Чтение 25–й страницы книги ~В 16.50 от Паддингтона~

- Так и сказала? Дескать, муж - англичанин? А он жив или умер?

Мадам Жолье пожала плечами.

- То ли умер, то ли бросил ее. Откуда я знаю? Эти девицы! Вечно у них
неприятности с мужчинами.

- Когда вы видели ее последний раз?

- Мы ездили на шесть недель в Лондон. Выступали в Торки, Борнмуте,
Истборне и вроде бы в Хаммерсмите . Я уж не помню. Потом
- отъезд во Францию, но Анна... Она не приехала даже проститься. Только
прислала записку, что уходит от нас и будет теперь жить с семьей мужа... В
общем, какая-то чепуха... Так я этому и поверила. Скорее всего просто
встретила мужчину. Ну, вы меня понимаете...

Инспектор Креддок кивнул, полагая, что иных причин, по мнению мадам
Жолье, существовать просто не может.

- Ну ничего, невелика потеря! Таких я могу набрать сколько угодно, и даже
поприличней. Придут и будут танцевать как миленькие... Так что, прочитав
записку, я пожала плечами и выкинула эту вертихвостку из головы. Все они
одинаковы, эти девицы просто помешаны на мужчинах.

- Когда это было?

- Когда мы вернулись во Францию? Это было.., да.., в воскресенье перед
Рождеством. Анна ушла дня за два или за три до отъезда. Точнее вспомнить не
могу. Во всяком случае, в Хаммерсмите нам пришлось танцевать без нее. А это
значит - пришлось на ходу перестраиваться, лишние репетиции... Так нас
подвела! Но таковы уж эти девицы.., как только встретят мужчину - все сразу
забывают. Я всем сказала: будет проситься назад - ни за что не возьму!

- Вам ее уход очень был неприятен?

- Мне?.. С какой стати! Подцепила небось себе какого-нибудь кавалера и
решила провести с ним рождественские праздники. Не мое это дело. Я могу
найти других девушек. Они будут счастливы танцевать в "Марицки-балет", и
танцевать не хуже, а может, даже и лучше Анны.

Мадам Жолье вдруг умолкла и с любопытством спросила:

- Почему вы ее разыскиваете? Ей что, кто-то оставил наследство?

- Нет, - ответил инспектор Креддок. - Просто мы имеем основания
предполагать, что она убита.

- Такое иногда случается, - сразу утратив всякий интерес, философски
заметила мадам Жолье. - Ну что ж! Она была доброй католичкой. По
воскресеньям ходила на мессы и, конечно, исповедовалась.

- Мадам, она говорила вам когда-нибудь о сыне?

- О сыне? Вы хотите сказать, что у нее был сын? Я считаю, что это
маловероятно. Эти девицы - все, все до одной! - знают нужный на крайний
случай адрес. Мосье Дессану это известно не хуже меня.

- Ребенок мог родиться у нее до того, как она поступила на сцену, -
сказал Креддок. - Например, во время войны.

- Ах, во время войны... Это возможно. Но если и так, мне об этом ничего
не известно.

- Кто из ваших девушек был ее близкой подругой?

- Я могу назвать два-три имени, но она ни с кем особенно не дружила.

Больше ничего полезного мадам Жолье сообщить не могла.

Когда ей показали пудреницу, она сказала, что такая у Анны была, но точно
такие же есть и у многих других девушек. Меховое пальто Анна, конечно, могла
купить в Лондоне, но никаких сведений об этом у нее нет. "Я постоянно занята
- репетиции, освещение, каждую минуту новые проблемы - такой уж бизнес, -
сказала мадам Жолье, - и мне некогда замечать, в чем ходят мои артисты!"

После встречи с мадам Жолье они побеседовали с девушками, которых она им
назвала. Две знали Анну довольно хорошо, но, по их словам, она не очень
много говорила о себе, а то, что говорила, чаще всего было заведомой ложью.

- Она любила сочинять всякие небылицы... Что она была любовницей великого
герцога, а в другой раз называла фамилию крупного английского финансиста...
Или что во время войны она была участницей Сопротивления. А однажды заявила,
что была кинозвездой в Голливуде.

- Я думаю, - вступила в разговор другая девушка, - что на самом деле она
жила раньше вполне обыкновенной скучной жизнью, а ее влекла романтика. Она и
в балет-то пошла потому, что это казалось ей романтичным, но хорошей
танцовщицей ей стать не удалось... Вы поймите, если бы она честно сказала:
"Мой отец торговал в Амьене тканями" - какая уж тут романтика! Вот она и
придумывала что-нибудь эдакое...

- Даже в Лондоне, - продолжала первая девушка, - она намекала на то, что
какой-то богатый человек хочет взять ее с собой в кругосветное плавание..,
видите ли, она похожа на его дочь, погибшую в автокатастрофе. Какая чушь!

- А мне она сказала, что едет к какому-то лорду в Шотландию, - сказала
вторая девушка, - там будет охота на оленей.

