рассказывала, а уж отец тем более. Он всегда над ней дрожал, так же, как и
мать. Она была худенькой и спортивной, а я всегда была полной. Они
испробовали на мне все диеты, какие только можно, но я никак не теряла вес.
Мать всегда меня этим попрекала.
Кроукеру, а говорила сама с собой. - Короче, отец застал меня с Лайзой. Был
разгар лета. Я познакомилась с ней на пляже. Лайза жила недалеко от нас, с
отцом и мачехой, которых она ненавидела. Видимо, это нас и объединило. Кроме
того, нас физически тянуло друг к другу. В нашей любви было что-то очень
чистое. Позже я не испытывала ничего подобного.
краю нашего участка, в тени высокой изгороди. На нас были только купальники,
и мы буквально не могли оторвать рук друг от друга. Потом мы сняли
купальники; это было очень здорово...
за нами, возможно, с самого начала.
дышал. Он с криком бросился к нам, размахивая руками. Лайза в ужасе схватила
купальник и побежала к пляжу. Отец на нее даже не взглянул.
поняла: он смотрел как мы занимались любовью, и его это возбуждало. Он
приближался ко мне со странным выражением глаз, которого я сразу не поняла.
Мне было тогда семнадцати, и я никогда раньше не видела его таким. Я не
узнавала своего отца: это был другой человек.
мне рот рукой, и я изо всех сил впилась в нее зубами. Все было кончено так
быстро, что на мне мгновение показалось, будто ничего и не было. Но
оставался солоноватый вкус крови во рту, и еще несколько дней мне было
больно ходить.
ничего подобного. Мне так же противно, как и было. Я презираю себя. Не за
то, что он это сделал. За то, что я не сопротивлялась; потому что... потому
что в глубине души мне это нравилось. О боже! - Она расплакалась, и ее
крупное тело сотрясалось от рыданий.
подкашивались, и ему приходилось ее поддерживать. Плечи Гелды вздрагивали, и
эта дрожь передавалась Кроукеру. Он чувствовал, как длинные шелковистые
волосы нежно гладят его лицо, чувствовал запах ее духов и тепло ее тела.
продолжала прижиматься к Кроукеру, сцепив руки у него на шее.
***
именах. Хидэ"си. ‚догими. Мицунари. Что хотел этим сказать Терри? Николас
знал его очень хорошо, но не мог разгадать эту головоломку. Ладно. Начнем с
начала. Допустим, Хидэ"си - ниндзя. Он сам так назвался. Тогда кто такие
‚догими и Мицунари? Замешаны ли здесь три человека? Это противоречило всем
законам ниндзюцу, но ничего нельзя исключать.
чтобы рядом был сейчас Шерлок Холмс.
прекрасно знал историю этих людей, но то было в далеком прошлом.
направо, отсчитывая секунды, минуты, годы. "Время", - подумал Николас.
Западе. Я стал одним из них". Его охватило чувство тайного стыда, в котором
трудно признаться даже самому себе.
время этому противлюсь? Почему в свои тридцать три года я вдруг ушел от
жизни? Бросил работу, бежал из города и впал в спячку?"
непреодолимое. Цунами, приливная волна. Она вырастала у него за спиной,
готовая безжалостно обрушиться на него. Разве не было предупреждения?
слишком глуп, чтобы их увидеть.
лифта. Он вообразил себя пилотом, затерявшимся в огромном небе. Он пытается
выбраться оттуда, дергает рычаги управления... И вдруг - ничего. Ни неба, ни
облаков, ни звезд. Только прошлое.
подошел к стене и через недавно вставленное оконное стекло невидящим
взглядом посмотрел на водоворот города.
Его воспоминания о Юкио, как оскалившее зубы привидение, стояли между ним и
Жюстиной. Именно это чудовище так ранило Жюстину. Николас невольно сжал
кулаки. Прошло столько времени, а оно все еще не отпускает его. Но он
понимал, что это пустые слова. Душа не знает, что такое время.
безмятежную гладь спокойного пруда. Как он мог быть таким дураком!
распахнул металлическую дверь в кабинет Рафиэла Томкина.
правая рука угрожающе согнулась. Николас прошел мимо, не обращая внимания.
руки.
перевел взгляд на Николаса.
казалось нелепым, но потом становилось видно, что обширное пространство
разделено на отдельные зоны, как квартира; только вместо стен перегородками
служила мебель.
стоял огромный полукруглый диван с бархатной обивкой, а перед ним - низкий
кофейный столик из хрома и затемненного стекла и торшер с гибкой стойкой.
мастерская с чертежным столом, настольной лампой и черным пластмассовым
табуретом. Рядом стоял металлический шкаф для чертежей; на нем красовался
макет здания вместе с прилегающей площадкой и рядами деревьев.
холодильником, стальной мойкой и электроплитой. Через открытую дверь
просматривалась ванна. В одном из углов была оборудована библиотека; книжные
полки поднимались до потолка, а рядом с ними стояли два высоких кожаных
кресла, уже явно обжитых. Не хватало, пожалуй, лишь массивной стеклянной
пепельницы и пенковой трубки.
кабинет. Огромный, сделанный на заказ письменный стол Томкина напоминал
пульт управления самолетом: четыре разноцветных телефона, телекс, терминал
нью-йоркской фондовой биржи, ряд телемониторов системы безопасности здания и
еще множество разных приборов, о которых Николас понятия не имел.
бархатное кресло перед столом. Николас заметил в его правой ручке телефонный
аппарат, снял трубку и набрал номер Жюстины в Уэст-Бэй-Бридж. После шести
гудков он повесил трубку. Жюстина могла пойти на пляж. На всякий случай он
позвонил в ее нью-йоркскую квартиру. Никого.
попросил принести список всех рабочих азиатского происхождения, занятых на
строительстве этого здания.
знаю...
строительство может быть приостановлено...
сделали сами. Не привлекайте никого, слышите? Потом мне понадобится
посмотреть на всех этих людей. Подумайте, как это сделать, не предупреждая
их заранее. Договорились? Хорошо.
Жюстине.
кабинете никто не двигался. Николас слышал тихое шипение кондиционера; Фрэнк
беззвучно стоял возле двери.
которое Николас сначала не заметил, располагались несколько картин в
серебряных рамах и фотографии двух женщин. Одна из них была Жюстина; вторая,
как предположил Николас, - Гелда. Каждая была по-своему красива. Только на
одном снимке сестры были вместе. Это была черно-белая фотография с
оторванным уголком. Девочки стояли на лужайке. На заднем плане виднелся угол
кирпичного дома, увитого плющом. Жюстина, которой здесь было лет семь,
держала в руках раскрашенное яйцо и улыбалась. Гелда, гораздо выше и полнее
Жюстины, стояла чуть поодаль и смотрела куда-то в сторону. Девочки,
казалось, не замечали друг друга, будто это был монтаж из двух разных