Чтение 77–й страницы книги ~Ниндзя~

минуту вернулся Николас, расплатился с таксистом и забрал свои вещи.

Кансацу угостил его зеленым чаем в одной из комнат рю; в самом додзе уже
никого не было.

- У тебя была очень трудная поездка, - сказал Кансацу. Через открытые
с"дзи Николас видел, как медленно опускается на землю снег, заглушая собой
все звуки; в сумерках снег казался скорее не белым, а голубым. В такую
погоду нельзя было увидеть вершину Фудзи.

- Я вижу это по твоему лицу. И Николас рассказал ему.

После того, как он окончил свой рассказ, наступила долгая тишина, по
крайней мере, так показалось Николасу.

- Кансацу...

Но сэнсэй остановил его.

- Пей чай, Николас.

Николас резко отодвинул серую глиняную чашку; чай расплескался по татами.

- Мне надоело - со мной обращаются, как с ребенком! Я знаю, что я хочу
сделать... что я должен сделать.

- Мне кажется, - Кансацу не обратил внимания на эту вспышку, - сейчас ты
должен пойти домой.

Николас поднялся с красным от ярости лицом.

- Вы что, не понимаете, что произошло? Вы меня не слушали?

- Я слышал каждое твое слово, - спокойно возразил Кансацу. - И я тебе
сочувствую. Ты подтвердил мои опасения. Но нельзя поспешно принимать
решения. Тебе кажется, что ты знаешь, как следует поступить, но я в этом
сомневаюсь. Прошу тебя, послушай мой совет и возвращайся домой. Тебе нужно
время, чтобы подумать...

- Я хочу получить от вас ответы на несколько вопросов, - резко сказал
Николас. - Вы меня на это толкнули. Вы знали...

- Я ничего не знал. Теперь я знаю, как и ты. Согласись, это лучше, чем
просто догадываться. Без этого нельзя принять правильное решение, ты ведь и
сам понимаешь. - В последних словах слышался вопрос, словно сэнсэй ожидал
подтверждения.

- Да.

- Хорошо. - Кансацу вздохнул и поднялся. Теперь они стояли друг напротив
друга; их разделял низкий лакированный столик. - Если я что-то тебе
недосказал, это было сделано для твоей же пользы.

- Для моей пользы?! - Кансацу поднял руку в успокаивающем жесте.

- Пожалуйста, позволь мне договорить. У меня были определенные догадки по
поводу Сайго. - Его голос смягчился. - Что касается тебя, я сказал тебе то,
что думаю: занятия в этом зале больше ничего тебе не дадут. И то, что ты
вернулся живым из Кумамото, подтверждает мои слова.

- Я никогда...

- Знаю. - Кансацу обошел вокруг столика и взял Николаса за руку; до сих
пор он никогда не делал ничего подобного. - Ты был моим лучшим учеником. Но
пришла пора нам расстаться. Ты должен сам выбрать свой путь, Николас.
Слишком долгое пребывание в этой рю, как и в любой другой, тебе только
повредит. Но, - сэнсэй поднял указательный палец, - прежде чем ты решишь,
куда идти, твой разум должен проясниться. И согласись, сейчас ты не можешь
этим похвастать. Николас молча обдумывал слова Кансацу. - Пусть пройдет
несколько дней - столько, сколько тебе понадобится. Когда ты почувствуешь,
что готов, приходи ко мне.

Я буду здесь и постараюсь ответить на все твои вопросы. И мы вместе
подумаем о твоем будущем.

- Есть одно обстоятельство, - заговорил наконец Николас, - которым нельзя
пренебречь.

- И что же это?

- У меня теперь есть враг. - "И не пытайся меня выследить". - Я вторгся
на их территорию, не послушал их предупреждения. И я должен быть готов с
ними встретиться.

Кансацу смотрел на медленно падающий снег. Никогда он не казался Николасу
таким старым и слабым.

***

- Боюсь, тебя ждут плохие новости. Николас стоял с сумками в дверях
своего дома. Он сразу подумал о Цзон.

- Где мама?

- У твоей тети. Входи в дом, Николас. - Полковник выглядел бледным и
усталым.

В доме что-то изменилось, он показался Николасу каким-то пустым.

- Что случилось?

- Сацугаи, - спокойно сказал полковник; в руке он держал незажженную
трубку. - Мы пытались связаться с тобой в Кумамото. Наконец, сегодня вечером
я нашел Сайго. Итами удивилась, что Юкио решила остаться с ним.

Николас почувствовал, как внутри у него поворачивается острый нож. Было
тихо, и он слышал тиканье часов на камине в кабинете полковника.

