туристов, стремящихся прочь от жары и сутолоки улиц. Как чех и ожидал,
спикер палаты представителей уже сидел на этой скамье. Его густые седые
волосы были спрятаны под ирландской шапочкой, козырек наполовину скрывал
лицо. Длинную, болезненно худую фигуру облегал плащ, казалось совершенно
невозможный при знойной влажности августовского вашингтонского дня. На сей
раз спикер не хотел, чтобы кто-нибудь его заметил, что обычно для него было
нехарактерно.
темными глазами и изогнутыми седыми бровями одновременно отражало готовность
защищаться, что для самого спикера, очевидно, было неприятно. - Если ты -
Мальчик на побегушках у какого-нибудь проклятого коммуниста, тебе лучше и не
начинать, понял, Иван? Я не баллотируюсь на следующий срок. Ухожу. В январе
конец, капут, а то, что произошло тридцать или сорок лет назад, ни хрена не
значит! Усек, Борис?
стране, сэр, которая теперь и моя родина. Относительно того, что я русский
или агент из стран Восточного блока, то последние десять лет я сражался и с
теми и с другими, о чем известно ряду людей в вашем правительстве.
в запасе, - произнес он нараспев с акцентом уроженца Новой Англии. - И
потом, ты мне угрожал!
встретиться со мной. Можно мне сесть?
которой ожидал послушания. А когда Варак сел на достаточно большом
расстоянии от собеседника, спросил: - Ну так что тебе известно о событиях,
которые, может быть; произошли, а может быть, и нет в пятидесятых годах?
В тот день в белфастской больнице Пресвятой Девы у молодой женщины, которая
за несколько лет до этого эмигрировала в Америку, родился ребенок мужского
пола. По ее словам, ей пришлось вернуться в Ирландию при весьма грустных
обстоятельствах. Ее муж умер, и, понеся тяжелую утрату, она хотела родить
ребенка дома, среди родных и близких.
который, должно быть, ее очень любил. Молодой политик с блестящей
перспективой, связанный по рукам и ногам несчастливым браком, от которого он
не мог избавиться из-за церковных законов и слепой приверженности к ним его
избирателей. На протяжении многих лет этот человек, который был также
юристом, посылал той женщине деньги и навещал ее с ребенком в Ирландии так
часто, как только мог... В качестве американского дядюшки, конечно...
спикер. - Мне нужны не молва, не слухи, не показания сомнительных
свидетелей, а письменные доказательства.
проклятые письма!
что намеревалась уничтожить и его, но смерть наступила раньше, чем она
ожидала. Ее муж нашел письмо под вещами в ее прикроватной тумбочке.
Разумеется, он не знает, кто такой "И", да и не хочет знать. Он испытывает
лишь признательность к своей жене за то, что она отказала вам и была с ним
эти последние двадцать лет.
смахнул, взяв себя в руки.
дочь и сын учились в колледже, и не было причины дальше притворяться. В то
время уже все было по-другому, взгляды изменились, и я был в такой же
безопасности, как какой-нибудь Кеннеди в Бостоне. Даже жеманники из епархии
архиепископа держали рты на замке. Конечно, я дал понять некоторым из этих
поганых ханжей: вмешайся церковь как-нибудь в ход выборов - я поощрю
чернокожих радикалов и евреев в их намерении устроить адский шум в палате
насчет их священного статуса, не подлежащего обложению налогом. Епископа
чуть удар не разбил, он проклинал меня на все лады за подачу греховного
примера обществу, но я заставил его замолчать. Сказал ему, что моя бывшая
жена, возможно, спала и с ним. - Седовласый, с резко очерченным лицом спикер
немного помолчал, а потом вскричал со слезами на глазах: - Матерь Божья! Я
хотел вернуть эту девушку!
могла так поступить. Порядочный человек дал ей дом и имя нашему сыну почти
на пятнадцать лет. Она не могла его покинуть - даже ради меня. Признаюсь, я
тоже сохранил ее последнее письмо. Это были наши последние письма друг к
другу. "Мы соединимся в будущей жизни, на небесах, - написала она мне. - Но
уже не на этой земле, мои дорогой". Какая же это была чепуха! У нас мог бы
быть чертовски хороший кусок жизни!
сильно, как себя и своего сына. У вас есть собственные дети, а оправдание
прошлого может разрушить будущее. Перед вами лежало будущее, мистер спикер.
погубить человека, давшего ей и ее ребенку дом и имя.
стал суровым:
в государстве, а я хотел побольше узнать о вас. Простите меня, но пожилые
люди говорят более откровенно, чем молодые, они не считают так называемые
тайны такими уж важными. И конечно, я знал, что вы с вашей женой, будучи
католиками, разведены. Принимая во внимание ваш политический вес в то время
и власть вашей церкви, понимаю: это, должно быть, было очень непросто.
то время поблизости?
стремившегося к политическому влиянию и буквально финансировавшего ваши
ранние кампании, имела незавидную репутацию.
это понял.
замешательстве стали искать отношений на стороне. В то время вы были
убеждены, что ничего не сможете поделать со своим браком, просто искали
суррогатного утешения.
кампании. Она была дипломированной медсестрой из Ирландии, которая
готовилась к подтверждению своих профессиональных прав в Соединенных Штатах.
заискрились от воспоминаний о счастливых мгновениях. - Он держал маленькое
итальянское заведение, бар с хорошей сицилийской кухней, примерно в четырех
кварталах от больницы. Там мне никто никогда не докучал; не думаю, чтобы они
знали, кто я такой. Паршивец этакий, надо же, помнит!
частенько приводили туда свою милую медсестру, а он обычно закрывал свой бар
в час ночи и оставлял вас внутри. Только просил, чтобы вы потише проигрывали
тарантеллы на музыкальном автомате.
сдержан, как был в молодости. Предается подообным воспоминаниям,
перескакивает с одной мысли на другую и, действительно, за стаканчиком
кьянти говорит такие вещи, которые ни в коем случае не выболтал бы даже еще
несколько лет назад.
видимо, сопоставил факты - это было нетрудно. После того как она уехала в
Ирландию, я имел обыкновение приходить к нему в бар, довольно часто на
протяжении пары лет. Там пил больше, чем обычно, потому что, как я уже
сказал, никто не знал меня и всем было на меня наплевать, а Пи-Уи всегда и,
как говорится, без происшествий доставлял меня домой. Возможно, в эти
моменты я слишком много болтал.
замуж...
совершенно не помню, как оттуда вышел.
разрыва... Я поехал в Ирландию.
злобно и вопрошающе.
навредить. Так чего же ты хочешь?
сэр. Даже после самого строгого исследования всей подноготной вы могли бы
только одобрить рекомендацию моих клиентов.
Конюшевский Владислав
Сертаков Виталий
Ковальчук Вера
Корнев Павел
Жюль Верн
Самойлова Елена