блондин двадцати пяти лет, он сейчас, у себя дома, в одних трусах, казался
значительно моложе. Руки и ноги у него были покрыты легким светлым пушком.
Он свернулся в кресле калачиком, снова углубившись в комикс, но потом решил
позвонить Клер. Он вновь прошел к телефону и набрал ее номер.
ще.
для автомобилистов, где фильм смотрят, не выходя из машин. -- Прим. пе-
рев.]. Ты как, не против?
ление в 10.37. Майер Майер по правде не ожидал его увидеть. Шансов на то,
что за этим Марти Как-бы-его-там-ни-звали числилась судимость, было с само-
го начала очень и очень мало. Если же к этому добавить вероятность судимос-
ти именно в их городе, то надежды совсем почти не оставалось. Однако суди-
мость за ним числилась, и судимость эта в обширной картотеке бюро была за-
фиксирована. Сейчас фотокопия его "Дела" лежала у Майера на столе и он нес-
пешно перелистывал страницы.
нельзя было даже назвать профессиональным преступником. Он просто однажды
оступился. А "Дело" его оказалось в картотеке потому, что оступился он в
этом городе, приехав сюда из Калифорнии.
сали из армии не из-за обморожения, как считал Томми Джордано. Правда, ко-
миссовали его действительно по здоровью, но отправили в психиатрическую
больницу в Пасадене, штат Калифорния, как больного неврастенией.
Но он, однако, знал, что "неврастения" -- это современный термин в психиат-
рии, эквивалентный тому, что во время первой мировой войны называлось прос-
то и ясно: "психическая контузия". Специалист, вероятно, определил бы ее
как нервное расстройство или истощение, которое возникает от длительного
физического или умственного перенапряжения. Майер же определил это для себя
как "сдвиг по фазе" и подчеркнул в деле, что Соколина выпустили из больницы
как не представлявшего угрозы для общества летом 1956 года.
В то время он служил коммивояжером в компании по производству красок в
Сан-Франциско. Он приехал на восток, чтобы заключить торговую сделку, и в
баре в центре города разговорился у стойки с одним человеком, В какой-то
момент речь зашла о войне в Корее. Незнакомец неосторожно проболтался, что
его признали негодным к солдатской службе из-за незначительных шумов в сер-
дце, по статье 4- Ф, чем он был немало доволен, ибо благодаря этому сумел
сделать фантастическую карьеру в своей компании, в то время как его свер-
стники подставляли себя под пули.
торжественностью. Он чуть не пустил слезу. Его лучший друг, поведал он нез-
накомцу, погиб в Корее из-за того, что другой солдат не выполнил своего
долга. Собеседник посочувствовал ему, но, вероятно, Соколину послышалась в
его словах неискренность. И прежде чем дошло до того, что всегда происходит
в таких случаях, Соколин уже осыпал его бранью и проклятиями, называя "де-
зертиром", "симулянтом" и "еще одним сукиным сыном", который не выполнял
своего долга, когда это было нужно. Незнакомец попытался ретироваться, но
Соколин все больше ожесточался, теряя контроль над собой, и, наконец, ша-
рахнул с размаху пивную кружку об угол стойки и бросился на незадачливого
собеседника, зажав в руке обломанную ручку.
здорово исполосовать. Возможно, это классифицировали бы как нанесение те-
лесных повреждений второй степени, не скажи Соколин пяти слов, громко и от-
четливо, в присутствии полдюжины свидетелей, околачивавшихся у стойки.
за которое полагалось уже не пять, а, согласно 240-й статье Уголовного ко-
декса, все десять лет тюремного заключения.
войны и что это первая судимость. Но тем не менее это было покушение на
жизнь, и судья не мог просто так отпустить его, взяв с него штраф и отечес-
ки погрозив пальцем. Его признали виновным и приговорили к двум годам зак-
лючения в тюрьме Каслвью на севере штата. В тюрьме он вел себя идеально и
через год подал прошение об освобождении условно. Его освободили, как толь-
ко комиссия получила от фирмы заявку, гарантирующую ему предоставление мес-
та. Он вышел из Каслвью два месяца назад -- третьего апреля.
Карелла ответил с третьего звонка.
за запиской не приезжал?
цати?
будь результаты?
в Риверхеде. Гости приглашены на пять в дом к моей матери. Все будет проис-
ходить на открытом воздухе.
тированную заявку с предложением работы.
готов застрелить жену, придушить сына, отречься от дочери и отменить всю
свадьбу к чертовой матери.
Богу, последний раз, когда Тони выдавал замуж дочь. Когда женился Стив, за
торжество платили родители невесты. Но на этот раз все было по-другому. На
этот раз раскошеливаться приходилось Тони и он с раздражением обнаруживал,
что свадьба обойдется ему, по самым скромным подсчетам, в половину того,
что он зарабатывал за целый год в своей пекарне.
нио даже всерьез подумывал, не попросить ли Стива арестовать мошенников). В
то утре они прибыли по указанному адресу на Чарлзавеню в девять часов (это
после того, как Тони провел всю ночь, не ложась спать, в пекарне, наблюдая
за выпечкой утреннего хлеба) и устроили на его дворе и в саду форменный
разгром. Дом Антонио Кареллы в Риверхеде был небольшой, зато участок, на
котором он стоял, пожалуй, превосходил все остальные в округе, вытянувшись
почти до параллельной улицы. Тони очень гордился своим участком. Его бесед-
ка, увитая виноградом, не уступала по красоте любой другой в его родном го-
роде Марсале, в Сицилии. На участке росли даже фиговые деревья, за которыми
он любовно ухаживал, подравнивая их кроны летом и укрывая зимой брезентом
от холода. А теперь эти мошенники, эти brigandi [Бандиты (итал.)] вытапты-
вали его газон со своими столами, нелепыми флажками и идиотскими навеса-
ми...
святого, мы не сняли зал? Почему, во имя всего святого, мы должны справлять
свадьбу на улице? Меня устраивал зал, тебя устраивал и сына моего устра-
ивал, а Анджеле понадобилась свадьба на открытом создухе! Чтобы эти мошен-
ники изрыли мне весь газон и загубили мой виноград и мои фиги! Pazzo! E
propio pazzo! [Безумие! Настоящее безумие! (итал.)]
ги весь дом.
Анджела, а она сегодня выходит замуж и поэтому все равно не спит!
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Юрьев Сергей
Куликов Роман