Чтение 70–й страницы книги ~Восходящее солнце~

выглянуть люди. Или пройти мимо. Нападавшим надо пошевеливаться.

Наверное, они уже начали...

Коннор подергал меня за пиджак, сигналя, что пора раздеваться. Я
выпутывался из пиджака и одновременно говорил в трубку.

"Хорошо", сказал я. "Но вначале отзовите своих людей."

"Что-что?"

Коннор показал кулак. Скорчил страшную рожу. Он хотел, чтобы я
прикинулся разгневанным. Прикрыв трубку рукой, он прошептал мне в ухо
по-японски.

"Йоку кике!", повторил я.

На другом конце удивленно хрюкнули.

"Вакатта. Люди уходят. Теперь выходите вы, лейтенант."

"Окей", сказал я, "выхожу."

x x x

Коннор прошептал: "Тридцать секунд", и выскользнул во входную дверь. Я
все еще застегивал рубашку поверх жилета. Кевлар был неуклюжий и жаркий. Я
немедленно начал потеть.

Я выждал тридцать секунд, глядя для верности на свои часы. Внимательно
следя за стрелкой. А потом отправился наружу.

x x x

В коридоре свет кто-то выключил и я запнулся о тело. Поднявшись на
ноги, я глянул в маленькое азиатское лицо. Почти мальчик, на удивление
молод. Подросток, можно сказать. Он был без сознания и дышал очень слабо.

Я медленно пошел вниз по ступеням.

На площадке второго этажа никого не было. Я продолжал спускаться. За
одной из дверей второго этажа я услышал сладкий смех по телевизору. Голос
сказал: "Так расскажите же нам, что вы делали на этом первом свидании?"

Я дошел до первого этажа. Передняя дверь вестибюля была стеклянной. Я
выглянул наружу и увидел только стоящие машины и живую изгородь -- небольшой
кусочек лужайки перед зданием. Люди и их машины находились где-то слева.

Я выждал. Сделал вздох. Сердце колотилось. Я не хотел туда выходить, но
думал только о том, как отвести их подальше от моей дочери.

Я шагнул в ночь.

Воздух холодил мой вспотевшее лицо и шею.

Я сделал два шага вперед.

Теперь я увидел людей. Они стояли примерно в десяти метрах рядом с
машинами. Я насчитал четырех. Один из них помахал мне, подзывая ближе. Я
колебался.

Где же остальные?

Я никого не видел, кроме людей у машин. Они снова замахали, подзывая
меня. Я пошел к ним, когда внезапный тяжелый удар сзади бросил меня лицом в
мокрую траву.

Только через секунду я понял, что случилось.

Мне выстрелили в спину.

А потом все вокруг меня взорвалось пальбой. Из автоматического оружия.
Улица освещалась оружейным огнем, словно молниями. Звуки эхом отдавались от
многоэтажек по обеим сторонам улицы. Звенело разбивающееся стекло. Я слышал,
как вокруг кричали люди. Огонь усилился. Я услышал звук зажигания, машины
заревели мимо меня вниз по улице. Почти сразу послышался вой полицейских
сирен, визг шин и засверкали вспышки мигалок. Я оставался там, где был,
лицом в траве. Мне казалось, что я лежу уже час. Потом я понял, что теперь
все крики вокруг были по-английски.

Наконец, кто-то подошел, согнулся надо мной и сказал: "Не шевелись,
лейтенант. Позволь мне вначале взглянуть." Я узнал голос Коннора. Он рукой
пощупал мою спину. Потом спросил: "Ты можешь повернуться, лейтенант?"

Я повернулся.

Стоя в жестком свете прожекторов, Коннор смотрел вниз на меня. "Не
пробило", сказал он. "Но завтра у тебя будет зверски болеть спина."

Он помог мне встать на ноги.

Я оглянулся посмотреть на человека, который стрелял в меня. Но там уже
никого не было: только несколько пустых гильз поблескивали тускло-желтым в
зеленой траве перед входной дверью.

День третий

( Заголовок гласил: "Насилие банды вьетнамцев в Вест-Сайде". В заметке
говорилось, что Питер Смит, офицер специальной службы ДПЛА, оказался жертвой
злобного нападения банды из округа Ориндж, известной под именем Суки-Убийцы.
В лейтенанта Смита выстрелили дважды, прежде чем на сцене появилась
полицейская подмога и рассеяла нападавших молодчиков. Двое бандитов в
перестрелке убиты. Живым никого не захватили.

