Чтение 51–й страницы книги ~Экстренный случай~

матросов и две молодые толстухи весьма неопрятного облика. Вот, собственно,
и вся клиентура.

На возвышении грохотали "Зефиры", ансамбль из пяти человек. Три
гитариста, барабанщик и певец, который лизал микрофон, обхватив ногой
штатив. Музыканты производили чертовски много шума, но их физиономии
оставались тупыми и бесстрастными, словно парни чего-то ждали и наяривали на
своих инструментах, просто чтобы скоротать время. Слева и справа от них
стояли две девицы из подтанцовки в бикини с оборочками. Одна была круглолица
и коренаста, другая - прекрасна ликом и безобразна фигурой. В свете
прожекторов кожа девиц казалась белой как мел.

Подойдя к стойке, я попросил чистого виски со льдом. Теперь можно было не
сомневаться, что мне подадут немилосердно разбавленный напиток. Этого я и
хотел.

Расплатившись, я принялся разглядывать музыкантов. Роман, жилистый крепыш
с копной жестких черных кудряшек на голове, мучил гитару. В розовом свете
рампы его напомаженная шевелюра прямо-таки сверкала. Играя, он пристально
вглядывался в свои пальцы.

- Неплохие ребята, - сказал я бармену.

Он передернул плечами.

- Неужто вам нравится такая музыка?

- Конечно. А вам?

- Дребедень, - ответил он. - Какофония.

- Что же вы предпочитаете?

- Оперу, - сообщил мне бармен и отправился обслуживать другого
посетителя. Я так и не понял, шутит он или нет.

"Зефиры" завершили свой номер, и матросы на танцплощадке захлопали в
ладоши, но их никто не поддержал. Продолжая покачиваться в такт только что
отгремевшей мелодии, певец подался к микрофону и с придыханием произнес:
"Спасибо, спасибо", - как будто ему внимала многотысячная аудитория.

- А теперь, - объявил певец, - мы исполним старую песенку Чака Берри.

"Старой песенкой" оказалась "Долговязая Салли". И впрямь старье. Во
всяком случае, достаточно древняя, коль скоро я прекрасно помнил, что песнь
сия - творение Литтл Ричарда, а вовсе не Чака Берри. Под нее я, бывало,
отплясывал с девчонками в таких же дурацких заведениях. Это было во времена,
когда негры еще считались забавными существами. Не людьми, а просто
приложением к музыке. Разумеется, я тогда еще и не помышлял о женитьбе. В те
дни белые парни могли спокойно заходить в бар "Аполлон" в Гарлеме.

Ох, эти старые добрые времена.

"Долговязую Салли" они исполнили просто здорово: громко и недлинно.
Джудит презирает рок-н-ролл, и это грустно: мне он всегда нравился. Но,
когда я подрастал, рок-н-ролл еще не успел войти в моду. Тогда он считался
грубой утехой низших сословий, и начинающие музыканты играли произведения
Лестера Лэнина и Эдди Дэвиса, а Леонард Бернстайн еще не знал, что такое
твист.

Но времена меняются.

Наконец "Зефиры" завершили выступление, подключили к своим усилителям
проигрыватель и пустили пластинку, после чего спустились с подмостков и
потянулись к стойке. Когда Роман поравнялся со мной, я тронул его за плечо:

- Позвольте вас угостить.

Он изумленно взглянул на меня:

- С какой стати?

- Я - поклонник Литтл Ричарда.

Негр обглазел меня с головы до ног.

- Не заговаривай мне зубы.

- Я не шучу.

- Тогда мне - водки, - сказал он, устраиваясь на соседнем табурете.

Когда бармен подал стакан, Роман осушил его единым духом и сказал:

- Сейчас пропустим еще по одной, а потом пойдем потолкуем о Литтл
Ричарде.

- Хорошо.

Получив вторую порцию, Роман отправился к дальнему столику. Я побрел за
ним. Серебристый пиджак музыканта поблескивал в полумраке. Мы сели. Роман
заглянул в свой стакан и сказал:

- Давай-ка полюбуемся серебряным кругляшом.

- Что?

- Жетон, - поморщившись, объяснил негр. - Бляха, мальчик. Если у тебя ее
нет, я ничего не скажу.

