выхватил из темноты мертвое лицо, белую, как известь, кожу. Обильная
белесая пена запеклась у ноздрей и широко раскрытого рта. Мне вдруг
вспомнились существа подводного мира... Но незакрытые зеленые глаза в
полном изумлении глядели в темное небо - совсем по-человечески живо.
Смотри-ка, сейчас вылетит птичка.
Над боковым входом зажгли красным неоном: "Бойкое место". Стена почти
слепая, если не считать дверь и пару круглых, вмонтированных в стену
вентиляторов. Оттуда доносился изнутри шум: грохот оркестра, взявшего
какой-то ускоренный темп, шарканье множества ног.
ударил в уши.
фланелевые костюмы, усердно пыталась сломать фортепиано, гитару, тромбон,
трубу и барабан. Фортепиано гремело от ужаса, тромбон ревел, труба
пронзительно кричала. Гитара крошила хроматическую гамму и, не прожевывая,
выплевывала все ее ступени горящими порциями. Парень-ударник колотил во
все, что попадалось под руку: барабаны, подставки, тарелки, прикрепленные
к полу, лупил по ножкам своего стула, по серебристо-хромовой подставке
микрофона. На боку самого большого его барабана красовалась надпись:
"Неистовая пятерка".
танцевальной платформы посередине помещения, где два-три десятка пар
толкались, извивались, пыхтели в облаках пыли и запахов, пробуждающих у
подвыпивших женщин и мужчин животные звуки разных регистров - от басовых
урчаний до визгливого хихиканья. Столпотворение вавилонское!
готовила напитки в баре, расположенном недалеко от двери.
если уж не всмятку, то помятые изрядно, с облупленной скорлупой.
Официантки подходили к ней и удалялись от нее муравьиным, без перерывов,
ручьем. Улучив удобный момент, я тоже вклинился в шествие к бару. Девица
как раз швырнула под стойку пустую бутылку из-под виски и, тяжело дыша,
выпрямилась.
Подыщите свободное место, а я пришлю к вам официантку.
уходить таким озабоченным... Так посылать официантку?
подбородка.
девушку среди танцующих: - Вон она, блондинка в голубом платье.
оркестровый номер, остановились там же, где были, держась друг за друга, а
иные так и просто повиснув друг на друге. С высокой блондинкой сцепился
мексиканец в синих джинсах и белой рубахе. Насколько Гретхен была светлой,
настолько парень был темноволос, темнокож (темная бронза! красивый),
высокая прическа, прибавляла ему роста. Ноги обоих - и ее, и его - все еще
выписывали какие-то круговые па, а как только снова грянула музыка, пара
кинулась выделывать такое, чего и я не видывал. Точнее - он, парень.
Блондинка крутила попой и бедрами без особой выдумки, мексиканец то
вращался вокруг нее по-индюшачьи важно, задирая ноги, то вскидывал руками
ничуть не хуже, чем петух крыльями. Он прыгал и топал. Его голова и шея
двигались горизонтально, от одного плеча к другому и обратно, он на
восточный манер танцевал на каблуках, а то вприсядку, словно казак, он на
глазах изобретал всевозможные вращения бедрами, а порой руки и ноги его
дергались в различных ритмах по отношению друг к другу. Она же так и
оставалась на месте, иногда слегка копируя его движения, а круги мужчина
описывал все ближе и ближе к ней. И вот он приник, она замерла у него на
груди, руки ее бессильно повисли вдоль его вибрирующего тела. Они
выключились из танца, и музыка уже была без них.
призвала тут же Матерь Божию в свидетельницы и защитницы ее, бедной,
обманутой... и так далее, которая свершит сейчас свою страшную месть
негодяю, ее обманувшему, завлекшему и так далее, - худая
девушка-мексиканка вылетела из кабинки, с развевающимися пышными и черными
как смоль волосами. В правой руке она сжимала нож, дюйма в четыре длиной.
Я тоже кинулся вперед - и во время! Левой ногой я успел подставить
ревнивице подножку, и она рухнула лицом вниз. Нож выпал из ее руки, со
стуком шмякнулся на пол. Словно по сигналу, темнокожий парень и блондинка
отпрыгнули друг от друга. Блондинка едва устояла на высоких каблуках.
Парень посмотрел на нож, потом на женщину, с трудом поднимавшуюся на
колени. Его глаза потухли; ссутулившись, с удрученным видом, не
оглядываясь на блондинку, он подошел к мексиканке, сделал неуклюжую
попытку помочь ей подняться. Та разразилась потоком испанских слов. Будто
раздался выстрел хлопушки. Ее поношенное черное платье запачкалось.
Болезненное, покрытое мелкими оспинами лицо выглядело зловеще. Потом вдруг
она принялась плакать. Он приобнял ее и сказал:
появился в кругу танцующих. Он поднял нож, сломал его лезвие, опустил
обломки в карман своего вполне цивильного синего пиджака. Он подошел к
моему столику, ступая осторожно, но по-хозяйски уверенно.
вспыхивают быстрее, чем я могу их утихомирить.
Нопэл-Велли. - Но мы говорили о коктейле. Не возражаю, если...
приготовленные за стойкой у Хелен, не взывали к повторению. - Спросите,
пожалуйста, у Гретхен, какой из напитков она предпочитает и не могу ли я
ее угостить?
напитки бесплатны. Равно как и все остальное.
дополнительно, я думаю, вспенилось. Сама она удалилась, без ответа на мой
наивный вопрос.
оставило у меня, однако, неприятного впечатления.
много озабоченных мужчин, и надо же что-нибудь делать, чтоб снять
напряжение.
комично моргала наивными и ясными глазами, цветом своим напоминающими
цветочки кукурузы. Даже полные губы, для сексуального призыва густо
подведенные ярко-красной помадой, не испортили ее свежий вид.
достаточно дорогую ткань, из которой было сшито мое пальто.
вас... Впрочем, вы весьма реактивны, и нож выбили классно.
что-нибудь случается, а после... Бывает, вскакиваю среди ночи и
пронзительно кричу. Будь они прокляты, эти ревнивые курицы и задиристые
петухи.
поразвлечься?
Пэта.
удивленной и одновременно обрадованной. Видно, оказалась человеком тоньше,
чем я думал.
Мурич Виктор
Глуховский Дмитрий
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Андреев Николай