понятно, что начальство не было в восторге от его пеших прогулок, и к нему
были приставлены двое солдат, которые сопровождали полковника до самого
дома. Он считал это ужасным расточительством в условиях нехватки людей, но
ничего не мог изменить.
но очень скоро он понял, что не сможет вынести близкое соседство мангровых
болот с наветренной стороны жилища. Поэтому он присмотрелся и вскоре нашел
для себя новый дом - не такой большой, но гораздо удобнее. Дом стоял на
холме, что очень нравилось полковнику - с холма открывался прекрасный вид на
Букит-Тима, самую высокую точку Сингапура. За массивным гребнем скрывались
черные воды пролива Джохор, и дальше - Малайзия, южная оконечность огромного
азиатского континента. В самые жаркие и влажные дни, когда рубашка прилипала
к коже и пот заливал глаза, когда весь город дышал тяжелыми испарениями, как
тропический лес в сезон дождей, полковнику казалось, будто Азия всей своей
огромной массой медленно надвигается на него, обволакивая покрывалом из
бесконечных болот, комаров и людей. В такие дни усиливалась застарелая боль
в шейных позвонках.
это было настоящее чудо - словно она не вошла в его кабинет с улиц
Сингапура, а спустилась с мглистого неба. В первый же вечер, когда он
передал Цзон заботам Пай, чтобы та ее вымыла и одела, а сам стоял возле
полированного тикового стола и медленными глотками потягивал коктейль,
полковник почувствовал, как его усталость растворяется и исчезает, словно
остатки соли на коже под горячим душем. Он думал тогда только о том, как
хорошо вернуться домой после тяжелого дня. Впрочем, возможно, он думал и о
чем-то другом, что не осталось в памяти. Во всяком случае так ему казалось,
когда он вспоминал тот вечер много лет спустя. Полковник твердо знал: когда
Цзон приведи к нему, когда он увидел ее лицо, Азия перестала преследовать
его кошмарами, впервые с тех пор, как в 1940 году он покинул Англию. Он
смотрел, как Цзон приближается к нему, и чувствовал себя домом, из которого
наконец уходят жуткие призраки, и теперь, очистившись, он готов был принять
под свою крышу новых, настоящих жильцов. В нем ликовал освобожденный дух, и
он понял, что добрался, наконец, до цели в своих мучительных поисках Азии.
минут полный мрак яростно обрушится на землю; с такой же яростью полковник
обрушивался на врагов. Его бесстрашие высоко ценили американцы и британское
командование; благодаря этому он быстро продвигался по армейской лестнице.
говорили не отдельные его черты, а, скорее, общее выражение. Овальное лицо
Цзон нельзя было назвать правильным, но в самой его не правильности
полковник находил непостижимое очарование. Широкие скулы, удлиненные
миндалевидные глаза, нос, не такой плоский, как можно было ожидать; особую
выразительность ее лицу придавали широкие полные губы. Позже полковник
научился безошибочно читать по губам Цзон малейшие перемены в ее настроении.
лентой; волосы падали с плеч, такие густые и блестящие, что в ту минуту Цзон
показалась полковнику каким-то мифическим существом, живым воплощением
Востока, бескрайнего и многолюдного.
услышав ответа, повторил по-пекински.
поражен: ему никогда не доводилось слышать такого нежного и певучего голоса.
Он смотрел, не отрываясь, на ее высокую стройную фигуру, которой бы
залюбовался любой мужчина.
глаз. Она безуспешно попыталась произнести его фамилию. - Мне очень стыдно.
- Цзон потупилась. - Пай столько раз учила меня. Не сердитесь, прошу вас.
***
командования поступить на службу к генералу Дугласу Макартуру в качестве
советника, он прежде всего подумал, как сказать об этом Цзон. Не могло быть
и речи о том, чтобы отказаться от предложения - мысли полковника уже
перенеслись в Токио.
чудовищного потрясения после взрывов в Хиросиме и Нагасаки, неисчислимых
последствий которых никто не мог предсказать.
беременности. И все же полковник без колебаний решил покинуть Сингапур,
ставший его вторым домом. Принять предложение американцев он считал своим
долгом; он отчетливо представлял, с какими проблемами столкнулась Япония
после безоговорочной капитуляции, и страстно стремился вместе с Макартуром
"уверенно вывести Японию на новый путь".
уходит; в случае крайней необходимости его можно найти дома.
полковника на пороге.
ступенькам. - Наоборот. Я задала им трепку и отправила на кухню - там все
так запущено.
они заслужили наказания?
уселся, вытянув ноги, опустилась на колени рядом с ним. На ней был
просторный темно-синий шелковый халат с маленьким воротничком и широкими
рукавами. Полковник не мог вообразить, где она раздобыла это необычное
одеяние, но спрашивать об этом посчитал бестактным.
в доме. Ты командуешь у себя в гарнизоне, а здесь - я. Чтобы поддерживать в
доме покой, нужно доверие. Доверяй мне! Ведь покой - это самое важное для
душевного здоровья, ты согласен? - Когда полковник кивнул, глядя ей в глаза,
она продолжила:
но и от самих хозяев.
свой коктейль, выпрямился в кресле и поставил бокал на столик. Его западная
натура подсказывала, что нужно наклониться к ней, нежно взять ее руки в свои
и спросить: "В чем дело, дорогая? Что тебя тревожит?". Но он знал, что этого
делать нельзя: Цзон почувствовала бы себя неловко. Она наверняка долго
готовилась к этому разговору. Он должен оценить это. Пусть жена говорит,
пусть потихоньку подводит к главному. Если полковник и научился чему-то за
шесть лет, проведенных на Востоке, - так это терпению; тот, кто сразу же не
усвоил этот урок, рискует навлечь на себя неминуемую беду.
гармония - это то единственное, к чему стремятся люди. Основа ясного разума,
благоприятной и сильной кармы. - Цзон коснулась пальцами тыльной стороны его
ладони, лежавшей на гладком подлокотнике кресла. - Ты обладаешь такой
кармой, очень сильной кармой. - Она посмотрела ему в глаза. - Я очень боюсь
чем-нибудь ее нарушить. Но теперь я должна думать еще об одной жизни, той, в
которой смешались и переплелись наши кармы. - Полковник снова кивнул, и
Цзон, довольная тем, что он слушает ее и соглашается, продолжала:
Ведь ты дала мне счастье.
Цзон.
решительно проговорила она и, видя, что муж ее не останавливает, торопливо
добавила:
помолчала в поисках подходящего слова, - это совершенно необходимо для всех
нас. Для тебя, для меня и для ребенка. - Она опустила руку на живот, - Мы
должны ехать в Японию. В Токио.
заинтригованный необычным поведением жены.
реакцию. - Нам нельзя оставаться здесь. Нельзя. В Японии - наша карма, там
наша - как это называют по-английски? - наша судьба, правильно. Наша судьба.
обижайся. - Он погладил тонкую руку. - А теперь скажи, почему мы должны
ехать в Токио?
этого, полковник почти ничего не знал о ее прошлом.
и сам он отчасти им верил, помня, что подсознательное играет в жизни гораздо
Русанов Владислав
Афанасьев Роман
Суворов Виктор
Каргалов Вадим
Сертаков Виталий