Синклер Льюис

Кингсблад, потомок королей

Мистер Блингхем, чтоб ему жариться на вечном огне, был помощником
казначея в компании "Деликатес". Он ехал из Нью-Йорка в Уиннепег в
сопровождении своей жены и препротивной дочки. Разумеется, истых
нью-йоркцев только деловые надобности могли заманить в такую глушь, и все,
что лежит западнее штата Пенсильвания, вызывало у них презрительное
фырканье. Они потешались над тем, что Чикаго посмел завести у себя
небоскребы и что Мэдисон претендует на звание университетского города, а
при въезде в Миннесоту, увидя плакат, рекламирующий "Десять Тысяч Озер",
даже остановили машину и завопили от восторга.

Мисс Блингхем, которую называли "Детка", заметила:

- Нужно обладать настоящим нью-йоркским чувством юмора, чтобы оценить,
до чего смехотворна эта афиша.

Когда показался первый степной поселок Миннесоты - шесть домиков,
гараж, магазин и высокий краснокирпичный элеватор, миссис Блингхем
хихикнула:

- Смотрите-ка, да у них тут свой Эмпайр Стэйт билдинг!

- И все Свенсоны, Бенсоны и Хенсоны каждый вечер отправляются в
ресторан "Радуга", - отозвалась Детка.

Им хватило веселья на сотню миль, пока не пришло время завтрака. Миссис
Блингхем склонилась над картой:

- Гранд-Рипаблик, Миннесота. Миль сорок отсюда. Большой город, не
шутите - восемьдесят пять тысяч жителей.

- Там и остановимся. Найдется же у них отель, где можно перекусить, -
протянул мистер Блингхем, зевая.

- Цвет местного общества питается в убежище Армии Спасения, - объявила
миссис Блингхем.

- Ой, не могу! - пискнула Детка.

Когда с крутого берега Соршей-ривер перед ними открылся вид на белую
башню Национального Банка "Блю Окс" и на корпуса Деревообделочного
Комбината Уоргейта, выросшие после 1941 года - сплошная сталь и стекло, -
мистер Блингхем сказал:

- А приличный у них тут военный заводик.

За годы второй мировой войны население Гранд-Рипаблик увеличилось с
85.000 до 90.000. Для девяноста тысяч бессмертных душ здесь находился
центр вселенной, и все расстояния измерялись отсюда; Москва была городом
за 6100 миль от Гранд-Рипаблик, Саудовская Аравия - рынком сбыта для
уоргейтовской сухой штукатурки, пропеллеров и стандартных домов.
Блингхемы, твердо знавшие, что центром солнечной системы является угол
Пятой авеню и Пятьдесят седьмой улицы, пришли бы в негодование, услышав,
сколько в этой долине простаков, которые воображают, что весь Нью-Йорк
состоит из отелей, мюзик-холлов, гетто и Уолл-стрита.

Миссис Блингхем торопила:

- Едем. Не стоять же нам тут целый день, любоваться на эту свалку! В
путеводителе сказано, что лучшая кухня в отеле "Пайнленд". Поехали в
"Пайнленд".

На пути к "Пайнленду" им наверняка попалось несколько вилл затейливой
архитектуры восьмидесятых годов, итальянская католическая церковь,
ломбард, где лесоруб-литовец только что заложил револьвер, из которого он
застрелил кашевара-сиамца, ателье дамских нарядов, лучшее на всем
протяжении от Форт-Уильямса до Далласа, летчик с орденом Креста Виктории и
негритянский священник со степенью доктора философии, - но ничего этого
они не заметили.

Тормозя перед девятиэтажным мозаичным фасадом отеля "Пайнленд"
(архитекторы Лефлер, О'Флаэрти и Мюллер из Миннеаполиса), мистер Блингхем
сказал с сомнением в голосе:

- Н-ну, надеюсь, что-нибудь съедобное здесь найдется.

Их очень насмешило претенциозное название более фешенебельного из двух
ресторанов "Пайнленда" - "Фьезоле", но им вовсе не показалось бы смешным,
если б они узнали, что местные жители произносят это слово "Физоли", - они
сами произносили его точно так же.

Дух Ренессанса в "Фьезоле" долженствовали создавать стены, раскрашенные
под помпейские фрески, майоликовая посуда, две испанские винные фляги у
входа и фриз, изображающий древнегреческих бегунов, работы местного
художника-портретиста.

- Однако и задаются же в этом самом - фу, опять забыла, как его? -
воскликнула Детка.

- Гранд-Рапидс, - сказал мистер Блингхем.

- Ничего подобного, Гранд-Рапидс - это откуда тетя Элла. А это
местечко, - авторитетно объявила миссис Блингхем, справившись по карте, -
называется Гранд-Рипаблик.

