Чтение 8–й страницы книги ~Саранча~

или брянские болота. Или так бросили... Из белых "Жигулей" следует очень
важный факт: киллер не ждал Игоря всю ночь, а приехал за полчаса до
возвращения Игоря. И через пятнадцать минут после того, как Игорь позвонил и
попросил прислать машину. А из этого вытекает другой важный факт. Во-первых,
можно попытаться отыскать место, где белые "Жигули" отсиживались, дожидаясь
отмашки. Во-вторых, отмашку дал кто-то, кто мог слышать, что Игорь вызвал
машину, именно вызвал, а не сел в нее: "Жигули" пожаловали в слободку почти
одновременно с приездом шофера на завод. А так как таких людей достаточно
мало, то процедура вычисления нужного из них проста и наглядна: берешь
каждого по алфавитному списку, снимаешь штаны, вставляешь в задницу паяльник
и смотришь, который расколется... Если имя стукача начинается на А, считай,
что тебе повезло. Если имя стукача начинается на Я, считай, что не повезло
всем тем, кто был перед ним...

Ну, а если информацию сняли с телефона, то что уж тут поделаешь -
издержки производственного процесса...

На этот раз Валерий заплутал: то ли мент назвал ему неправильный поворот,
то ли еще что, а только Нестеренко пришлось обернуться вокруг квартала:
плохо освещенные дворы утопали в сугробах, посереди улицы шла разбитая
ледяная колея, машину Валерия при торможении закрутило, и он едва не
придавил серый "опель", одиноко торчавший меж двух сугробов с работающим
двигателем.

Гостиница оказалась с другой стороны квартала: никакой таблички на здании
не было, но перед стеклянным входом на тщательно расчищенной стоянке
виднелись три темно-вишневых джипа с московскими номерами. Стоянка была
широкая, метров двадцать, и обрамленная сквериком с вечнозеленым кустарником
и смутно выступающими из темноты голубыми елями. В отличие от Игорева дома,
убийств перед гостиницей еще не происходило, и скверик вместе с улицей
тонули в снежном мраке. Единственным освещенным пятном была лампочка у
стеклянного входа, приподнятого гранитной лестницей на метр от земли.

Валерий притер "хаммер" к бровке, поднялся по высоким ступеням, с которых
был тщательно сколот лед, и дернул за ручку двери. Дверь, по позднему
времени, была заперта, и Валерий надавил на кнопку звонка.

В следующую секунду он бросился ничком на крыльцо, беспощадно марая
дорогой костюм и стодолларовый галстук. Сухо треснул выстрел, и в стекле
двери, там, где мгновение назад находилась голова Валерия, образовалась
аккуратная дырочка, обрамленная снежинкой трещин. Валерий, еще в падении
выхвативший пистолет, выстрелил в темноту под елками. Он бил туда, откуда
полыхнула вспышка, и, судя по всему, попал: на снегу, за кустами, кто-то
громко завозился и вскрикнул. Валерий покатился по ступеням вниз,
неизвестный выстрелил снова и снова, пуля чиркнула о гранит там, где только
что лежал Валерий, отрикошетила и впилась в руку пониже плеча. Пуля была
девятимиллиметровая - болевой шок оказался мгновенный и очень сильный.
Валерий, прекрасно освещенный фонарем, почти теряя сознание, выстрелил
второй раз. В кустах что-то шумно обрушилось и стихло.

Дверь гостиницы распахнулась, и наружу табуном ринулись пацаны Валерия.
За ними выглядывал бледный лик дежурной. Где-то в квартале отсюда зачирикала
милицейская машина - судя по всему, охраннички гостиницы отреагировали на
происшествие с завидной оперативностью.

Валерий схватил за руку одного из своих людей, Алешу Докузова.

- Ты вышел меня встречать, ясно? Стоял и курил. Когда я пошел по
ступенькам, среагировал на звук снятого предохранителя. Столкнул меня вниз и
выстрелил два раза, на пламя и звук... На ствол возьми...

- Не выйдет, шеф, - испуганно-подобострастно сказал Докузов, - там в
холле охранники заводские. Трое. И дежурная... Они хохмы хохмили и видели,
что никто не выходил.

Валерий обернулся: у перекрестка, шурша шинами, стремительно мелькнул
почти невидимый силуэт. Нестеренко показалось, что это был тот самый
серенький "опель", который грелся по ту сторону квартала. Валерий рванулся
было к собственной машине, но прошел несколько шагов и сел: рука с каждой
минутой болела все сильней.

Милицейская "канарейка" уже тормозила у подъезда. Ребятки Валерия очень
грамотно не побежали к елкам, а бросились навстречу ментам, излагая
ситуацию. Валерий все сидел на обледеневшей ступеньке, захватив раненую
руку.

- В чем дело? - рявкнул бравый лейтенант, поспешая навстречу Валерию.

- В меня стреляли, - сказал Сазан, - я стоял у входа, а тот - под елками.
Там еще "опель" уехал, серый. Наверное, с напарником того, кто стрелял.

- Номер "опеля"? - посерьезнел лейтенант, доставая рацию.

- Без понятия.

