человека чуть не убили. -- Музыка как раз оборвалась, и последние слова
раздались слишком громко.
"Курьером Юнеско" в кармане пиджака.
располагался ресторан), и пришел скромно поужинать после суматошного
столичного дня. Устало и беспомощно он огляделся и отважился проявить
настойчивость.
ухватился за спинку свободного стула.
но Игнат не мог оторваться от разительно изменившегося лица Сергея
Филипповича. Собственно, лицо было то же, но глаза... Глаза расширились и
буквально пылали. Казалось, что тени вокруг них -- это закопченные пламенем
веки.
передать этот яростный огонь? Он быстро потухал, и Сергей Филиппович говорил
ровным тоном: "Нервишки шалят. После всего пережитого". Вот и сейчас помянул
нервишки и спокойно вернулся к прерванной беседе:
историю. -- И кто такой?
сидел. И все нам рукой махал. А вечером его... представляете?
волна светлых волос по обнаженным плечам.
Другого убили. Кинга убили. Уже на Папу Римского с ножом кидались. На этом
фоне случай с каким-то дядей Лешей -- пустяк. Почти естественный отбор. А,
Игнат?
курит.
они едкие. Иногда этак раздумаешься о жизни... Вот волк идет за оленьим
стадом. Кого он ест? Слабого, больного. Без него олени выродятся. Он -- как
санитар. А у людей? Ты посмотри хоть направо, хоть налево. Тупые, спина
колесом, глазки сонные. А вон тот? Часть брюха, выпирающая из воротничка,
называется головой. Ну как их не есть? Нет, людям тоже нужны волки! Истории
нужны санитары.
сильных. Хочет, чтобы все были одинаковые и поступали одинаково. А ведь
сильному закон не нужен, нет. Он нужен, чтобы дохляков охранять. Чтобы им
тоже что-то в жизни доставалось!
жилистый кулак, -- за каким чертом мне вкалывать рядом с Красной Шапочкой?
Она кушает манную кашу, а мне нужно мясо!
вас, ребята. Хочется сделать из вас таких людей, чтобы как нож в масло!.. Я
ведь тебя вот этаким помню, -- показал он Игнату чуть выше колена. -- Афони
еще и на свете не было.
Отрекомендовался давним другом семьи и таким сначала показался
обременительным! Угощай его чаем, проявляй внимание, рассматривай
пожелтевшие фотографии, с которых бесплотно улыбается молодая красивая
мама, а крошечный Игнат сидит на плече этого самого Сергея Филипповича --
тогда еще без залысин и морщин.
визитов, что с ним далеко не скучно и словно бы не так беззащитно на свете.
О себе Сергей Филиппович говорил мало и с горечью: был художником, успеха
не добился, сменил множество профессий, долго жил в северных краях,
подробности когда-нибудь после... Ребята подозревали, что он сидел, но в их
представлении сидеть он мог только "за политику", а это добавляло уважения.
отца, тоже без порток, в башке планов вагон, а что впереди -- неизвестно...
бабушку, Игнату делалось приятно-печально, но и неловко, потому что старик
(всех, кому за пятьдесят, Игнат относил к этой категории) впадал в
сентиментальность, а сентиментальность Игнату претила. Но сегодня, под
хмельком, он и сам как-то размяк, настроился на чувствительный лад.
и что за искусство было? Меня с приятелем пригрел один тогдашний мэтр, -- он
желчно скривился. -- Приятель сапоги писал, я -- погоны и пуговицы.
Поточным методом... Приятель ныне член Союза. А у меня смирения не хватило.
И пошло носить...
осилил. Трудно все складывалось. У нее был муж, ребенок. Разводов тогда не
давали... Да что говорить!
отеческим взглядом: дойдет ли? Порядок, дойдет. И придвинулся к Игнату: --
Давай о тебе. Перед тобой сейчас выбор. Поедешь по распределению на чертовы
кулички, станешь рисовать этикетки для халвы. Женишься с тоски на
какой-нибудь провинциалочке, пацанята пойдут, -- и рубанул: -- Все! С тобой
покончено! А ты истинный художник. Тебе нужны условия, свобода.
представляете себе наше, так сказать, материальное положение? Пенсия на
Афоню, плюс моя стипендия. Иногда халтура по части халвы. Сколько можно так
существовать? Уже вот тут! -- провел он горлу.
продолжал:
Комнату в Москве потеряешь.
бредовая мысль: вдруг предложит оставить на него Афоню, отработать по
распределению и вернуться? Но нет.
Сергея Филипповича, -- по-волчьи питаться! -- и основательно принялся за
мясо. -- А куда вы хотите Игната устроить, Сергей Филиппович?
папку с гравюрами, -- славы не обещаю, а деньги будут. Выпьем за успех.
Филиппович между прочим. -- Никаких следов?
мы с ними потолковали!.. Как считаете, найдут того бандюгу или нет?
дядя Степа-милиционер. У него больше спинной мозг развит... --
требовательным взмахом руки он подозвал официанта: -- Кофе и мороженое!
x x x
прибавилось. А шел понедельник, третьи сутки. Серов был плох, недоступен
для расспросов, друзья его разводили руками в недоумении, оставалось
Лукьяненко Сергей
Чернецов Андрей
Махров Алексей
Андреев Николай
Херберт Фрэнк
Белоусов Валерий