Чтение 18–й страницы книги ~Восходящее солнце~

груди руки. "Я хочу слышать, что ты имеешь сказать, Бобби."

Мой друг Боб Артур, тяжеловесный уставший продюсер одиннадцатичасовых
новостей, потягивал неразбавленный скотч из громадного -- с его же кулак --
стакана. Он сказал: "Джим, ну просто так получается."

"Так получается на моей заднице", сказал телеведущий.

Телеведущая была ярко-рыжая женщина с валящей наповал фигурой. Она
медленно копалась в своих заметках, стараясь задержаться и подслушать
объяснение между Бобом и ее соперником.

"Слушай", сказал ведущий. "это же оговорено в моем контракте. Половина
вводных и половина закруглений. Все есть в контракте."

"Но, Джим", сказал продюсер. "Сегодня же были парижские моды и прием у
Накамото. Материал человеческих интересов."

"А должен был быть серийный убийца."

Боб вздохнул. "Его обвинение отложено. И, кроме того, публика устала от
серийных убийц."

Телеведущий смотрел скептически. "Публика устала от серийных убийц?
Откуда ты это взял?"

"Можешь сам прочесть в группе анализа, Джим. Серийных убийц
передержали. Нашу аудиторию тревожит экономика. Они больше не хотят никаких
серийных убийц."

"Нашу аудиторию тревожит экономика и поэтому мы ведем Накамото и
парижские моды!"

"Так и есть, Джим", сказал Боб Артур. "Звездные приемы собирают в
тяжелые времена. Именно это хотят видеть люди: моду и фантазию."

Ведущий смотрел сердито: "Я журналист, я сижу здесь, чтобы делать
крутые новости, а не моду."

"Верно, Джим", сказал продюсер. "Именно поэтому вечерние новости делала
Лиз. Мы хотим сохранить твой имидж для крутых новостей."

"Когда Тедди Рузвельт выводил страну из Великой депрессии, он делал это
не модой и не фантазией."

"Франклин Рузвельт."

"Все равно. Ты понял, что я сказал. Если народ тревожится, надо делать
экономику. Давай делать баланс платежей или что-то там еще."

"Правильно, Джим. Но у нас одиннадцатичасовые новости на местном рынке
и люди не хотят слышать..."

"Именно это погано в Америке", объявил ведущий, пронзая воздух пальцем.
"Люди не желают слушать реальные новости!"

"Верно, Джим. Ты абсолютно прав." Он положил руку на плечо ведущего.
"Пойди, отдохни, окей? Мы поговорим завтра."

Казалось, это был некий сигнал, потому что телеведущая закончила со
своими бумагами и уплыла.

"Я журналист", сказал телеведущий. "Я просто хочу делать работу, для
которой подготовлен."

"Правильно, Джим. Остальное завтра. Спокойной ночи."

x x x

"Глупый болван", сказал Боб Артур, ведя нас по коридору. "Тедди
Рузвельт, боже мой! Они не журналисты. Они актеры. И считают количество
строчек, как все актеры." Он вздохнул и сделал еще глоток скотча. "Теперь,
парни, скажите еще раз, что вы хотите здесь посмотреть?"

"Ленты с открытия Накамото."

"Вы имеете в виду эфирные ленты. То, что мы показали вечером?"

"Нет, мы хотим посмотреть сырые съемки с камер."

"Полевые ленты. Ха. Надеюсь, они еще остались. Их могли свалить."

"Свалить?"

"Свалить, стереть. Мы здесь пишем по сорок кассет в день. Большинство
сразу стираем. Полевые ленты храним с неделю, но надо же сокращать расходы,
понимаете?"

По одной стороне редакции стояли полки с картриджами Бетамака в
стопках. Боб пробежал пальцем по коробкам. "Накамото... Накамото... Нет, я
их не вижу." Мимо прошла женщина. "Синди, Рик еще здесь?"

"Нет, ушел домой. Тебе что-нибудь надо?"

"Полевые ленты Накамото. Их нет на полке."

"Посмотри в комнате Дока. Он их кроил."

"Окей." Боб повел нас через редакцию к закуткам на дальней стороне. Он
открыл дверь и мы вошли в небольшую, захламленную комнату с двумя
мониторами, несколькими стойками для лент и редакторской консолью. Ленты в
коробках валялись на полу. Боб поковырялся в них. "Окей, ребята, вам везет.
Оригиналы с камер. Целая куча. Я вызову Дженни, чтобы она их вам прокрутила.
Она - наш лучший высматриватель. Она знает всех." Он высунул голову в дверь.
"Дженни! Дженни!!"

x x x

"Окей, посмотрим", сказала Дженни Гонсалес через несколько минут. Это
была могучая дама лет за сорок в бифокальных очках. Она пробежала глазами
записи редактора и нахмурилась: "Сколько ни говорю, все делает
неправильно... Наконец-то, вот оно. Четыре ленты. Две -- на прибытие
лимузинов. Две сняты внутри на приеме. Что вы хотите посмотреть?"