Сазан цыкнул на своих ребят и вместе с ментами пошел под елки.
Неизвестный товарищ лежал на снегу глазами вверх, туда, куда его отбросила
последняя пуля. Правая рука сжимала черную вороненую игрушку - "ПМ". Товарищ
был одет в потертые джинсы, белые кроссовки и старую куртку из
кожзаменителя. Кто-то посветил фонариком под елку, и Сазан сказал:

- Окурки, окурки-то сфотографируйте.

Ожидая клиента, неизвестный в волнении извел полпачки сигарет. Снег
вокруг елки был утоптан в грязь. Несмотря на видимую незащищенность, киллер
выбрал очень хорошую позицию для стрельбы. Густой вечнозеленый кустарник
укрывал его и с улицы, и с площадки перед гостиницей, а пушистая голубая ель
служила дополнительной страховкой. Сбоку, в трех метрах от ели, стоял
вычурный чугунный фонарь. Он должен был бы освещать скверик перед
гостиницей, но фонарь не горел. То ли киллер его пришиб сам, во избежание
осложнений, то ли лампочка скончалась давно и естественной смертью.

К подъезду прибыл еще один милицейский "козел", тертый жизнью пожилой
мент, по повадкам майор или на крайняк капитан, взглянул в лицо усопшего и
сразу посуровел.

- Из чего стрелял? - спросил он Валерия. Валерий здоровой рукой вежливо
подал ему "ПМ".

- Разрешение на ношение оружия есть?

Нашлось и разрешение.

- Что с рукой? - спросил мент.

- Он тоже не промахнулся.

- В больницу надо?

- Потом съезжу.

- А как вы, собственно, сообразили, что по вам будут стрелять? - спросил
майор.

- Услышал, как он снял предохранитель. На улице было тихо, а этот звук ни
с чем не спутаешь. Если бы в это время мимо проехала машина или из окна бы
играла музыка, я был бы покойник.

- А как вы стреляли по нему?

- На пламя и звук выстрела. А что-то я гляжу, он вам знакомый? Старый
клиент, да?

- Это опер из пятого отделения. Забыл, черт, как его фамилия...
Лесенко... Лесько...

- Я боюсь, - услышал Валерий свой собственный высокомерный голос, - будет
очень трудно оспорить тот факт, что ваш опер сидел под кустом и охотился за
мной.

- Вы на что намекаете? - спросил майор. - Да... вы знаете, какое время
паршивое? Вон... в прошлом месяце... "Жигули" "ниссан" подрезал на
светофоре. Из "Жигулей" вышел мужик, достал пистолет, разрядил в лоб
владельцу "ниссана" и поехал дальше. Арестовали - оказался сотрудник
ОМОНа....

- Ни на что я не намекаю, - сказал устало Валерий. - Кстати, Игоря
застрелили так же: из-под куста и когда он стоял на освещенном месте у
запертой двери...

- В...вы что... в виду... вы хотите сказать, он... по заданию
начальства...

- Ничего я не хочу сказать, - пожал плечами Валерий, - время такое
паршивое. И вообще я хочу к хирургу и спать.

- А с губой-то что? - вдруг спросил майор. - Поранились?

Валерий недоуменно вытер губы и обнаружил на тыльной стороне перчатки
свежую кровь.

- Прокусил, - сказал Валерий.

Рация в руках капитана ожила и захрюкала: недовольный голос сказал, что
серый "опель" с горячим еще двигателем обнаружили в пяти кварталах от
гостиницы, в глухом тупике над набережной. "Опель" был, разумеется,
безнадежно пуст, и ключи зажигания болтались в замке.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Было уже десять утра, когда джип Валерия остановился у проходной Тарского
химико-фармацевтического комбината. Точнее, машин было две: "хаммер" вел
Лешка, по прозвищу Муха, верный соратник Валерия, а за ним катился
"лендкрузер", набитый охранниками. Никакого выпендрежа на этот раз не было:
просто Валерию страшно влетело от Мухи за вечернюю поездку, которая могла бы
закончиться гораздо печальней, и вообще в городе, где в незнакомого
человека, не разобравшись, начинают палить через четыре часа после приезда,
следовало перемещаться группами и не поддаваясь на провокации, как советским
матросам в капиталистическом порту.

Вчерашняя история покамест доставила Сазану меньше неприятностей, чем он
ожидал. Конечно, с одной стороны, происшествие можно было описать так:
милиционер стрелял в бандита, а бандит взял и застрелил милиционера. Но так
как милиционер стрелял в бандита явно не по служебной надобности, а за
чьи-то деньги, а бандит, напротив, никак своей бандитской сущности не
проявлял и просто мирно давил себе гостиничный звонок, то получалось, как ни
крути, что милиционер в этом конкретном эпизоде вел себя, как бандит, а
бандит, напротив, как законопослушный гражданин. Но опять же, так как
милиция очень не любит, когда ее сотрудников убивают при исполнении хотя бы
и неслужебных обязанностей, то очень могло бы быть, что ребята наизнанку
вывернутся, но представят дело в пользу покойника.

Но пока милиция была в явном шоке и ничего вразумительного по поводу
того, кто виноват, не говорила. Видимо, ожидала руководящих указаний от