с кем, сколько раз... А я потом с ними разбирался.
Жалели, что на свет родились, ублюдки. Избивал до полусмерти, подонков.
Даже старших по званию. А младших потом еще и со свету сживал. Никому не
прощал. Но Гелла ничего не знала. Это еще в Узбекистане началось, я там
командиром роты был. Анаши там как грязи. Ну Гелла и пристрастилась.
Сначала травка, потом таблетки для кайфа, затем уколы - я ей все
доставал, чтобы не хандрила. Думал, просто увлечение, для настроения,
пройдет... А потом, когда меня уже сюда перевели, в Генштаб, Клава
родилась...
считала морщины на его лице. В принципе, мне уже было все ясно. Его,
конечно, не посадят, если он не выкинет еще что-нибудь, но из своего
Генштаба он вылетит со скоростью пули - это точно.
собой.
нервы не выдержали, вот и вколола себе большую дозу. Ну, думаю, крест у
меня такой по жизни - расплачиваться за глупости. И начал
расплачиваться. Здесь же, на этой даче. Мне она от одного гэбэшника
перешла. Не знаю, что уж он здесь творил, но дряни всякой понастроил,
это точно. Типа ямы той. Клава, когда выросла, первой в нее гувернантку
посадила. Ненавидела ее за что-то. Дочери ведь в обычную школу нельзя
было ходить, поэтому я учителей нанимал за бешеные деньги. А кто пойдет
к такой? Но ходили... Мне она потом сказала, что гувернантка просто
сбежала. Через полгода случайно там останки обнаружил. По одежде узнал.
Свержин Владимир
Доценко Виктор
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Свержин Владимир
Бажанов Олег