- Идиотское название! - изрекла Детка. - Хорошо еще, что не "День
Независимости". Ох уж эта провинция!

Метрдотель, высокий, степенный негр, голова которого напоминала
коричневый бильярдный шар, церемонно повел их к столику. Они не знали, что
это Дрексель Гриншо, лидер консервативного крыла негритянской общины. Он
был похож на епископа, на генерала, на сенатора - на любого из тех, кем он
мог бы стать, если бы избрал себе другую профессию - и другой цвет кожи.

Мистер Блингхем заказал гуляш по-венгерски. Миссис Блингхем отважилась
на жаркое из молодого барашка. Детка выбрала куриный салат и прикрикнула
на чернокожего официанта:

- Да нельзя ли, чтоб туда попал хоть кусочек курицы!

Их ужасно развеселило, что официант поклонился и сказал:

- Слушаю, мисс.

Что тут было смешного, они затруднились бы объяснить. Но как они сами
говорили: "Надо родиться в Нью-Йорке, чтобы оценить нью-йоркское чувство
юмора. Черномазый лакей в какой-то захолустной обжорке, а фасону - точно
служит у Ритца!"

Правду сказать, в Нью-Йорке, решив покутить, они отправлялись не к
Ритцу, а в один из ресторанчиков. Шрафта.

Небрежно ковыряя вилкой свой салат - который она, однако, съела дочиста
и даже хлеба не оставила, - Детка свысока оглядывала зал:

- М-м, м-м! Почтенные предки, поглядите-ка направо. Видите за соседним
столиком мальчика? Я хочу, чтоб вы мне его купили.

Объектом ее лестного внимания был молодой человек лет тридцати, весьма
приятный на вид - широкие плечи, сильные руки в веснушках и та особенная
белизна кожи, которая часто встречается у рыжих. Сразу приходила мысль о
футболе, позднее сменившемся более изысканным теннисом. Но больше всего в
нем привлекал удивительно ясный взгляд голубых глаз и ясная, душевная
улыбка.

- Похож на офицера шотландского полка, - одобрила Детка. - Только
юбочки не хватает.

- Ну что ты, Детка! А по-моему, он похож на продавца из обувного
магазина, - процедила миссис Блингхем.

И они тут же забыли об этом молодом человеке, который не был ни
продавцом из обувного магазина, ни шотландцем - разве что на одну
четверть. Его звали Нийл Кингсблад, он служил в банке и недавно
демобилизовался из армии в чине капитана.

Продолжая после завтрака свой путь на север, Блингхемы сбились с
дороги. Они считали ниже своего достоинства расспрашивать диких туземцев и
долго кружили по застроенному нарядными виллами кварталу Оттава-хайтс, а
потом среди гонтовых кровель, разноцветных фасадов, бетонных террас и
зеркальных окон нового жилого района, носившего название Сильван-парка.
Сворачивая с Липовой аллеи на Бальзаминовую тропу, они не приметили
новенький, чистенький, свежеоштукатуренный коттедж, в "колониальном"
стиле, с голубыми жалюзи и белыми дощатыми панелями, стоявший на
северо-западном углу, и не взглянули на высокую красивую молодую женщину и
четырехлетнюю, всю золотисто-розовую девчурку, спускавшихся в это время с
крыльца. А между тем именно в этом доме жил капитан Нийл Кингсблад, и это
были его жена Вестл и дочь, резвушка Бидди.

- Придется все-таки спросить дорогу. Интересно, тут по-английски
понимают? - раздраженно сказала миссис Блингхем.

Вечером, подъезжая к Крукстону, пункту, намеченному для ночлега, мистер
Блингхем задумчиво произнес:

- Как называется этот городишко, где мы завтракали сегодня, ну вот, где
мы еще заплутались, когда выезжали на шоссе?

- Вот забавно, никак не припомню, - сказала миссис Блингхем. -
Биг-ривер, что ли.

- Где был тот симпатичный молодой человек, - сказала Детка.

2

У Нийла и Вестл Кингсблад, на редкость покладистых хозяев, были
неприятности с прислугой, и это не следует понимать как обычную комедию
домашних неурядиц. Даже колониальным виллам молодых финансистов не чужды
свои трагедии, хотя бы и в миниатюре.

Казалось, Нийл Кингсблад не был создан ни для трагедий, ни для особо
выдающихся удач. Рыжий, кудрявый, голубоглазый, рослый, веселый, в равной
мере далекий от книжной премудрости и житейского коварства, Нийл в ноябре
1944 года занимал должность помощника главного бухгалтера во Втором
Национальном Банке Гранд-Рипаблик, где директором был мистер Джон Уильям
Пратт.