Коннор сказал: "Начнем с прибытий." Он посмотрел на часы: "А можно
крутить быстрее? Мы торопимся."

"Быстро, так быстро. Я привыкла. Будем смотреть на высокой скорости."

Она нажала кнопку. На высокой скорости мы видели, как подлетают
лимузины, толчком открываются двери, люди выскакивают и, дергаясь, уходят.

"Ищите кого-нибудь специально? Потому что я видела, как во время
редактирования кто-то отмечал метраж для знаменитостей."

"Мы ищем не знаменитостей", сказал я.

"Очень плохо. Наверное, мы только их и снимали." Мы смотрели на экран.
Дженни сказала: "Это сенатор Кеннеди. Немного похудел, правда? Хлопс, ушел.
И сенатор Мортон. Выглядит весьма в форме. Не удивительно. Этот его
отвратительный помощник. У меня даже зубы застучали от злости. Сенатор Роу,
как обычно без жены. Это Том Хэнкс. Парня-японца я не знаю."

Коннор сказал: "Хироши Масукава, вице-президент компании Мицуи."

"Поехали дальше. Сенатор Чалмерс, искусственные волосы смотрятся
хорошо. Конгрессмен Левин. Конгрессмен Дэниелс. На сей раз трезвый. Знаете,
я удивилась, что Накамото заполучила на прием так много людей из
Вашингтона."

"Почему вы удивились?"

"Ну, если вдуматься, это просто открытие нового здания. Обычное шоу
обычной корпорации. И на Западном побережье. И Накамото в данный момент
находится в весьма противоречивом положении. Барбра Стрейзанд. Типа, что с
ней, я не знаю."

"Накамото в противоречивом? Почему?"

"Из-за продажи МайкроКона."

Я спросил: "Что такое МайкроКон?"

"МайкроКон это американская компания, которая делает компьютерное
оборудование. Ее пытается купить японская компания по имени Акаи Керамикс. В
конгрессе есть оппозиция продаже из-за опасения, что Америка технологически
проигрывает Японии."

Я спросил: "А какое отношение это имеет к Накамото?"

"Накамото -- дочерняя компания Акаи." Первая лента кончилась и
выскочила. "Здесь вам ничего не нужно?"

"Нет. Продолжим."

"Хорошо." Она вставила вторую ленту. "В общем, я удивляюсь, как много
сенаторов и конгрессменов считают, что допустимо показаться здесь. Окей,
поехали. Еще прибытия. Роджер Хиллерман, заместитель госсекретаря по
тихоокеанским вопросам. С ним его помощник. Кеничи Айкоу, генеральный консул
Японии здесь, в ЛА. Ричард Мейер, архитектор. Работал для Гетти. Эту не
знаю. Какой-то японец..."

Коннор сказал: "Хисаши Кояма, вице-президент Хонда ЮС."

"А-а, ага", сказала Дженни. "Он здесь уже около трех лет. Наверное,
скоро домой. Это Эдна Моррис, она возглавляет делегацию США на переговорах
ГАТТ. Не могу поверить, что она появилась здесь, это же очевидный конфликт
интересов. Но вот она, вся улыбается и чувствует себя очень раскованно. Чак
Норрис. Эдди Сакамура. Некий местный плейбой. Не знаю девушку, что с ним.
Том Круз со своей женой-австралийкой. И, конечно, Мадонна."

На убыстренной ленте фотовспышки засверкали почти непрерывно, когда
Мадонна вышла из своего лимузина и стала прихорашиваться. "Вам Замедлить?
Этим интересуетесь?"

Коннор сказал: "Не сегодня."

"Ну, у нас ее, наверное, целая прорва", сказала Дженни. Она нажала
кнопку быстрой перемотки вперед и картинка покрылась серыми полосами. Когда
она отжала кнопку, Мадонна танцевала к лифту, опираясь на руку парня-испанца
с усами. Картинка помутнела, когда камера вновь метнулась на улицу, потом
снова стабилизировалась.

"Это Дэниел Окимото, эксперт по японской индустриальной политике. Это
Арнольд с Марией. А позади них Стив Мартин и Арата Исодзаки, архитектор,
который построил музей..."

Коннор перебил: "Остановите."

Она нажала кнопку консоли и картинка замерла. Дженни, казалась,
удивилась. "Вас интересует Исодзаки?"

"Нет. Назад, пожалуйста."

Лента пошла назад, кадры мелькали и сливались, камера снова поехала к
Стиву Мартину и назад к прибытию лимузина. На мгновение камера прошла мимо
группы людей, которые уже вышли из своих лимузинов и шагали по ковровой
дорожке.

Коннор сказал: "Здесь."

Картинка замерла. Чуть смазано я видел высокую блондинку в черном
платье для коктейлей, шагающую рядом с красивым мужчиной в темном костюме.