Сведения были довольно забавные, но, в сущности, бесполезные. Вывод можно
было сделать только один: Анна Стравинская была отъявленной лгуньей.
Конечно, она не охотилась на оленя с шотландским лордом и едва ли нежилась
под солнцем на борту океанского лайнера. Но из этого вовсе не следовало, что
ее убили и запрятали в пресловутый саркофаг... На вопрос, не она ли на
фотографии, ни девушки, ни мадам Жолье не могли ответить ничего
определенного. В общем-то вроде бы действительно похожа на Анну. Но право
же! Все лицо так страшно раздуто - это может быть кто угодно...

Итог был таков: 19 декабря Анна решила не возвращаться во Францию, а днем
позже, то есть 20 декабря, похожая на нее женщина отправилась в Брэкхемптон
поездом в 16.33 и была задушена.

Если женщина в саркофаге была не Анна Стравинская, то где же теперь
Анна?

Ответ мадам Жолье был прост и неизменен:

- С каким-нибудь мужчиной!

"И скорее всего она права", - уныло подумал Креддок.

Нельзя было обойти вниманием и утверждение Анны, что у нее был муж
англичанин. Был ли этим мужем Эдмунд Крэкенторп? Судя по тому портрету,
который нарисовали ее подружки, едва ли... Другое дело, если Анна была в
какой-то момент довольно близкой знакомой Мартины и, соответственно, имела
возможность разузнать необходимые сведения. Вполне допустимо, что именно она
написала Эмме Крэкенторп, а потом, почуяв, что ей предстоят обстоятельные
объяснения, испугалась и пошла на попятный. Возможно, именно поэтому она
ушла из труппы мадам Жолье. Но опять-таки, где же Анна Стравинская находится
в данный момент?

И снова напрашивался неизменный ответ мадам Жолье: с каким-нибудь
мужчиной...

***

Прежде чем покинуть Париж, Креддок поделился своими соображениями
относительно Мартины с Дессаном. И тот был склонен согласиться со своим
английским коллегой: скорее всего женщина, найденная в саркофаге, не имеет
никакого отношения к возлюбленной Эдмунда Крэкенторпа. Но тем не менее этот
вариант следует тщательно проработать, полагал он. И обещал Креддоку, что
Сюрте
предпримет все возможное, чтобы выяснить, сохранилось ли документальное
свидетельство о браке лейтенанта Эдмунда Крэкенторпа из Четвертого
Саутширского полка и француженки по имени Мартина. Примерная дата -
приблизительно перед падением Дюнкерка.

Однако Дессан предупредил Креддока, что почти не надеется на успех.
Во-первых, район, о котором идет речь, почти сразу захватили немцы,
во-вторых, он значительно пострадал во время боевых действий. Многие здания,
а соответственно и хранящиеся в них документы, были уничтожены.

- Но мы предпримем все, что в наших силах, дорогой коллега, - повторил
Дессан.

На том они расстались.

***

В Лондоне Креддока уже поджидал с отчетом сержант Уэзеролл.

- Адрес, который вы мне дали, Элверс-Крэсент, сто двадцать шесть, только
для писем, сэр, - с мрачным торжеством доложил он. - Вот что я вам скажу...
Дом вообще-то вполне приличный.

- Кто-нибудь опознал ее по фотографии?

- Как женщину, приходившую за письмами? По-моему, это дохлый номер -
прошел уже почти месяц, а народу там толчется уйма. Там ведь пансион для
студентов.

- Она могла называть себя другим именем.

- Ну и что? У нас ведь фотография. Нет, не опознали. После мы объехали
отели, - продолжал сержант, - в регистрационных книгах Мартина Крэкенторп не
значится. После вашего звонка из Парижа мы стали искать в списках
проживавших Анну Стравинскую. Такая действительно значилась, вместе с
остальными танцорками, в дешевой гостинице неподалеку от Брук-Грин. Там в
основном останавливаются актеры. Съехала поздно вечером, девятнадцатого
декабря, после спектакля, это четверг. Других записей нет.

Креддок, кивнув, распорядился продолжать поиски и по другим каналам, хотя
не надеялся на успех.

Немного поразмыслив, Креддок позвонил в адвокатскую контору "Уимборн,
Хендерсон и Карстерс" и попросил назначить его на прием к мистеру Уимборну.

Креддок явился в назначенное время, его проводили в душную комнату, где
за большим старомодным столом, заваленным пачками пыльных бумаг, восседал
мистер Уимборн. Вдоль стен стояли ящички с аккуратными ярлыками: "Сэр Джон
Фоулдс (сконч.)", "Леди Деран", "Джордж Роубот, эскв." и прочие. Были это
реликвии минувшего или текущие юридические дела - понять было невозможно.

Мистер Уимборн был безупречно вежлив, но смотрел на посетителя с
некоторой настороженностью, характерной для домашнего юриста, которому
предстоит разговор с полицейским чином.

- Чем могу быть полезен, инспектор?

- Я насчет этого письма... - Креддок подвинул письмо Мартины через стол.