Наверное, вид у меня сделался вконец обескураженный.

- Господи, когда же они наймут хоть одного легавого с мозгами? - со
вздохом молвил Роман.

- Я не легавый.

- Так я и поверил. - Он взял стакан и поднялся.

- Погодите, - остановил я его. - Хочу показать вам кое-что.

Раскрыв бумажник, я вытащил служебное удостоверение. Негр склонился над
ним, щуря глаза в полутьме.

- Не врешь, - сказал он наконец. И, хотя в голосе Романа слышались
насмешливые нотки, он снова сел за столик.

- Не вру, - подтвердил я. - Я врач.

- Ладно, пусть врач, хотя от тебя и разит легавым. Что ж, давай установим
правила. Видишь вон тех четверых парней? В случае чего они заявят под
присягой, что ты показал мне карточку врача, а не бляху полицейского. Это
получение показаний обманным путем. В суде такое не проходит, приятель. Тебе
все ясно?

- Я просто хочу поговорить.

- Верю, - ответил Роман и, отпив глоток, тускло ухмыльнулся. - Мир
слухами полнится.

- Правда?

- Правда. - Он взглянул на меня. - Откуда ты узнал обо мне?

- Есть разные способы.

- Какие же?

Я передернул плечами:

- Да всякие.

- Кто меня ищет?

- Я.

Негр расхохотался.

- Ты? Шутки в сторону, приятель. Уж тебе-то ничего не нужно.

- Ну что ж, - я встал. - Вероятно, я обратился не по адресу.

- Погоди-ка, мальчик.

Я остановился. Роман поигрывал своим стаканом и смотрел в стол.

- Сядь, - велел он мне.

Я сел. Продолжая таращиться на свой стакан, музыкант изрек:

- Товар - что надо. Дерьмом не разбавляем. Высшего качества. И за высокую
цену, понял?

- Понял, - ответил я.

Роман нервно почесал локти и запястья.

- Сколько мешков?

- Десять, пятнадцать. Сколько есть.

- Сколько надо, столько и будет.

- Тогда пятнадцать, - сказал я. - Но сперва посмотрю.

- Ладно, ладно, сперва посмотри. Товар в порядке. - Он снова принялся
чесать руки сквозь серебристую ткань пиджака. Потом вдруг улыбнулся:

- Но сначала скажи мне одну вещь.

- Что такое?

- Кто тебя навел?

- Анджела Хардинг, - после минутного колебания ответил я.

Похоже, он был озадачен. Неужто я дал маху? Роман заерзал на стуле, как
человек, мучительно ищущий какое-то решение, и наконец спросил:

- Она что, твоя подружка?

- Вроде того.

- Когда ты с ней виделся?

- Вчера.

Негр медленно кивнул.

- Вон дверь, - сообщил он мне. - Даю тебе тридцать секунд. Не успеешь
убраться, разорву на части. Слышишь, легавый? Тридцать секунд.

- Ладно, - сказал я. - Это была не Анджела, а ее подруга.

- Кто такая?

- Карен Рэнделл.

- Отродясь не слыхал.

- А я думал, ты знаешь ее как облупленную.

Роман покачал головой.

- Нет.

- Мне так сказали.

- Значит, тебе наврали. Наврали с три короба.

Я полез в карман и достал фотографию Романа.

- Это было в ее комнате в колледже.

Негр молниеносно выхватил у меня снимок и разорвал его пополам.

- Какая такая фотография? - невозмутимо спросил он. - Знать не знаю.
Никогда не видел эту девицу.

Я откинулся на спинку стула. Роман злобно зыркнул на меня.

- Брось это дело, - посоветовал он.

- Я пришел сюда за покупкой, - сказал я. - И уйду, как только куплю то,
что мне нужно - Ты уйдешь немедленно, если у тебя есть голова на плечах.

Он снова принялся чесать руки. Взглянув на него, я понял, что больше мне
ничего не выведать. По доброй воле парень говорить не будет, а заставить его
я не мог.

- Что ж, ладно. - Я встал, "забыв" на столе очки. - Кстати, ты не знаешь,
где можно достать тиопентал?

Его зрачки на миг расширились:

- Чего?

- Тиопентал.