овощевод-единоличник! Слово "единоличник" Воронков не любил и всегда называл
им плохих людей.
ныне могущественный Васючиц, подбросит его до поселка - дача была в садовом
кооперативе "Авиастроитель", и чуть не половина нынешних чиновников СТК
имела там участки. Однако Васючиц сказал, что ему надо заехать за женой и в
супермаркет, и Воронков понял намек и сказал, что он лучше поедет на
электричке.
так глазами после рабочего дня.
ездить на электричке, и на этом они расстались.
поселка "Авиастроитель". Улица была неровная, из земли и щебня,
утрамбованного колесами машин и ногами людей, тут и там в продолговатых
лужах плескалась серая вода, и Воронков порадовался за воду: значит, в
поселке шел дождь и полил его деревья. За покосившимся штакетником тянулись
одноэтажные дачки с застекленными верандами, большею частью возведенные их
владельцами еще при советской власти и в несколько приемов: сначала
счастливый и нищий владелец участка возводил посереди отведенной ему земли
одну комнату, потом пристраивал к ней вторую, потом - по мере накопления
зарплаты - третью и завершал все это эпохальное в жизни семьи строительство
верандой. Последний прорыв произошел в 1992 году, когда негласно рассосался
запрет на отопление летних домиков, и большинство владельцев участков
кое-как приладили к своим детищам печки.
Васючица, огромный, двухэтажный, еле умещающийся на шести сотках, был именно
таким исключением. Сейчас Васючиц строил себе новый дом, сразу за забором
товарищества, там, где соседний колхоз покорно нарезал участки для "новых
русских": этот новый дом был из красного кирпича и с башенкой над третьим
этажом, но и старый дом Васючица был ничего.
и что у него гости, и приветливо помахал старому другу рукой. Но в душе у
него было плохо и скверно, главным образом от вчерашнего нелепого разговора
с бандитами, и сейчас, при виде двухэтажных хором Васючица и чьего-то
сверкающего джипа у крыльца, ему стало еще хуже.
считал это большой удачей: дело в том, что рядом, за забором, колхоз пас
коров и можно было пойти с ведром и насобирать навоза для растений. Теперь
колхоз перестал пасти коров и отдал луг "новым русским", и Воронков всегда
боялся, что строители-азербайджанцы перелезут через стену и ограбят его
дачу. Правда, грабить на даче было особенно нечего, но они могли помять
грядки и поломать сучья в саду. Строителей Воронков боялся и в глубине души
всех черноволосых людей с кавказским акцентом относил к числу сочувствующих
чеченским террористам.
огромный, фиолетовый с красным георгин, клубень которого Воронков выменял у
Чирякиной, который вчера только наливался цветом, сегодня к вечеру расцвел и
мерцал на солнце, как шаровая молния на стебле. Воронков остановился, как
вкопанный, погладил георгин и даже поцеловал его, и скверное настроение
чиновника начало куда-то рассыпаться.
свернул и повесил на рогатку шланг, из которого поливал деревья, и обозрел
результаты трудов своих. Сливы вот-вот должны были начать созревать; урожай
яблок был таков, что Воронкову пришлось подпереть главные сучья шестами, и
то он боялся, что "коричное полосатое" обломится. На покосившемся порожке
дачи стояли два ведра: одно с летними яблоками, другое с помидорами. На
земляничной грядке в мелких трехлопастных листьях прятались красные
удлиненные ягоды, и вдоль крошечной дорожки зацветали гладиолусы и георгины,
среди которых, как король среди свиты, выделялся фиолетово-красный новичок.
ужином он вспомнил об одной мелкой вещи: он не отменил назначенной на
завтра, на десять утра, встречи с неким господином Осокиным, а между тем он
никак не мог быть на этой встрече, так как должен был ехать с Васючицем в
Рыкове. Встречу он мог бы отменить и сейчас, домашний телефон Осокина был
ему известен, но у Воронкова на даче, понятное дело, не было телефона.
помыл руки и отправился на соседнюю улицу, туда, где около бетонного колодца
стоял общественный телефон.
трубку. Воронков поколебался и направил свои стопы к даче Васючица.
старался этим не злоупотреблять. На дачу Васючица его пропустили почти без
проблем: двое парней, видимо, приехавших с гостем на джипе, подозрительно
уставились ему в лицо, но тут на крылечко вышла жена Васючица и приветливо
махнула: мол, свои. Воронков прошел темным коридором в гостиную, туда, где у
раскрытых стеклянных дверей на покрытой сукном тумбочке стоял телефон. За
дверями был крошечный коридорчик, а за ним терраса, на террасе, за чаем и
коньяком, беседовали Васючиц и гости - гостей, оказывается, было двое.
невольно вытянул голову и стал прислушиваться. Трудно сказать, что подвигло
его на этот шаг: вчерашние угрозы бандитов, естественное любопытство или
слух, который ходил в последнее время по Службе. Слух гласил, будто персонал
Службы сократят на тридцать процентов, и Воронков очень по поводу этих
слухов переживал.
рычаг и отодвинуться в сторону от стеклянной двери, дабы его никто, случаем,
не увидел.
копал...
и не позвонил Осокину: по правде говоря, этот звонок, только что казавшийся
таким важным, теперь был - тьфу, глупость, прошлогодний сор.
велосипеде.
вспомнил и сам: еще один телефон был у магазина, минутах в двадцати ходьбы.
магазина. Он сразу увидел, что телефон работает: к нему змеилась очередь, не
так чтобы длинная, но противная.
телефону о том, что Верка развелась с мужем и что новое платье жмет в спине.
Раньше Воронков авторитетно постучал бы монеткой о бортик кабинки и громко
сказал бы, что ему надо позвонить по правительственному поручению; сейчас,
когда ему действительно надо было позвонить, он молча катал в потной ладони
жетон.
писком: испортился.
его метались, как лиса в клетке. К асфальтовому пятачку магазина подкатил
двучленный желтый автобус - автобус ехал на станцию.
деревенскими бабками и выпившим слесарем.
темнело, вверху, в вечере-ющем воздухе, вырисовывался месяц, такой бледный и
маленький, словно на небе отключили электричество.
шортах, надетых поверх сетчатых колготочек, и блестящей маечке. Фигурка
подняла руку. Сазан затормозил.
сильнее сжались на руле.
нагрудный карман и вытащил оттуда сотню долларов.
придорожному круглосуточному ларьку. Спустя минуту она вернулась с
бутылочкой кока-колы. Уселась в машину, свинтила крышечку и посмотрела под
нее.
Корнев Павел
Шилова Юлия
Березин Федор
Прозоров Александр
Корнев Павел
Афанасьев Роман