Чтение 63–й страницы книги ~Восходящее солнце~

"Только раз."

"И в тот раз, когда поехал, ты сильно выиграл?"

"Лорен, ты все об этом знаешь..."

"Да, знаю. Ясное дело, знаю. А как по времени соотносятся эти два
события: твоя поездка и большой выигрыш в Лас Вегасе с обвинением против
тебя в растлении малолетних? Неделя разницы? Две недели?"

Так вот оно что. Она беспокоится, что кто-нибудь свяжет два этих
события, что это как-то будет прослежено. И что это как-то заденет ее.

"Тебе надо было еще раз поехать в прошлом году."

"Я был занят."

"Если ты помнишь, Питер, я говорила, чтобы пару лет ты ездил регулярно.
Чтобы завелась привычка."

"Я был занят. Надо было воспитывать ребенка."

"Что ж", покачала она головой, "а теперь мы стоим здесь."

Я спросил: "А в чем проблема? Этого же никогда не вычислят."

Тут она по-настоящему взорвалась: "Не вычислят? Они уже это вычислили!
Они уже знают это, Питер. Я уверена, они уже говорили с Мартинесами или
Эрнандесами, или как там звали эту пару?"

"Но они, наверное, не смогут..."

"Ради бога! Ты думаешь, как кто-то получает работу по связям с
японцами? Как ты получил свою работу, Питер?"

Я нахмурился и стал вспоминать. Это было больше года назад. "В
департаменте повесили объявление о работе и записывали кандидатов..."

"Да, а дальше что?"

Я задумался. Дело в том, что я не слишком был убежден, что назначение
прошло административно. Я всего только подал заявление на эту работу и
совсем забыл о нем, пока все не решилось где-то за сценой. В те дни я был
занят. Работа в отделе прессы весьма лихорадочная.

"Я объясню тебе, что произошло", сказала Лорен. "Шеф специальной службы
департамента делает окончательное определение кандидатов, консультируясь с
представителями азиатской общины."

"Может быть, это правда, но я не вижу..."

"А знаешь, как долго представители азиатской общины просматривали
список кандидатов? Три месяца, Питер. Достаточно долго, чтобы о людях в
списке узнать все. Все. Они знают все, от размера ворота твоей рубашки до
твоего финансового положения. И поверь мне, они знают об обвинениях в
растлении детей. И о твоей поездке в Лас Вегас. И они смогут связать их
вместе. Да кто угодно сможет связать это."

Я хотел было запротестовать, но вспомнил, что несколько раньше говорил
Рон: они теперь следят и за бэкхоулом.

Она сказала: "Ты стоишь здесь и плетешь мне, что не знаешь, как это
работает? Что ты не обращал внимания на процесс? Боже, Питер, не надо. Ты
прекрасно понимал, что значит работа связного: ты хотел денег. Как и любой
другой, кто имеет дела с японцами. Ты знаешь, как они устраивают такие
сделки. Для каждого что-нибудь находится. Ты получил кое-что. Департамент
получил кое-что. Шеф получил кое-что. Обо всех позаботились. А взамен они
подобрали именно того, кого хотели в качестве связника. Они знают, что имеют
к тебе ключик. А теперь у них есть ключик и ко мне. И все оттого, что ты не
поехал в свой чертов Лас Вегас в прошлом году, а сколько я тебе говорила?"

"И поэтому ты хочешь отобрать опеку Мишель?"

Она вздохнула: "Мы просто сейчас играем свои роли."

Она взглянула на часы и посмотрела в сторону репортеров. Я видел, что
ей не терпится, что она хочет встретиться с прессой и произнести речь,
которую уже заготовила. У Лорен всегда наличествовало сильное чувство драмы.

"Ты уверена, что такова твоя роль, Лорен? Потому что, все идет к тому,
что в ближайшие несколько часов все станет очень гнусно. И тебе не захочется
быть во все это вовлеченной."

"Я уже вовлечена."

"Еще нет." Я достал из кармана один снимок и показал ей.

"Что это?"

"Видеокадр с лент службы безопасности Накамото, снятый прошлой ночью во
время убийства Черил Остин."

Она прищурилась над снимком: "Ты разыгрываешь меня?"

"Нет."

"И ты на такое пойдешь?"

"Так надо."

"Ты хочешь арестовать сенатора Мортона. Да ты сошел со своего
трахнутого ума!"

"Может быть."

"Ты не сможешь этого сделать. И знаешь, что не сможешь. В конечном
счете, Мишель это только повредит."

На это я ничего не ответил. И обнаружил, что она нравится мне все
меньше. Мы шли по дорожке, а ее каблуки-гвоздики стучали по асфальту.