Я читал газеты в ванне, отмачивая болевшую спину. По обе стороны хребта
чернели два кровоподтека: громадные и безобразные. Было больно дышать.

Я отослал Мишель побыть с недельку у моей матери в Сан-Диего, пока дела
не придут в норму. Элен повезла ее вчера поздно ночью.

Я продолжал читать.

В заметке утверждалось, что Суки-Убийцы были членами той банды, которые
неделей раньше подошли к двухлетнему черному мальчику Родни Ховарду и
выстрелили ребенку в голову, когда он ездил на трехколесном велосипеде по
лужайке перед своим домом в Инглвуде. По слухам данный инцидент являлся
посвящением в банду и его бессмысленная злобность породила яростные споры,
способен ли ДПЛА справиться с насилием бандитов в Южной Калифорнии.

Снова у моей двери толклась масса репортеров, но я не хотел ни с кем
говорить. Постоянно звонил телефон, однако я включил автоответчик. Я просто
сидел в ванне и пытался решить, что делать.

В разгар утра я позвонил Кену Шубику в "Таймс".

"Я ждал, когда же ты объявишься", сказал он. "Ты, должно быть, рад."

"Рад чему?"

"Что остался в живых", сказал Кен. "Эти парни - убийцы."

"Ты имеешь в виду вьетнамских ребят прошлой ночью?", спросил я. "Они
говорили по-японски."

"Нет."

"Да, Кен."

"Мы зря пустили эту заметку?"

"Не совсем."

"Тогда все объясняется", сказал он.

"Что объясняется?"

"Это заметка Крысы. А от Крысы сегодня сильно воняет. Поговаривают
даже, что его увольняют. Никто не может вычислить, но что-то здесь
произошло", сказал он. "Кого-то на самом верху редакции какой-то жук цапнул
в задницу по поводу Японии. Во всяком случае мы начали серию исследований о
японских корпорациях в Америке."

"О, вот как!"

"Конечно, этого не скажешь по сегодняшней газете. Ты смотрел раздел
бизнеса?"

"Нет, а что?"

""Дарли-Хиггинс" объявила о продаже "МайкроКон" корпорации "Акаи". На
четвертой странице раздела бизнеса. Заметка в два сантиметра."

"То есть?"

"Большего не стоит, я полагаю. Просто очередная американская
корпорация, проданная японцам. Я проверил. После 1987 года японцы купили сто
восемьдесят американских компаний электроники и высокой технологии. Это
больше не новость."

"Но газета начала расследование?"

"То самое слово. Будет не легко, потому что все эмоциональные
индикаторы падают. Баланс торговли с Японией уменьшается. Конечно, он только
кажется лучше, потому что сейчас они больше не экспортируют так много машин.
Они делают их здесь. И кормят своей продукцией малых драконов, поэтому
дефицит проявляется в их колонках, а не в японской. Они увеличили покупку
апельсинов и строевого леса, чтобы дела выглядели получше. По сути, они
относятся к нам, как к развивающейся стране. Они импортируют наше сырье. Но
не покупают наши конечные товары. Говорят, что мы не делаем того, что им
нужно."

"Может, и не делаем, Кен."

"Скажешь это судье." Он вздохнул. "Но я не знаю, чертыхнется ли
публика. Вот в чем вопрос. Даже по поводу налогов."

Я чувствовал себя слегка отупевшим. "Налогов?"

"Мы готовим большую серию о налогах. Правительство наконец обратило
внимание, что японские корпорации делают здесь тьму бизнеса, но платят мало
налогов в Америке. Некоторые вообще не платят, что смешно. Они контролируют
свои доходы, завышая цены на японские компоненты, которые импортируют на
американские сборочные заводы. Это возмутительно, однако и прежде
американское правительство никогда не действовало слишком быстро, чтобы
наказать японцев. А японцы тратят полмиллиарда долларов в год в Вашингтоне,
чтобы всех успокоить."

"И вы хотите сделать статью о налогах?"

"Ага. И присматриваемся к Накамото. Мои источники продолжают говорить,
что Накамото стоит перед выдвижением обвинения в замораживании цен.
Замораживание цен - так называется игра японских компаний. Я составил список
тех, кто попадал под обвинения. Нинтендо в 1991 заморозила цены на игры.
Мицубиси в том же году заморозила цены на телевизоры. Панасоник в 1989.
Минольта в 1987, И ты понимаешь, что это лишь верхушка айсберга."

"Тогда хорошо, что вы готовите статью", сказал я.

Он кашлянул. "Ты хочешь записать? О вьетнамцах, которые говорили