Полковник откашлялся.

- Сацугаи убит. Прости, что встречаю тебя такими новостями. Я вижу,
поездка и без того была не из лучших.

- Как это произошло?

Полковник поднес трубку к губам и несколько раз продул ее, потом заглянул
внутрь.

- Полиция считает, что это ограбление. Должно быть, Сацугаи застал вора.

- И никто ничего не слышал? Полковник пожал плечами.

- В доме в это время никого не было. Итами была у сестры.

- У какой? У Икура?

- Нет. Тэокэ. Николас не любил Тэокэ.

- Понятно. - Он взялся за сумки; полковник помог ему, и они вместе пошли
через дом.

- Здесь так тихо, - сказал Николас. - Все как-то не так.

- Да, - согласился полковник, о чем-то задумавшись. Он опустился на футон
и прижал большой и указательный пальцы к глазам. - Слуги ушли с матерью, а
Атаки сегодня не придет.

Николас стал разбирать вещи, отделяя ненадеванное белье и сорочки.

- Папа, - спросил он через некоторое время, - что ты знаешь о ниндзя?

- Совсем немного. А что?

Николас пожал плечами, разглядывая сорочку в своих руках.

- Мне о них рассказывал Кансацу. Ты слышал о том, что когда в 1543 году
португальцы впервые привезли сюда огнестрельное оружие, оно немедленно вошло
в арсенал ниндзюцу? Нет? И по этой причине его избегали другие классы,
особенно самураи - вплоть до революции Мэйдзи.

Полковник поднялся и подошел к сыну.

- Николас, - сказал он совсем тихо, - что случилось у вас с Юкио? -
Николас молчал, и полковник положил руку ему на плечо. - Ты боишься мне
сказать?

Николас повернулся к отцу.

- Боюсь? Нет. Просто я знаю, как ты к ней относился. Она не понравилась
тебе с самого начала.

- И поэтому теперь ты не хочешь...

- Я люблю ее, - сердито выпалил Николас. - Она сказала, что тоже меня
любит. А потом... а потом все исчезло, будто ничего и не было. - Сердце
полковника сжималось, когда он смотрел на лицо сына. - Как она могла уйти с
Сайго? Как она могла это сделать? - В глазах Николаса стояли слезы. - Я
ничего не ногу понять.

Когда полковник увидел сына в дверях, у него возникло огромное желание
признаться ему во всем. Но теперь он понял, что никогда этого не сделает. Он
сам должен нести эту ношу; было бы нечестно взвалить ее на плечи Николаса.
Сейчас ему отчаянно хотелось как-нибудь успокоить сына, и собственное
косноязычие ошеломило полковника. "Неужели я так вел себя с ним всю жизнь -
думал полковник. - Я не знаю, что ему сказать, как помочь". Полковнику вдруг
очень захотелось, чтобы рядом была Цзон, и он устыдился этой мысли.
"Господи, неужели я стал своему сыну таким чужим? И все это из-за моей
работы?" Полковник с горечью осознал, как сильно он завидовал той близости
между Сацугаи и Сайго, которой у него никогда не было с Николасом. И только
он сам в этом виноват.

Раздался звонок. Николас вслед за отцом подошел к двери. На пороге стоял
сержант сыскной полиции. Это был моложавый плотный человек, в глазах
которого сквозило беспокойство: он знал, в чей дом он попал. Когда полковник
открыл дверь, полицейский поспешно отдал ему честь.

- Полковник Линнер, - доложил он слегка дрожащим голосом. - Лейтенант
Томоми просил проинформировать вас о ходе расследования. - Излишне было
объяснять, о каком расследовании идет речь. - Ваш шурин...

- Он не мой шурин.

- Простите?

- Не обращайте внимания, - сказал полковник. - Продолжайте.

- Да, сэр. Мы отклонили версию ограбления. По крайней мере, она уже не
главная.

- Вот как?

- Вскрытие показало двойной перелом перстневидного хряща, в гортани. Он
был удушен, и это сделал профессионал. Лейтенант Томоми полагает, что есть
основания подозревать левых радикалов.

- Вы говорите о политическом убийстве?

- Да, сэр. Мы уже задерживаем подозреваемых: знаете, левые социалисты,
коммунисты и тому подобная публика.

- Спасибо, что держите меня в курсе дела, сержант.

- Что вы, сэр, не стоит благодарности. Всего доброго. Полицейский
повернулся, и гравий захрустел под его высокими черными ботинками.

***

В последующие несколько недель жизнь в доме постепенно возвращалась в