Наконец она сказала: "Питер, если ты настаиваешь на продолжении этого
безрассудного курса действий, тогда я ничего не могу поделать. Как твой
друг, я советую тебе не делать этого. Но если ты настаиваешь, то я ничем не
могу тебе помочь."

Я не ответил. Ждал и смотрел на нее. В ярком солнечном свете я видел,
что у нее начали появляться морщины. Я видел темные корни ее волос. Пятнышко
помады на зубах. Она сняла темные очки и посмотрела на меня тревожными
глазами. Потом повернулась и снова взглянула в сторону прессы. Очки она
крутила в руке.

"Если это действительно произойдет, Питер, я думаю, что мне, наверное,
лучше взять день отпуска и пусть события идут своим чередом."

"Хорошо."

"Ты ясно понимаешь: я не откладываю в сторону свои опасения, Питер?"

"Понимаю."

"Но я не думаю, что вопрос об опеке Мишель должен смешиваться с еще
какой-то сумасшедшей историей."

"Конечно, нет."

Она снова надела солнечные очки. "Я сочувствую тебе, Питер. Правда.
Одно время у тебя было многообещающее будущее в департаменте. Я знаю, что
тебя намечали для работы в аппарате шефа. Но ничто не спасет тебя, если ты
решишься на такое."

Я улыбнулся: "Что ж."

"У тебя есть что-то, кроме фотографических улик?"

"Не думаю, что следует рассказывать тебе слишком много подробностей."

"Потому что, если у тебя имеются только фотографические улики, то дело
развалится, Питер. Прокурор к ним даже не притронется. Фотографические
свидетельства больше не котируются. Их слишком легко состряпать и суды это
знают. Если у вас есть только снимки типа, совершающего убийство, то это не
покатит."

"Посмотрим."

"Питер", сказала она. "Ты потеряешь все. Работу, карьеру, ребенка, все.
Проснись, не делай этого."

Она пошла к своей машине. Я пошел рядом. Мы ничего не говорили. Я
ожидал, что она спросит, как Мишель, но она не спросила. Не удивительно, ей
было над чем подумать. Наконец мы дошли до машины и она направилась к месту
водителя.

"Лорен."

Она смотрела на меня поверх автомобиля.

"Давай ничего не станем предпринимать еще двадцать четыре часа, окей?
Никаких хорошо просчитанных звонков никому."

"Не беспокойся", сказала она. "Я ничего не видела и не слышала.
Откровенно говоря, я хотела бы никогда ничего не слышать о тебе."

Она села в машину и отчалила. Глядя, как она уезжает, я чувствовал, как
мои плечи осели и напряжение оставило меня. И не только потому, что мне
удалось сделать то, что я хотел -- отговорить ее на некоторое время. Не
только поэтому. Что-то, наконец, окончательно ушло.

( Коннор поднялся со мной по черному ходу в мою квартиру, избежав
прессы. Я рассказал ему, что произошло. Он пожал плечами.

"Для тебя это новость -- как подбираются связные?"

"Ага. Наверное, я никогда об этом не задумывался."

Он кивнул: "Так обычно и происходит. Японцы весьма искусны в
налаживании того, что они называют стимулами. Первоначально у департамента
были опасения, чтобы посторонние вмешивались и говорили, каких офицеров
выбирать. Но японцы сказали, что с ними просто консультировались. Что их
рекомендации не будут никого связывать. И намекнули, что некоторое их
влияние на выбор связных имеет смысл."

"Угу..."

"И чтобы показать, насколько они доброжелательны, предложили вклад в
фонд помощи офицерам всего департамента."

"И сколько там было?"

"Кажется, полмиллиона. А шефа пригласили съездить в Токио и дать
рекомендации по системе учета преступности. Трехнедельная поездка. С
недельной остановкой на Гавайях. И масса паблисити, что шеф любит."

Мы дошли до площадки второго этажа и повернули на третий.

"Вот так", сказал Коннор, "к тому времени, когда все кончилось,
департаменту стало довольно трудно игнорировать рекомендации азиатской
общины. Слишком многое стояло на кону."

"Я чувствую, что хочу все бросить", сказал я.

"Такая возможность есть всегда", проворчал он. "А кстати, ты отшил свою
жену?"

"Бывшую жену. Она четко ухватывает ситуацию. Лорен из тех существ, кто
весьма тонко чувствует политическую ситуацию. Но мне пришлось ей сказать,
кто убийца."

Он пожал плечами. "В следующую пару часов она не многое сможет
сделать."